Я продолжал падать, вглядываясь в эти точки, и они становились крупнее. Машины! Это же летающие машины! Дошло до меня.
Летающая машина гораздо ближе ко мне, чем небоскребы, а тем более земля на которой они стоят. Значит и приземляться на машину будет не так больно, как на землю. Вот я и начал прицеливаться, используя весь опыт, полученный на драконьем озере, в одну из этих точек, разраставшуюся и разроставшуюся до размеров стандартной, привычной машины. Причем, что замечательно, у именно этой машины была откинута крыша. Летающий кабриолет — то, что доктор прописал!
Снова парочка акробатических этюдов и… вот! Я грохнул свою пятую точку ровно на пассажирское сиденье рядом с водителем.
Машину резко тряхнуло, повело, водитель экстренно рванул руль, избегая столкновения и выравнивая аппарат.
Несколько секунд, и машина замерла на «обочине». Водитель разъяренно ко мне развернулся и начал что-то экспрессивно говорить на непонятном мне языке.
Баба — обреченно отметил про себя я. Вздохнул и встал на ноги. Затем полез через борт — лучше уж на крышу небоскреба, а там уж как-нибудь по стеночке или по лестнице, чем пытаться что-то объяснить разъяренной бабе сидящей за рулем, этой обезьяне с гранатой, тем более не говорящей на твоем языке.
Не вышло сбежать — понял я, почувствовав ее руки вцепившиеся в мою ногу чуть ниже колена.
Я обреченно обернулся к ней. Держит. Крепко держит. Вырваться можно, конечно, но стоит ли?
Я снова вздохнул и вернулся на место.
— Я — Логин, — показал я пальцем себе в грудь, одновременно с этим думая, куда бы пристроить нож, ремня-то на мне нет. На мне вообще одни тренеки и майка, я же дома был. — А ты? — перевел я палец на нее.
— Кларцена Коваррин, — повторила она мой жест, указывая пальцем себе в грудь.
Грудь, к слову очень неплохая. Да и баба, не баба, а скорее девчонка еще. Мой возраст где-то, или чуть старше. Не реальный, естественно, а видимый возраст. Был бы реальный, звалась бы бабушкой. Или скорее могилкой. Ископаемым экспонатом в музее.
Она что-то спросила, активно жестикулируя. Наверное, откуда я взялся.
— Оттуда, — показал я пальцем в небо. Потом ладонью, словно, что-то падает. Закончил движение легким ударом о рукоять ножа, лежащего на второй руке.
Взгляд водительши прилип к ножу. Рука потянулась к какому-то продолговатому предмету металлического цвета.
Я третий раз вздохнул и снова полез через борт — уж очень предмет напоминал шокер. Не страшно, конечно, но ну ее нафиг, эту нервную особу. Не могу ожидать чего-то хорошего от женщины за рулем. Просто не могу. Это уже просто рефлекс, после того, как меня такие «автоледи» пару раз чуть не сбили еще в моем мире. Да еще и матом потом обложили, приопустив стекло водительской двери.
Опять не успел. Снова вцепилась в ногу. Даже предмет свой непонятный отложила.
Я вздохнул четвертый раз и вернулся на место. Я такими темпами тут гипервентиляцию легких себе заработаю. Заработал бы, если бы. Да и ничего плохого этот термин не обозначает. Не болезнь уж точно. Так что пофиг, буду вздыхать и дальше.
Водительша больше уже ничего не говорила. Она с видом человека, принявшего какое-то решение, схватилась за руль и двинула машину обратно в поток.
Я напрягся, поискал взглядом ремень безопасности, не нашел. Напрягся еще больше. Побелевшими от напряжения пальцами вцепился в борт, готовясь, если что, быстро выпрыгивать. Ну, не доверяю я женщинам на технике. Слишком уж это противоестественное сочетание.
Водительша нажала какую-то кнопку на панели и в машине заиграла музыка. Какой-то попсовый мотивчик, под который девичий голос начал выводить стихи на том же языке, на котором со мной пыталась общаться сама водительша.
Я полностью сосредоточился на этом голосе, призвав на помощь свое внутреннее знание, как уже делал раньше, готовясь к экзамену по английскому. За одну ночь справился. Экзамен сдал на свою четверочку (у меня там прогулов была куча, так что пятерка в любом случае не светила), но, что странно, после этого понимал любую речь на этом языке, словно на родном, точно также как и читал любой текст, произношение, правда, проверить не на ком было — знакомых англичан нет.
Вообще, во время учебы, после своих путешествий, заметил, что стал какой-то уж очень умный. В любом предмете институтском начинал шарить, чуть ли не лучше препода, стоило лишь немного вникнуть и сосредоточиться на нем. Ну и полистать учебники, конечно, куда уж без этого.
Но, напомню, в своем мире я «играю по правилам». А слишком умным быть — читерство. Так что троечником был, троечником и остался. Идейным. Тем более, что не в красном цвете диплома счастье.
Так вот, к чему я все это. К тому, что ехали-летели мы около тридцати минут. За это время успело проиграть пять песен и минут десять болтал диджей. Для полноценного знания языка этого конечно мало, но на уровне «твоя моя ботинок забрала» уже мог немного понимать.
А прилетели мы на крышу одного из небоскребов, где пару верхних этажей, как оказалось, занимала парковка. Поставили машину, и Кларцена вышла из нее на, пусть будет «бетонный», пол. На самом деле я даже близко не представляю, что там за материал использовался при строительстве этого здания. Но холодным он не был, в чем я мгновенно убедился, ступив на него своими босыми ногами.
Дальше водительша жестом предложила мне следовать за ней. Я отказываться не стал. Все равно же мне нет никакой разницы куда идти — мир совершенно чужой и незнакомый, а у меня даже всегдашнего мешочка с руанским золотом на шее нет. А тут ведь еще и документы в ходу должны быть, не средневековье чай.
Дошли до лифта. Спустились на нем до нужного этажа. Дверь открылась на небольшую площадку, на которой была еще одна дверь и один выход на лестницу (видимо даже в век высоких технологий есть еще разумные люди, что думают о возможных отказах техники и пожарной безопасности). На площадке было чисто. Стены не облупившиеся, без хулиганских надписей, освещение хорошее, светильник целый. Да и сама дверь выглядела не дешевой.
Водительша поднесла к пластинке металлического цвета рядом с дверью руку с браслетом. На пластинке загорелась маленькая точка зеленого цвета, а дверь отворилась.
Повинуясь кивку Кларцены, я вошел в помещение вслед за ней.
Что я могу сказать — это была большая квартира. Подозреваю, что на целый этаж площадью. Видимо водительша не из бедных.
— Распологайся, Логин, — сказала она. И я даже понял.
— Спа… Спасибо, — сказал я на ее языке. И кажется не ошибся. — А… Есть… Говорить. Слушать, — спросил я, одновременно показывая пальцами, как она включала «радио» в машине.
— Центр? Тебе нужен музыкальный центр? — удивилась она.
— Да, — кивнул я. — Говорить… Слушать.
Она взяла с тумбочки плоский прямоугольный предмет примерно восемь на пятнадцать сантиметров, одна сторона которого была темного цвета и блестела, словно была стеклянной. Водительша провела по этой поверхности пальцем, поверхность осветилась и на ней появились какие-то рисунки-пиктограммки. Также пальцем Кларцена выбрала одну из этих пиктограмм и нажала на нее. Развернулось новое «меню». В нем водительша нажала еще одну «кнопку», и в комнате раздалась музыка. А на той же стене развернулся экран, на котором скакала по сцене певица, чей голос разносился по помещению.
Круто. Насколько я понимаю — один пульт сразу ко всей технике в доме. Удобно. Интересно, а что делать, если он потеряется?
Я подошел к экрану и сел перед ним, приготовившись поглощать информацию килотоннами. Телевизор — это лучше, чем радио.
Я залип. Часов на шесть. Сам не заметил, как завладел пультом и начал «щелкать» «каналами», подбирая те, которые максимально эффективно давали мне нужную языковую информацию: начал с детских мультиков для самых маленьких, закончил чем-то вроде «дискавери». А еще была реклама…
Удивительно: в жизни бы не подумал, что реклама настолько полезная штука! Более полного описания бытовой составляющей жизни трудно себе представить.
