флота держава в мире?
— Вы, это непризнанный большинством государств правитель. — усмехнувшись ответил представитель общества. — Больше того, вас собственные граждане признают не все. А еще раз хоть намекнете на угрозу обществу, и мы применим пункт о сдерживании. Радуйтесь, что мы оставляем вам хоть одного одаренного способного к возвышению. Большинство обращающихся к обществу не имеют и того. И мы им отказываем.
— Как отказали семьям Эдисонов и Бушей? — усмехнувшись спросил Петр.
— Это всего лишь сохранение равновесия. — вернул ему улыбку представитель общества. — Чем меньше носителей дара возвышения, тем спокойней будет на Нашей планете. Заберите у сестры дар, или верните ей правление. Или сдохните оба, пропав вместе с вашей варварской, кичащейся силой империей. Нас устроят все варианты.
Через пятнадцать минут после ухода представителя общества Петр все же сумел окончательно взять себя в руки. Это была не просто, ведь клокотавшая в нем ярость требовала выхода, но император прекрасно помнил, к чему привела его прошлая вспышка гнева, и что все разгребаемые им дела – лишь ее последствия.
— Заходите! — приказал Петр, и в распахнувшиеся двери кабинета начали парами входить министры. Некоторых он был рад видеть, с другими ничего не мог пока сделать, третьи были скорее опасны, но полезны. Чертово равновесие. Может и правы были меньшевики, решив проредить знать?
— Хорошие новости, государь. — со сдержанной улыбкой проговорил шеф тайной канцелярии. — Барона Арилахского видели на юге империи. Мой сын попытается его задержать, но у него нет средств для погони. Кроме того, даже задержать его по приземлении будет не просто. Все же для своего возраста он слишком силен.
Петр поморщился. Он собирался держать побег Александра в тайне как можно дольше, но едва успел получить первую, и на данный момент единственную партию пробужденных камней резонанса. Ситуация была не катастрофическая, но стремительно приближалась к такому значению. Так что поимка мальчишки стала приоритетной задачей для всех тайных служб и жандармерии.
— Если твой сын сумеет его остановить и доставить в столицу – ты получишь свои земли. Но он нужен мне живой! — проговорил Петр. — Способ придумай сам. Усыпи, подложи ему девку… разберись с этим.
— Как прикажете, государь. — склонившись проговорил глава тайной полиции.
— Что у тебя? — заметив, как хмурится и мнется с ноги на ногу тесть спросил Петр. Вернувшийся в статус главы жандармерии Василий Михайлович Долгорукий нахмурился еще больше, но ступив на шаг вперед положил на стол императора папку. Открыв её, Петр несколько секунд смотрел на фотографии, пока не увидел дату.
— Если это шутка, то плохая. — проговорил государь, повернув папку, содержимым к министрам, и все увидели улыбающегося Александра Суворова, рядом со всем известной княжной на балу. Вот только… дата была сегодняшняя, бал проходил в Петрограде, и это шло вразрез со словами Багратиона.
— Мы бы не посмели, ваше величество. За ним наблюдали лучшие сыщики, но каким-то образом он ушел от наблюдения… — проговорил Долгорукий.
— Превосходно… теперь у нас два Александра, в совершенно разных частях страны. — проговорил Петр, прикрыв глаза. — Впрочем, это возможность, если не для каждого из вас, то по крайней мере для одного. Мне подойдет любой.
— За моего боевого соратника, и дорогого друга барона Арилахского. — поднял тост Багратион. — Пусть дни его будут долгими, годы быстрыми, а жизнь полна испытаний и искушений! Ведь как не проявляется мужчина, как не в преодолении испытаний и совершении подвигов?! За Александра!
— За Александра! — ответила нам добрая сотня глоток. Празднование, начавшееся в банях, плавно перетекло на улицы города, и когда мы добрались до дома-дворца Багратионов, народ уже стекался даже с окраин. И надо сказать не зря, когда я слышал выражение «выкатили» бочки вина, всегда воспринимал его как иносказательное. Каково же было мое удивление, когда я увидел, как из ворот дворца человек восемь выкатывают гигантскую бочку.
Столы ломились от свежих овощей, жаренного и вареного мяса, а народ и без моего прославления с легкостью находил поводы выпить. Тосты поднимались за князя Тифлиского, за славный род Багратионов, царей Грузинских, за здоровье наследника и прочее и прочее. Хотя и обо мне не забывали, особенно когда тост поднимал Константин.
Для моих бойцов поставили отдельный стол, но я настоял, чтобы они сидели вместе с обычными воинами, чем вызвал среди последних не малое уважение и одобрение. Хотя на самом деле цель такого смешения была крайне проста, и стоило нам с Василием оказаться рядом, как я приказал есть и пить только то, что употребляли солдаты и родичи Багратиона. Просто на всякий случай.
Ангелина держалась рядом, но и я, и она, прекрасно понимали, что на мероприятиях такого уровня посадить её на соседнее место будет значить слишком много, для всех, кто умеет смотреть. Не то что мне было не наплевать на мнение посторонних людей, с кем я сплю, но это поставило бы в неприятное положение и хозяина вечера.
Утро плавно перетекло в день, я оставался за одним столом с Багратионом, а вот ребятам приказал смениться. Не то, чтобы я совершенно не доверял Константину, но еще до того, как отправится в бани понял, что особого выбора у меня нет. Либо попробовать уйти силой, что с поврежденным двигателем – не лучшая идея, либо строить из себя доверчивого и благодарного гостя, дожидаясь пока первичный ремонт завершится.
Тем более что сейчас на борту было достаточно людей, чтобы держать под контролем все орудийные башни и при необходимости поднять корабль в воздух и перегнать его ко дворцу. Не самое приятное будет в него лезть после этого, да и сопротивление охраны… но каждый из нас играл свою роль.
И надо признать, Багратион со своей, ролью радушного хозяина, справлялся на все сто процентов. При этом он не был навязчивым, не заставлял пить с ним алкоголь, сам же оказался словно бездонным, поднимая один кубок за другим. При этом Константину приходилось пить не только во время тостов, но и в качестве солидарности со своими подданными или приветствуя новые лица. Но, к сожалению, все хорошее рано или поздно заканчивается, и во время очередного тоста во дворец, расталкивая остальных, зашла группа мужчин в черных папахах и высоких стоячих шапках.
— Что бы не происходило, не вмешивайся. — сказал Багратион, враз посерьезнев, и двинувшись на встречу новым
