своих предшественниц, — заметил граф. — Совсем. Те только кричали и плакали. Некоторых пришлось ловить по лесу, пока волки не загрызли. Признаюсь, поймал, к сожалению, не всех.
Ножом он аккуратно отрезал от картофельного блина кусочек и наколол на вилку.
— Но вы, конечно, меня удивили. То, как вы пытались напугать волка…
Откуда он знает? Подсматривал за мной что ли? Прятался за деревом, пока я кричала на зверя и размахивала руками? Может, это он попросил своего снежного питомца мне помочь?
— Вы очень смелая девушка.
Под маской этого видно не было, но, судя по лучикам морщин вокруг глаз, хозяин Блэквуда улыбнулся. Глаза у него были такие добрые и печальные, что захотелось притянуть светлую головушку графа к своей груди и заверить, что все обязательно наладится. И проклятье спадет, и злые чары развеются, и воцарятся повсюду мир да благодать.
А еще Его Сиятельство Реймон был красив. Лишь верхняя часть его лица была доступна моему взгляду, и тем не менее я видела и понимала: передо мной очень привлекательный мужчина, что бы там ни скрывала под собой плотная ткань шейного платка.
Кстати, насчет платка. Возникла небольшая заминка. Ужинать, когда рот у тебя завешан тряпкой, не больно-то удобно. Его Сиятельство посмотрел на кусочек драника на вилке, затем на меня и снова на картофельный блин. Прочистив горло, он аккуратно приподнял платок и наконец-то попробовал мою еду. Глаза его округлились. Бровь одобрительно дернулась.
— Это очень необычно, — сказал он с удивлением в голосе. — Сытно, жирно, но вкусно.
И граф потянулся за добавкой.
Наблюдая за ним, я поставила локти на стол и подперла щеки руками.
— Ваше Сиятельство, а что стало с другими девицами? С теми, что гостили здесь до меня и не попали в лапы к волкам? С беременной Лаурой?
Я уже поняла, что этот усталый господин вовсе не требовал приносить ему каждый год человеческие жертвы. Но куда он девал подкинутых ему барышень?
— С ними все в порядке. Не тревожьтесь. Эту напуганную бедняжку я отправил в Дортаун, впрочем, как и всех ее предшественниц. После родов она будет работать горничной в одной хорошей семье. Правда, пришлось купить ей обручальное кольцо и в рекомендательном письме указать, что она вдова, иначе, сами понимаете, — граф развел руками, — мать внебрачного ребенка в хорошее место не возьмут. Маленькая ложь, зато теперь о будущем Лауры можно не волноваться. Я позаботился о каждой девушке, оказавшейся у моей двери.
С явным сожалением граф прикончил последний драник и, вздохнув, отодвинул от себя тарелку. Его печальные голубые глаза погрустнели еще больше.
— Итак, Мэри. Настало время поговорить о вашей судьбе. Что я могу для вас сделать? Куда бы вы хотели отправиться? В Дортаун? Или, может быть, подальше, в Рокувэй? Я дам вам письменные рекомендации и денег на первое время, чтобы вы смогли встать на ноги. Просто поделитесь со мной своими пожеланиями.
— Собираетесь и меня пристроить куда-нибудь служанкой?
Надо же, а чудовище оказалось добрее и благороднее жителей Ниена, из года в год безжалостно обрекающих невинные души на смерть. Кто бы мог подумать.
— Вы можете вернуться домой, — Его Сиятельство достал из кармана часы на цепочке и с каким-то странным, тревожным выражением взглянул на циферблат, словно боялся куда-то опоздать. — Но обычно тем, кого мне присылают, возвращаться некуда. Это либо падшие девицы, торгующие своим телом. Либо молодые оступившиеся аристократки, запятнавшие честь семьи. Либо неверные жены, круглые сиротки, младшие дочери бедняков, которых нечем кормить. Иногда мне кажется… впрочем, я вполне в этом уверен… таким образом горожане избавляются от сорняков общества. Приносят неугодных или неудобных дев в жертву блэквудскому чудовищу.
— А блэквудское чудовище вынуждено пристраивать их в добрые руки, как выброшенных на улицу котят, — заключила я.
Под черным платком, служившим ему маской, Его Сиятельство снова улыбнулся.
Какое же доброе и благородное у него было лицо! Вернее, та его часть, которую я умела удовольствие видеть.
— Простите мне мое любопытство, Мэри, — граф вертел в руке карманные часы из старого, потемневшего серебра. — Я смотрю на вас и все пытаюсь понять, к какой породе брошенных котят вас определить. Вы, должно быть, сирота? Нищенкой, что спасает свою семью от голода, жертвуя собой, вы не выглядите. Впрочем, и на девушек из местной знати не похожи. Так кто же вы?
— Давайте я останусь для вас загадкой, Ваше Сиятельство, — сказала я в приступе женского кокетства.
— Какая увлекательная загадка, — отозвался граф. — Наверное, я должен вас за нее поблагодарить. Теперь мне будет, чем занять мысли. И за разговор тоже благодарю. Как вы, наверное, догадались, мне редко выпадает возможность насладиться приятной беседой.
В голосе Реймона Марцелла отчетливо звучала тоска. Похоже, он был насильно привязан к этому дому и изнывал в нем от скуки и одиночества. Прошлые жертвы, небось, от страха лишались дара речи, да и надолго в замке не задерживались.
Стало жалко мужика до слез. Хороший ведь! И красивый.
— Мне тоже нравится наш разговор, — призналась я. — А еще у вас очаровательный питомец.
— Питомец? — широкие брови графа сдвинулись к переносице, на лбу проступила вертикальная морщинка.
— Дракон из снега. Он спас меня от волка и помог донести до замка тяжелые сумки.
Несколько секунд Его Сиятельство смотрел на меня в недоумении, затем кашлянул и опустил взгляд:
— Ах это…
— Он создан магией? Или это такая порода драконов? Он ведь живой?
Реймон Марцелл нервно покрутил в руке вилку.
— Давайте лучше поговорим о вашем будущем, Мэри, — сменил он тему. — Дортаун или Рокувэй?
Из его груди вырвался грустный вздох. Похоже, расставаться со мной ему не хотелось. И тем не
