РЕФОРМА ШКОЛ
Лето восемьдесят пятого ознаменовалось завершением строительства первых двух комбинатов дополнительной ступени в городе Иркутске. Тётя Клара, как завуч, входила в комиссию по приёмке, причём из Октябрьского района её направили почему-то к нам, в Свердловский. Уж не знаю, из какой логики это было сделано, возможно, чтоб комиссия не прикрывала косяки подготовки своего же района? Обратно глупо — Иркутск не такой уж большой город.
Так или иначе, тётя Клара вернулась с приёмки полная впечатлений и во время бабушкиного дня рождения, одиннадцатого августа, как раз делилась новостями с роднёй:
— И компьютеры даже у них стоят! Целый класс, представляете!
Народ уважительно загудел, мол: у-у-у, компью-у-утеры!
Я представила себе те компьютеры и поморщилась. Странные бандуры с экраном чёрно-зелёного цвета, на котором можно было печатать бело-зелёные буквы. Воспоминания об уроках информатики до сих пор вызывают у меня недоумение. Чему нас хотели научить? Зачем тренировали в пересчёте чисел из десятеричной системы в двоичную? Очень странный курс был, невнятный до безобразия.
Не возьмусь угадывать, будет ли нынешний советский курс информатики отличаться от нашего перестроечного. Да и не суть. Главное, что комбинаты дополнительной ступени были отстроены сверхударными темпами — видимо, новое образовательное начальство уж очень переживало за сохранность своих рабочих мест. В целом из рассказа выходило, что учреждения получились впечатляющими, по размеру вполне сопоставимыми с типовыми иркутскими школами.
В нашем прошлом будущем то здание, в котором разместился первый свердловский комбинат, было многолетним долгостроем. Реально, лет двадцать скелет бетонной конструкции торчал угрюмым памятником бесхозяйственности, пока его в конце концов, уже в середине двухтысячных, не переделали под детскую поликлинику. Теперь, очевидно, поликлиника будет в другом месте, а трёхэтажное здание приобретёт непривычный для меня вид.
Основной корпус в сентябре готовился принять учеников, но на месте «бывшей будущей» стоянки и невнятного пустыря за ней — до самого гаражного кооператива — теперь распланировали стадион и спортплощадки комбината, а по другую сторону продолжалось строительство дополнительного блока.
— На совещании сказали, на Свердловский район минимум три комбината будет, — рассказывала тётя Клара, ещё один на Синюшке, из УПК будут переделывать, а третий около Политеха.
— И где там? — удивилась тётя Нина, — Там же застроено всё!
— А где пустырь перед педучилищем.
— А-а! Сразу выше трамвайного кольца? — понял дядя Рашид. — Я видел, там котлован роют.
— Да-да, там! — подтвердила тётя Клара, а я поняла, что если в нашем городе и появится большой католический собор, похожий на епископскую шапку, то расположен он будет явно не там, где мы с Вовкой его помним. Да и вид, наверное, у него будет другой…
— А почему там? — спросила мама.
— Сказали, преподавателей будут привлекать с Политеха, и с остальных учебных заведений тоже. Считай, педучилище рядом, строительный техникум, пожарное училище.
— Высшая школа милиции, — подсказал дядя Саша.
— Да и железнодорожный институт недалеко, — вставила пять копеек Даша, — остановки не будет.
— И до госуниверситета две остановки: нефтехим, математический, а с этого года ещё и информатика, — торжественно закончила тётя Клара.
— И что, эти все ездить будут, школьников учить? — не поверила бабушка.
— Сказали, это будет самый такой комбинат… насыщенный. Там и инженерный профиль будет, и по военному делу, и углублённый компьютерный, и строительно-архитектурный.
— Даже военный?
— А что такого, — тётя Нина тоже заторопилась поделиться знаниями, — у нас в Октябрьском тоже, сказали, будет военка, лётного профиля. Там же и ИВАТУ, и ГВФ* рядом.
*Это два высших
авиационно-инженерных училища,
расположенные в прямой видимости
друг от друга.
Одно военное, другое гражданское.
— Ну, а в нашем-то ближнем что есть? — заторопила мама.
— Во-первых, химико-биологический точно будет, — важно продолжила лекцию тётя Клара. — Лабораторию показывали такую солидную. Ещё иностранные языки.
— Немецкий, наверное? С шестьдесят четвёртой переведут?
— И немецкий, и английский, и испанский тоже. Потом физмат. Общегуманитарный будет — это углублённая литература и история, потом, сказали, может быть, его разделят. И ещё художественно-технологический.
— Это чё такое? — снова удивилась бабушка.
— Это, я так поняла, как технолог-модельер, что ли. По крайней мере, цех швейный на комбинате есть.
Я про себя подумала, что хорошо бы побольше нормальных модельеров. Тем более, что частные ателье разрешили открывать.
— А говорили, дополнительную профессию будут давать, вместо УПК? — спросила Даша.
Чтобы не утомлять вас пересказом всего диалога (а был он длинным, сумбурным и многоступенчатым), скажу, что профессий для освоения предлагалось много. Но не все они присутствовали в каждом комбинате во всём своём многообразии. Думаю, в значительной мере это определялось собственно, специализациями.
Логично, что в нашем первом свердловском одной из специальностей было швейное дело. Потому как поступишь ты в какой-нибудь институт на модельера или нет — это ещё вилами на воде писано, а вот корочка, с которой можно будет смело идти на производство, у тебя уже есть. А написано в ней могло быть разное, от «швея-мотористка» до «портной» определённого ассортимента одежды — это уж в зависимости от успехов. Подозреваю, что преподавать там будут те же мастера, что работают в учебном цехе «Труд» — близко тут, буквально пол-остановки.
Вторым направлением (к моему, честно говоря, удивлению) стало педагогическое. На самом деле даже два педагогических, которые можно было осваивать по отдельности или оптом. Вожатый и воспитатель младшей группы детского сада. Та и другая специальность рекомендовалась для девятого класса и предполагала летнюю практику на три-четыре недели. Воспитательская — понятное дело, в садиках района; вожатская — помощниками вожатых в нескольких пионерлагерях (бесплатная путёвка, между прочим). Был вариант выбрать эти специальности и в десятом классе, но тогда практику нужно было раскидывать на все каникулы в течение года, а это уже сложнее.
Раз уж имелся компьютерный класс, само собой, из этого вырастала специальность «оператор ЭВМ» и параллельная ей машинопись. Нет, машинописи учили не на ЭВМ, а на вполне обычных печатных машинках, здоровенных таких, электрических, причём методом слепой печати, не хухры-мухры, и брали только успевающих по русскому на хорошо и отлично.
Из прочих рабоче-крестьянских специальностей предлагались повар, кондитер, слесарь и электрик.
Желающие заниматься автоделом могли ездить по субботам и воскресеньям в ДОСААФ, и там научиться управлять легковым авто, монстрами ГАЗ-66 или Урал (что соответствовало категориям В и С), а заодно немного поднатореть в навыках автослесаря.
Примерно так же обстояло с «тепличным делом», для освоения которого следовало кататься в круглогодичное тепличное хозяйство, организованное при ИСХИ, и с «цветоводством», но тут уж база было в Горзеленхозе. То и другое далековато, не знаю, найдутся ли желающие.
За два года учащие были обязаны овладеть минимум двумя профессиями (больше можно, меньше — нельзя) помимо учебной специализации.
Кстати, комбинат дополнительной ступени, заложенный рядом со Сквером Кирова, вблизи сосредоточения целой когорты вузов, оказался по набору специализаций ещё более нестандартным. Он пока строился, но слухи о дивной предстартовой ступеньке к вузам расходились большими кругами.
Профилей в нём должно было открыться тоже много, и все едва ли не экзотические: педагогический, медицинский, юридический, художественно-эстетический (да, рисование, искусствоведение и вот это вот всё), литературный и историко-экономический.
