Всё это делалось автоматически, будто запустился механизм, в то время как сознание билось в панике от увиденного.
Людей, выступивших из леса ей навстречу, Света заметила не сразу. Лишь после вскрика малышки на ухо она пришла в себя.
— Подорожникова? — удивлённо произнёс один из инструкторов, — тебе нельзя здесь находиться, это смертельно опасно…
— Я знаю, у вас война! — перебила лекарка говорившего, — там какие-то изверги перебили ваших и крысинских бойцов и устроили резню на берегу озера. Там… — Светлана не знала, как описать увиденный ужас. — Там кишки на кустах развешаны, а женщины и дети… — голос её сорвался. — Помогите им, пожалуйста!
Один из бойцов замер и прикрыл глаза, чуть шевеля губами. От усердия у него вздулись вены на лбу, но ничего не происходило. Если таким образом боец пытался произнести заклинание, то у него явно не получалось.
— Ты можешь сказать, сколько там бойцов? — задал вопрос инструктор, привлекая внимание Светы. Она попыталась восстановить в памяти увиденную картину, но её снова вырвало желчью. Отдышавшись, лекарка произнесла:
— Не меньше двух десятков, более точно не скажу.
Инструктор выругался.
— Делимся! Тройка возвращается в школу за подмогой и вызывает барона, а остальные — на подмогу гражданским, — бойцы быстро определили между собой гонцов, не забыв уточнить у Светы её планы.
— Малышку отдам и возвращаюсь с вами! Я — лекарь и буду пытаться спасти хоть кого-то.
Только произнеся фразу вслух, Светлана поняла, что в точности повторила её за принцессой.
* * *
Кремль подняли в ружьё пополудни, когда прямо посреди совещания перед Его Императорским Величеством Петром Алексеевичем Кречетом проявилось эфемерное древо, одна из ветвей которого загорелась красным цветом.
— Все вон! — закричал император, добавив для ускорения немного собственного дара, — Орлова и Медведева живо ко мне!
Министр обороны появился спустя пять минут, когда в кабинете императора Пётр Кречет распекал начальника имперской службы безопасности, как мальчишку:
— Что ты мямлишь⁈ — перекривлял император последние фразы Медведева, — «не знаю», «не уходила», «ищем»… У меня ребёнок в смертельной опасности, артефакт-ковчег сработал. И так уже меньше часа осталось, а вы даже не знали, что Маша исчезла! Уволю всех и в рядовые разжалую! На изнанку пойдёте! Сразу на четвёртый уровень скорость реакции тренировать!
Над рабочим столом засветилась проекция Российской империи в миниатюре.
— Карелия? Опять? Да что им там мёдом намазано? — император смотрел на красную точку, мерцающую на берегу Ладожского озера. Надежда на то, что его дочь не оказалась в эпицентре родовой войны Крысиных и Комариных, таяла стремительно. — Кречет всемогущий, помоги! Пусть хоть у этой мозгов хватит не вмешиваться!
Министр обороны с минуту вертел проекцию, то чуть увеличивая её, то уменьшая, но вынужден был расстроить императора и друга:
— Это Малые Трясинки. Там месяц назад прорыв был. И это земли Комариных.
— Мне плевать, чьи это земли, Данила, но если с головы моей дочери упадёт хоть один волос, то оба рода я сотру в порошок за измену и буду в своём праве!
* * *
Я перемещался свитками в школу, всё ещё пьяный от предыдущей битвы. Меня натурально пошатывало то ли от кровопотери, то ли от адреналина, то ли от отката после зуба Фенрира. Стоило оказаться на окраине Малых Трясинок, как звуки магического боя расставили всё по своим местам. Рефлексировать было попросту некогда.
— Маркус, доложи обстановку!
— Хвала Комару, с вами всё хорошо! Я уж было отчаялся! — радостно воскликнул командир, — по ситуации… Группа три десятка бойцов, отморозки полные. Есть свой лекарь и, кажется, маг крови. Ибо такого количества крови и расчленёнки мы даже на войне не видели.
Ах ты ж, сука! Ещё свихнувшегося кровника мне не хватало. Особенно сейчас, когда я себя чувствую слабее новорождённого котёнка.
— Потери? — уточнил я главное.
— Всё мужское население Трясинок, пятёрка комаров и пятёрка воев, занимавшихся эвакуацией гражданских, — с грустью в голосе отчитался Маркус — по женщинам и детям ситуация сложная. Женщин, кого удалось отбить, подлечила Светлана Подорожникова. Дети под защитным куполом, куда пытаются вломиться всей толпой наёмники.
— Она-то что здесь делает? — схватился я за голову, пытаясь понять мотивы поведения весьма симпатичной для меня девушки.
— О, вот это самый интересный вопрос! — как-то напряжённо ответил Маркус, — Светлана сопровождает Её Императорское Высочество Марию Петровну Кречет, которая и удерживает под собственным защитным куполом деревенских детей.
Вот здесь я выругался цветасто и забористо, представляя, чем может грозить нам ранение или, не дай Великая Кровь, смерть принцессы императорского рода.
— Это единственная группа?
— Нет, наши борются с ещё тремя такими же в болотах вокруг деревень, — докладывал Маркус, прерываясь на кастование заклинаний. — Сложность в том, что мы не можем работать по площадям. Один раз попробовали, но от такого удара защитный купол над принцессой просел. Теперь вот работаем индивидуально. Причём эти суки тоже заметили эффект и стали объединяться для ударов по куполу.
— Сколько держится купол, и какая у него площадь, примерно? — выяснял я самые базовые характеристики для расчёта длительности работы артефакта.
— Чуть меньше часа, порядка десяти квадратных метров, — спустя полминуты рапортовал Маркус.
— Херово!
Пока мы общались, я успел добраться до берега и воочию узреть картину, скупо и по-военному описанную Маркусом. Крови было не просто много. Это была натуральная скотобойня, где вместо животных туш использовали человеческие тела.
Такое я уже видел в прошлой жизни, когда корвусы не справлялись с переходом с одного уровня владения магией крови на другой. Тогда внешне спокойные, степенные маги превращались в тварей жутких и опасных, упирающихся силой и властью.
Те, у кого оставался хотя бы проблеск разума, уходили, те, кто терял всё человеческое, устраивали кровавые побоища похлеще тварей изнанки и святош вместе взятых. Именно из-за таких корвусов магов крови стали считать монстрами в человеческом обличье. Нас презирали, нас уничтожали, нас боялись. Ведь на одного прошедшего обучение в цитадели приходилось больше десятка сорвавшихся. Очень часто мы сами устраивали на таких загонную охоту, оберегая людей. Каждый из нас давал согласие на это при поступлении в цитадель на обучение. Сегодня ты — охотник, но завтра всё может поменяться, и ты сам станешь жертвой.
Сейчас у меня не было соратников, чтобы задавить такого корвуса силой, и не было силы, чтобы справиться с ним один на один.
Кровники и вои продолжали прибывать в Малые Трясинки, но существенно проблему это не решало. Они могут попытаться отбить принцессу с детьми, но на что могли рассчитывать остальные гражданские глубоко в болотах? До них доберутся, хорошо, если спустя час, а то и больше. Их шансы выжить стремительно таяли.
На ум приходило только одно решение, очень спорное и основанное лишь на мнении моей дорого́й Тильды. Ей я доверял, как себе, а потому собрал в кулак последние силы и, прихрамывая, побежал обратно в Малые Трясинки.
— Внимание, очень скоро здесь будет прорыв изнанки, не пугайтесь и не провоцируйте тварей, — обратился я ко всем по кровной связи, — не используйте против них магию и оружие. Они придут не по наши души.
Ответом мне было немое изумление, но комментариев и возражений не последовало. Очень надеюсь, что никто не начнёт геройствовать.
* * *
Купол держался на последнем издыхании. Маша с ужасом ожидала, когда заряд ковчега иссякнет. Уверенности, что их спасут, не было. Если вначале прибытие бойцов Комарина она с детьми встретила робкими
