энергию.
— …
Бегло переглянувшись с друзьями, я коротко кивнул собственным мыслям, ментально настраиваясь выпустить самую малую толику своей маны, чтобы просто-напросто не прожечь эту коробочку насквозь. И едва у меня это получилось, я, взяв в руки шкатулку, как и было завещано подругой, пустил в неё энергию.
Казавшаяся ранее абсолютно монолитной коробочка тут же слегка засветилась изнутри, после чего под абсолютную тишину и внимательные взгляды присутствующих, медленно открылась.
— Ура! — победно воскликнула Маша.
— Капец ты у меня умная! — приобняв за плечи и целуя в лоб девушку, вторил ей Степан.
— Присоединяюсь, — преисполненный эмоциями не меньше окружающих, бросил я.
Следом все взгляды вновь перекрестились на открывшейся коробочке, внутри которой оказалось всего две вещи: крупный, явно увесистый перстень и странной изогнутой формы ключ.
Будто заворожённый, уставившись на перстень, я долго и внимательно рассматривал рисунок на его фронтальной части. Поражала детализация. Оскалившаяся морда ежа с чёрными, как смоль, глазами и лезвиями наружу, торчавшими из неё клинками, выглядела на запечатлённой миниатюре довольно грозно и впечатляюще. Особенно это чувство усиливалось тем знанием, что этот зверь никакой не миф, а самый что ни на есть настоящий. Причём, готовый сорваться в бой по первому моему приказу. Можно сказать, фамильяр.
«Хотя… насчёт „сорваться в бой по первому моему приказу“ я, может, немного и погорячился», — с улыбкой промелькнула мысль в голове, параллельно воспроизводя картину недавнего путешествия по иному миру, где колючий изволил только лишь наблюдать за нашими потугами, изредка поедая уже убитых врагов.
За безупречно выполненной искусным мастером миниатюрой красовался чёрный, с едва заметным огоньком внутри камень. Такие мне ещё за всё время ни разу не попадались. Обычно они были либо совсем прозрачные, как алмазы, либо разноцветные — то бишь любых других цветов. Но чёрных ещё не встречал.
Выполненное в единственном экземпляре, это кольцо было предназначено именно для главы клана Черногвардейцевых — знание об этом всплыло в голове просто как данность. Тем не менее, спешить его надевать я почему-то не стал, интуитивно ощущая, что момент для этого сейчас не совсем подходящий.
— Есть предположения, что им открывается?
— Сокровищница! — хлопнув меня по плечу, бросил Стёпка.
— Ну-у… есть кое-что, — более серьёзно ответил я, переместив свой взгляд на второй предмет.
Ключ выглядел немного странной, криво изогнутой и потёртой железкой. Никаких эмоций и хоть капли пиетета он, в отличие от перстня, не вызывал.
— Я, конечно, понимаю, что это секреты вашего рода… но ты нам хотя бы в общих чертах расскажешь? А то я умру от любопытства! — прикусив губу, бросила Маша, уставившись на меня ожидающим ответа взглядом.
— А вот сейчас вместе пойдём и посмотрим, — не задумываясь, ответил я, мысленно отдавая приказ Бобику открывать портал.
* * *
Серия мощных взрывов не смогла нарушить покой императора, уже успевшего прилечь на своё ложе и погрузиться в крепкий сон — звуки детонации банально тонули в плотной городской застройке, не имея шансов добраться до резиденции монарха. Но вот настойчивый звонок помощника, а затем и стук в тяжёлую деревянную дверь всё-таки вынудили Владимира Алексеевича открыть глаза, а следом и вовсе подняться со своей кровати.
— Кого там ещё нелёгкая принесла? — буркнул он в темноту.
— Ефима Семёновича. Говорит, срочно.
— Впусти.
Двери в покои следом же распахнулись, и в помещение спешно вошёл среднего роста, слегка худощавый мужчина.
— Ваше Императорское Величество! Я со срочным докладом.
— Говори, — с лёгким вздохом сорвалось с уст монарха.
— Буквально несколько минут назад в студенческом городке «Брусника» ракетным ударом был уничтожен дом. По общеизвестным данным, в нём проживал не кто иной, как князь Черногвардейцев. Судьба последнего на текущий момент неизвестна.
— Ракетным ударом⁈ В Москве⁈ — недовольно нахмурив брови, бросил император, направившись в сторону дверей.
— Истинно так. Причины, по которым не сработало ПВО, пока выясняем. Предварительно, это, с большой вероятностью — работа одарённых диверсантов. Специальным калибром с маленькой дистанции.
— Вроде нашего Буревестника?
— Да, Ваше Императорское Величество. Мне прямо сейчас поступает информация, что уже были обнаружены места запусков. По всем косвенным признакам это именно так.
— Тогда круг подозреваемых не так велик, — сухо заключил Романов, открывая одну из попавшихся на своём пути по коридору дверей. — Мне нужна информация о судьбе тёмного. Если эти бестолочи и надеялись его так просто убить, то я бы не был столь наивным.
— Они буквально утопили руины его дома в белом фосфоре, — тоном, явно не соглашающимся с собеседником, произнёс Ефим Семенович и сразу же добавил: — Более трёх десятков ракет. Там сейчас ад. Ребята с мест готовы предоставить картинку.
— Совсем страх потеряли…
Переваривая поступившую информацию, оба присутствующих погрузились в собственные мысли. Добравшийся до своего кресла император откинулся на его спинку и, уставившись в пустоту, продолжил гневно хмурить брови.
Тишину в кабинете нарушил раздавшийся на стационарном телефоне звонок. Указав помощнику на свободное кресло рядом со столом, Романов неспешно снял трубку и громко произнёс:
— Слушаю.
— Доброго здравия, Твоё Императорское Величество, — донеслось из динамика грубым, слегка хрипловатым мужским голосом.
— И тебе не хворать, Геннадий Семёнович, — в тон говорившему ответил монарх. — Чем обязан столь поздним звонком?
— Полагаю, тебе уже наверняка доложили о произошедшем в Бруснике?
— Естественно.
— Не хотелось бы, чтобы ты, Владимир Алексеевич, услышал это из чужих уст, поэтому докладываю самолично: это мои ребята сейчас там пошумели. С моего согласия. Звоню объясниться.
— «Пошумели» говоришь? — сдерживая раздражение, бросил монарх и следом сквозь зубы добавил: — Ну, объяснись.
— Как тебе очень давно известно, отношения между моим родом и сборищем этих демонопоклонников были испокон веков враждебные, — без пауз и предисловий, спокойным, ровным голосом начал князь Пожарский.
По тону и манере общения было отчетливо видно, что собеседник не испытывает страха и серьёзных переживаний по поводу происходящего. Не пытается он заискивать и лебезить, а его оправдания звучат не в попытке задобрить и в чём-то настойчиво убедить, а лишь только, чтобы отдать дань уважения старшему и уважаемому товарищу, а также озвучить ему свою позицию.
— Уничтожение этих людей прописано в нашей внутренней доктрине. У нас всегда было всё просто: мы убиваем их, они — нас. И позволить ему сейчас воссоздать род, чтобы потом жить на иголках,
