— Малыш, я всегда буду его помнить. Но что значит, что я смотрю по-другому на профессора? Как по-другому? — приподняла бровь Ясула.
Авсан замялся, затем, глухо произнёс:
— Скажи честно, он тебе нравится?
— Честно? — женщина посмотрела на сына серьёзно, — если честно, то да.
Тот вскинулся, не ожидая такого ответа, да и я, признаться, напрягся. Но, внезапно, Авсан только вздохнул, опустив плечи, пробурчал:
— Я понимаю. Но пусть это будет не сейчас. Я знаю, что тебе тяжело одной… Но подожди, хотя бы ещё немного.
— Конечно, малыш, — женщина ласково коснулась плеча сына, — я подожду.
От всё большего числа скрещивающихся на мне взглядов, стало как-то не по себе. Потому что из услышанного можно было сделать столько выводов и придумать такие подробности, что вовек потом не отмоюсь. Страшно подумать, какие вскоре пойдут слухи, один другого бредовей.
— Блин, как хорошо, что моя мама с нами не поехала, — послышался рядом голос Маршуша.
— Что? — Я обернулся, глядя на него и парень тут же, побледнев, замахал руками:
— Ничего, профессор, я ничего не говорил, и у моей мамы уже есть муж и она его любит.
— Да я не возражаю, — ответил я озадаченно.
А затем натолкнулся на острый прищуренный взгляд Виолар, что буравила меня им, поджав губы. Силлана, кстати, тоже смотрела не многим лучше.
«Приплыли, — подумал я, — теперь одни будут меня ненавидеть, считая, что я охмуряю их матерей, а другие, потому, что охмуряю не их».
— Я буду за тобой следить, мама! — услышал я излишне громкое и эмоциональное заявление Тара.
Не знаю, чем бы всё закончилось, но тут, нежданно-негаданно, появилось новое действующее лицо.
Морская гладь, на месте потонувшего брига, вдруг взорвалась фонтаном воды, и оттуда, словно реактивный снаряд, вылетел, буквально фонтанируя магической силой, разъярённый бородатый мужик, в чалме и халате.
— Черви, недостойные целовать туфли на моих ногах, вы посмели меня разозлить! Я Ибн Лактаб аль Маншери, магистр ордена Светлого лика! И ярость моя будет подобна гневу небес, что обратит вас в прах, превратит в ничто, вычеркнет из Книги Судеб! — прогремело сверху, а затем, окружив себя ярко сияющим защитным коконом, он болидом понёсся прямо на меня, словно собираясь взять на таран.
— Мама! — вскрикнул испуганно кто-то за моей спиной, но я это отметил лишь краем сознания, во все глаза глядя на стремительно приближающегося, с перекошенным от злости лицом, и вытянутыми вперёд руками, пиратского магистра. Единственное, что успел, это вытащить меч из ножен, выставив перед собой, сжимая рукоять обеими руками и зажмуриться.
А затем, что-то сильно ударило по мечу, со звоном хлопнуло, а следом навалившаяся тяжесть, чуть не вывернула оружие из кистей.
Слегка приоткрыв один глаз, я взглянул вперёд, и, внезапно, увидел стоявшего передо мной магистра. Только уже без защитного кокона и с наполовину вошедшим ему в грудину мечом.
Этот Ибн кто-то там, всё расширяющимися глазами смотрел на торчавший в нём клинок, попавший аккурат в центр магического источника и, задно, в сердце, и пытался что-то сказать, беззвучно приоткрывая рот.
Ноги его подогнулись, он упал на колени, окончательно выдернув меч из моих разжавшихся ладоней, поднял голову, взглянув мне в глаза, с трудом выдавил:
— Но как?
— Не знаю, как-то так, — пожал я плечами, — наверно потому, что меч божественный.
Глаза магистра остекленели, жизнь быстро утекала из его тела. Наконец голова безвольно свесилась на грудь и он так и застыл в коленопреклоненной позе передо мной.
— Он сразил магистра, — покатилось эхом позади.
Я спохватился, взялся за рукоять торчавшего из груди пирата меча, упёрся в труп ногой и с усилием выдернул. Под стук упавшего тела, снова воздел к небу обагрённый кровью клинок, провозгласил:
— Зло, противное моему богу, повержено. Во славу твою, Воин, сокрушил мой меч нечистивца!
Украдкой покосился на Злотану с Ясулой, парней и девчонок и понял, что все разногласия на время позабыты. Внезапное появление живого пиратского магистра выбило всех из колеи и им стало не до разбирательства, кто, на кого и как смотрит.
Мысленно выдохнув, я обтёр меч о халат пирата, и быстро, пока не очухались, заявил:
— Битва потребовала от меня много сил, поэтому я устал, я ухожу.
Оперативно собрался и, провожаемый молчаливыми взглядами, сбежал на нижнюю палубу к себе в каюту. Где её тут же запер.
* * *
— Итак, дамы, ситуация несколько изменилась, — произнесла графиня, когда они, втроём вновь оказались в каюте, — наши дети всерьёз вознамерились помешать нашему счастью.
— Ну, твой Тар слишком эмоционален, конечно, но максимум, на что он способен, это обидеться и с неделю подуться. Затем примет твой выбор, каким бы он ни был, — заметила Ясула, присев на большой рундук в углу.
Злотана нахмурилась, но затем признала правоту женщины.
— Да, я, пожалуй, слишком многое всегда решала за него. Мало давала свободы и самостоятельности. Но твой и вовсе, даже обидеться не смог.
— Авсан умный мальчик и любит меня, — проигнорировала шпильку в свой адрес госпожа Русавр, — куда больше чем своего отца, да упокоится он с миром. Пусть даже сейчас не хочет себе в этом признаваться. Мне надо всего лишь немного подождать.
— Хорошо вам, — буркнула молчавшая до этого Алиса, — а мой наоборот, привык сам всё решать. Я-то подолгу то в командировках, то на сборах, вот он и вырос, если в чём упёрся, то будет до последнего стоять на своём. С самого начала к профессору испытывает какую-то неприязнь. Хотя я же вижу, что Вольдемар к нему хорошо относится. Ценит, всегда выделяет, говорил, что Бари один из лучших его учеников. Но нет, сын решил, что профессор Локарис плохой и во всех его поступках видит только какой-то нехороший подтекст. Я в каюте от него такого наслушалась. Что не знай сама, решила бы, что Вольдемар отъявленный злодей.
— Да, подруга, тебе реально тяжело, — посочувствовали Ботлер остальные женщины.
— Сама виновата, — вздохнула та, — но что теперь делать, даже не знаю.
— Предлагаю, — Злотана подняла вверх руку, привлекая внимание, — на время, отложить выполнение нашего дамского соглашения и не предпринимать никаких действий в отношении Вольдемара. Сроком на неделю. Пусть все немного успокоятся, а то мальчики устроили, конечно, нездоровый ажиотаж. А нам вся эта шумиха ни к чему. Что насчёт твоего сына, Алиса, то попробуем вместе подумать, как с ним быть. Но в первую очередь надо его убедить, что Вольдемар ему не враг.
* * *
Оставшееся морское путешествие прошло спокойно. Ни других пиратов, ни штормов по дороге. Правда, стоило мне появиться на палубе, как рядом обязательно обосновывался кто-то из студенток. Словно бы невзначай за мной приглядывая.
А если там же появлялась хотя бы одна из родительниц, тут же у студенток ко мне появлялась куча вопросов и предложений, которые им непременно требовалось вот прямо сейчас со мной обсудить.
Но это была только часть творящегося абсурда, потому что вокруг женщин, одновременно начинали крутиться парни, всячески отвлекая уже их и не давая приблизиться ко мне. Причём, я изначально думал, что этим будет страдать лишь наша «великолепная» четвёрка, но тут сработала мужская солидарность и в мероприятие включились все парни до единого. Вот так мы по кораблю весь день и ходили, я в окружении студенток, а Злотана с Алисой и Ясулой, в окружении студентов. Сюр какой-то. Я как видел эту картинку, так меня начинал разбирать смех.
Что, на этот счёт думала команда, я не знал, но, почему-то, провожали меня матросы исключительно взглядами полными зависти и примешивающейся к ней злости. Особенно злился дон Хуан, потому что вся эта карусель не давала ему тоже подкатить ни к одной из дам. Впрочем, в открытую никто недовольства не высказывал. Слава убийцы магистра и поборника бога войны, надёжно удерживала остальных от резких высказываний. Да и взгляды, стоило мне обернуться, быстро отводили тоже.
