Это, я уже про себя, любимого…
Сам-то наш отряд уже давно геройствует, один я в лесу отсиживаюсь.
Вот, доотсиживался. Чума, похоже, сама ко мне пришла…
Первым делом, мы Павла от общего костерка отселили. Веток Егор нарубил, лежанку сыну спроворил. Шагах в пятидесяти от нашей общей стоянки.
— Что делать будем?
Я посмотрел на старообрядца. Утром тот весел был. Оказалось — не к добру. Сейчас бородач то и дело брови хмурил, лоб морщил. Обдумывал что-то. Явно, не больно веселое…
— Тут пока будем…
Выдавил из себя Егор ответ на мой вопрос и замолчал. Глаза бы его сейчас ни на кого не смотрели, говорить с кем-то у него тоже желания не было.
— Маски нам нужны…
Озаботился я самым сейчас необходимым.
— Маски? — переспросил Егор. — Зачем?
Опять я затупил. Если мне всё понятно, это совсем не значит, что и другим так же.
Они же три года в советском медицинском институте не учились и столько же в Императорской военно-медицинской академии. Это я знаю, что у легочной чумы воздушно-капельный путь заражения. У нас же в имуществе отряда, когда мы для ликвидации эпидемии поехали, ватно-марлевых повязок целые кипы были. Это, чтобы себя от легочной чумы защитить.
Инородец на мои слова вообще глазами хлопал. Он такого слова, как маска, и не знал даже.
Я как мог, объяснил. Буквально на пальчиках рассказал.
Меня поняли. Не надо для этого высшего медицинского образования.
Во, могу я, оказывается, вести санитарно-просветительную работу среди населения…
— Настенька сошьет. — кивнул на дочь Егор.
Сошьет? Из чего и чем?
Оказалось, есть чем. Нитки и иголки у Настеньки имелись. Причём, разные.
Запасливая и предусмотрительная девушка…
Правильно, вдруг, что в дороге порвётся и зашить надо будет.
Из чего саму маску сделать — вот здесь проблема имелась. Ни марли, ни ваты у нас с собой, понятное дело, не было.
Тесемочки к маскам изготовить — это, без затруднений. Но, тесемочки в маске — не главное.
— Мох.
Ну, Настенька, не голова, а дом советов…
Действительно, почему бы и нет? Всё равно, ваты у нас тут не имеется.
Кино про войну я ещё дома смотрел. Там партизаны в лесу вместо ваты мох использовали. Кусочки свежего растения на раны накладывали. Что-то там ещё говорили, что сфагнум, даже обеззараживающими свойствами обладает, всяких-разных микробов губит… Вот, не знаю, только — правда это или нет. Кино про войну, это не лекция на кафедре хирургии. К информации из фильмов надо очень осторожно относиться.
Так, чем вату заменить — придумали.
Ничего похожего на марлю у нас не имелось.
Тут меня инородец удивил.
— Сеть…
До меня сразу и не дошло. Тут уже буряту мне объяснять пришлось.
Точно! Молодец!
Предложил Жаргал что-то типа кисетика сделать, в него и мох напихать. Ну, как подушечка такая получится. К ней уже и лямочки пришить.
— Делай, — одобрил его затею Егор.
Жаргал иглицу изготовил. Приспособление такое, с помощью которого сети тут плетут. Настенька ему клубок ниток выделила из своих запасов.
Ловко очень инородец плести сеточку принялся, не хуже, чем кружева иная баба.
Тут я себя в который уже раз мысленно по затылку стукнул.
Баба…
Всё как дома ещё думаю.
Чтобы бабой называться, женщине это надо здесь ещё заслужить… Вот вышла она замуж. Уже не девка. Рожает один раз, второй, третий и всё — девочек. Не баба ещё она. Вот мальчика родит, тогда уже все её уважительно бабой называть будут. Заслужила — из мальчика парень вырастет, а потом, дай Бог, и мужиком он станет. Кормильцем и защитником.
Так, что плёл сеточку сейчас инородец, не хуже иной женщины. Так правильно будет… А, я — баба…
Кстати, и инородец — слово совсем не обидное. Скорее — официальное.
Инородцы тут — это российские подданные неславянского племени. Жаргал — бурят, значит самый настоящий инородец.
В Сибири инородцев — пруд пруди. Их, сибирских инородцев, делят на оседлых, кочевых и бродячих. Последние, не бродят где попало, а ловлей занимаются. Оседлые сибирские народы приравнены к сибирским обывателям, а кочевые сибирские инородцы даже имеют особое своё управление — родовое управление, инородную управу и степную думу. У бродячих сибирских инородцев всё проще — всё управление состоит из одного старосты.
Кстати, евреи здесь тоже в инородцах числятся. Совсем как киргизы Внутренней Орды или самоеды Архангельской губернии.
Нет, тут я опять не то что-то горожу… На занятиях в академии нам не так говорили. Еврей, принявший христианство, из рядов инородцев выбывает начисто.
Были здесь ещё и особые инородцы. Это племена, кочующие на границе России с Китаем. Сегодня — они на российской территории, завтра — на китайской. Подданство их, вроде, и как до конца не установлено. Так вот, они имели право вести беспошлинную торговлю, российскому суду подлежали только в случаях убийства или насилия, совершенных на российской территории, пользовались защитой российского правительства, стоило им только об этом попросить. Такие плюшки в империи только чукчи и зюнгорские двоеданцы имели.
Опять же, Жаргал — не простой инородец. Он — чуть ли не зайсан, если я правильно Егора понял. Что он в лесу забыл? Совершенно нечего ему тут делать…
К вечеру маски общими усилиями у нас были готовы. Со стороны они диковато смотрелись, но тут дело не о красоте шло…
Хотя, если у Павла чума, мы от него заразы уже нахватались.
Так, что эти маски сейчас — почти одна психотехника и трихомудия…
Раньше ими надо было озаботиться.
Глава 38
Глава 38 Про клятвы и обещания
Сейчас держу я ухо востро и ушки у меня на макушке…
На Егора, Настеньку и инородца часто поглядываю.
К состоянию собственного организма то и дело прислушиваюсь.
Не начнёт ли кашлять кто из моих спутников?
На слабость, или головную боль пожалуется?
Сам как?
К Павлу, что сейчас удален у нас из коллектива, чуть не каждые полчаса хожу.
Наблюдаю за динамикой его состояния.
Не начинает ли у сына Егора кожа чернеть?
Не закашляет ли он с кровью?
Как тело больного чернеть начинает и кровавая мокрота появляется — всё, звиздец. Скоро и смерть наступит от легочной чумы. Так нам на инструктаже при отправке из Санкт-Петербурга рассказывали.
Понимаю, что больше всех я рискую, но…
Про российских медицинских работников часто говорят, что клятву Гиппократа они давали.
Хрен там…
Никто и никогда в России из нашего брата её не давал. Заблуждение, это.
Хотя, слова я её знаю. На медицинском праве, был у меня дома в институте такой предмет, наизусть её выучить пришлось. Входила она в программу.
Сейчас даже могу повторить. Слово в слово.
— Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому…
Во как… Ни разу не сбился. Пусть сейчас меня только птички в лесу слышат…
— Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно также я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом, — продолжил я цитировать древний текст.
