знаю, ни разу не видел раньше такую тварь. На вендиго чем-то похожа. Поэтому и не закрыл магией, вдруг в ране какая-то отрава есть, — по его виду не было заметно, что он как-то страдал. Вот только после боя, нелегкого боя, судя по их виду, клирики хоть немного начали походить на живых людей. — Что у вас здесь стряслось? — он заметил, как Кац пытается просочиться сквозь стену, чтобы сбежать от преследующей его Назаровой, а Петр пытается облапать успешно отбивающуюся библиотекаршу. На нас с Настей он не посмотрел, видимо, не нашел ничего необычного в том, что двое ученика школы обнимаются у всех на виду. — Виктор, что здесь произошло? Нам кто-нибудь ответит?
— Да ничего особенного, — Долгов поднял опущенную голову. Только сейчас я заметил, что он стоит как-то странно, ни на что не реагирует, и не поднимает головы. Тут до меня дошло, что на него тоже попало зелье, и я хотел уже крикнуть клирику, чтобы его предупредить, а то это будет уже совсем нездорово, как вдруг Долгов широко улыбнулся и весьма картинно откинул волосы с лица. — Вообще, ты не находишь, что я сегодня просто дьявольски хорош собой, — его рука разжалась, и я увидел в ней большой осколок проклятого флакона. Вот, значит, как на него попало зелье, он перехватил этот большой осколок, чтобы он не ранил стоящую за ним первокурсницу. Он порезал руку, и зелье вошло в его кровь. Приглядевшись к упавшему на пол куску стекла, я увидел, что на одной стороне он имеет зеркальную поверхность. Первый, чей взгляд поймал одурманенный Долгов, был он сам, и я просто не представляю, что сейчас начнется.
К моему огромному удивлению, никто и не думал отменять состязания, да и учебу решили продолжить. Вроде ничего страшного не произошло, подумаешь, прорыв, тем более, что на месте были клирики и все быстренько устранили. Никто даже не пострадал. Ну, кроме нас, тех, кто попал под действие зелья. Но и там, по мнению администрации, ничего фатального не произошло. Даже, несмотря на то, что специального антидота и противоядия против конкретно этого зелья не существовало.
После случившегося еще с неделю по школе шныряли представители Тайной канцелярии, пытаясь хоть где-нибудь преуспеть. Что именно они вынюхивали, для меня осталось тайной, хотя я всячески старался это узнать. Ну что тут поделать Тайная канцелярия на то и тайная, чтобы всякие любопытные, то есть я, не узнали лишнего.
Так уж получилось, что пострадавших было не так уж и много. Петр пару раз обратился и перестал преследовать Ларису Ивановну. Тем более, что перекинулся он в первый раз, чтобы элементарно спасти свою жизнь — Лариса Ивановна оказалось на редкость сильным и умелым магом, к тому же, она прекрасно умела справляться с оборотнями, научилась еще в то время, когда Кац был жив и любил портить жизнь окружающим. Правда, Петру пришлось долго потом залечивать фингал под глазом, который не поддавался никаким зельям, ни магическому исцелению, и даже в ипостаси волка Петр красовался с заплывшим глазом неестественного цвета. Что и говорить, а удар у библиотекарши был поставлен на редкость неплохо, а уж усиленный какими-то чарами вырубал оборотня с одного удара. Потерявший всякое пристойное поведение Петр уже в открытую начал домогаться женщины, когда та отправила его в далекий полет, который закончился для него глубокой отключкой. Благо, придя в себя и обернувшись, Петр самостоятельно нивелировал действие зелья и теперь смотрел на Ларису Ивановну с глубоким уважением. Жаль, что к остальным, обычным людям, подобный подход был не применим.
Страстная любовь какого-то неудачника к Изиде Петровне не нуждалась ни в каких дополнительных мерах, чтобы сойти на нет, она уже буквально через час исчезла, а бедолага еще неделю прятался в больничном крыле, изображая умирающего. Ему никто не верил, а когда в палату пришла Изида Петровна, то лично выволокла его за ногу из-под кровати, сообщив, что прекрасно знает, как работает зелье, и ей на влюбленность ученика плевать, и что он должен посещать занятия, а не прятаться от нее, тем более, что он уже здоров, потому что она не видит его у своей комнаты с цветами или под окном с заунывной серенадой.
Немного хуже пришлось Назаровой, но на нее попало совсем мало зелья, и ее влюбленность четко дифференцировала тот факт, что Кац — призрак, и ни о какой физической близости не может быть и речи. Ее влюбленность была необычайно сильной, но носила чисто платонический характер, то есть, ей хватало просто видеть Каца в течение нескольких часов в день, чтобы чувствовать себя вполне счастливой и довольной жизнью. К тому же, целители уверяли в голос, что лишенная физической составляющей влюбленность в итоге сойдет на нет, и Назаровой будет стыдно за то, что она позволяла себе в отношении многоуважаемого Соломона Израилевича. Только пока длилось действие зелья, она не могла испытывать никаких чувств ни к кому другому.
Когда я пытался с ней заговорить через несколько дней после случившегося, после того, как ее, да и всех остальных выпустили имперские целители, прибывшие специально ради такого случая в школу, она не стала меня слушать. Да чего тут говорить, даже нахождение рядом со мной вызывало у нее какую-то иррациональную панику. Надеюсь, что это тоже потом пройдет, как и увлеченность призраком, иначе в дальнейшем ей точно будет не сладко.
Действие же зелья на Долгова удалось немного уменьшить, но, как полностью его избавить от его действия, не знал никто. Его нарциссизм и эгоцентризм было чрезвычайно тяжело выносить всем окружающим, однако, боевых навыков и мастерства он от этого не потерял, поэтому Былин смирился, а нас, то есть учеников, никто и не спрашивал, нравится нам такой вот новый Долгов или нет. Но, директором было принято решение, что, когда учебный год закончится, и наступят длинные летние каникулы, он отправит Долгова к дядьке погостить, если действие зелья так и не пройдет.
Больше всего досталось нам с Клыковой. Как оказалось, практически все зелье опрокинулось на спину Насти, и она получила просто сумасшедшую дозу. Хорошо еще, что не все зелье всосалось в кровь, часть осталась на одежде, иначе она просто умерла бы прямо там в этом проклятом зале. И только благодаря ей все в зале вышли из ступора и прекратили обсуждать прорыв, обратив внимание на учеников, которые вели себя вроде бы нормально, не бегая за
