И умничать со мной не нужно. Дошло?
Анри молчал. Кажется, готовился зарыдать.
— Дошло?! — Диана саданула его стволом пистолета в бок.
Анри, охнув, согнулся.
— Не слышу! — Это опять была какая-то новая Диана. Не знакомая ни мне, ни тян. Расчетливо жестокая.
Если Анри откажется ей подчиняться, она пристрелит его так же, как Шарля, понял вдруг я. Без сожалений и промедлений, просто устранит помеху на пути.
Анри, должно быть, тоже это понял.
— Да, — выдавил он.
Диана кивнула. Сбросила со спины рюкзачок, выдернула из него смартфон. Проделала всё это одной рукой, в другой по-прежнему держала отобранный у Анри пистолет. Что-то набрала на экране и показала смартфон Анри:
— Деньги — сюда. Сто пятьдесят, как договорились. Мне чужого не надо.
Анри скосился на экран. Диана подождала и снова саданула его пистолетом в бок:
— Ну?!
— У меня не активирован мыследоступ, — с непонятной ненавистью выдавил Анри. — Нужен гаджет.
Диана расхохоталась.
— Так ты любовник, а не родственник?.. Во-он оно что. То-то, смотрю, на папашу-аристократа похож, как ёжик на гепарда.
— Я ученик Шарля, а не любовник! — взвился Анри. — Лучший ученик!
— По лохотрону-то? Верю, глазки добрые. И кудряхи ничего. — Диана потрепала Анри по локонам. — Бабы млели, поди?
— Ты ничего не понимаешь! Фонд — не лохотрон! — Анри попытался вскочить, схлопотал смартфоном по морде и сел обратно.
Явно собирался сказать что-то ещё, но не стал. Только злобно зыркал из-под растрепавшихся кудрей.
— Молодец, хороший мальчик. — Диана снова потрепала его по локонам. — Ладно, мне что фонд, что твой папик — по барабану. Бабло гони! С ящика управишься? — кивнула в сторону монитора.
— Да, — процедил Анри. Пересел с топчана за стол.
Хм-м, система выглядела привычной только на первый взгляд. Клавиатуры под пальцами у Анри не оказалось, зато внезапно засветился и ожил прямоугольник на самой поверхности стола.
— Живой стол, — тихо ахнула рядом со мной тян, — я такие только в кино видел!
Что-то вроде последней модели смартфона, наверное. По крайней мере, тян оно заставило забыть даже о трупе под ногами.
Я пожал плечами. Наши кинематографисты до такого пока не додумались. А Диана напряженно нависла над скользящим пальцами по светящемуся прямоугольнику Анри:
— Ну?
— У меня плохое зрение, — огрызнулся тот, — на ящике только в очках работаю, а ты надеть не дала. Не мешай, и так все расплывается.
Он действительно заметно щурился.
— Жёстко у вас, — посочувствовала Диана. — Ни тебе мыследоступа, ни даже глазки выправить! За идею корячишься, что ли?
— Не твое дело! — Анри снова попробовал вскочить и снова огреб смартфоном по морде.
Ненавистно зыркнув на Диану, сел. Сощурился, уставился в монитор. И, гомерически расхохотавшись, откинулся от стола:
— Шарль успел заблокировать счет. Я ничего не могу сделать.
— Да когда бы успел? — Диана недоверчиво наклонилась к монитору.
В следующую секунду монитор рванул вперед. Сложился, как крышка ноутбука — резко, съездив Диану по переносице.
Диана охнула и схватилась за нос. А Анри на удивление резво выпрыгнул из-за стола и рванул в сторону двери.
Дверь поехала еще до прыжка Анри — он выскочил в полузакрывшуюся. Держащаяся за нос матерящаяся Диана протискивалась в узкую щель.
Последним, что я увидел, был розовый рюкзачок — перед тем, как броситься вслед за Анри, Диана успела подхватить его с пола. Золотая кошкодевочка — замочек рюкзака — задорно подмигнул аметистовым глазом.
Дверь с тихим щелчком закрылась. Мы остались втроём: я, тян и труп на полу.
Какое-то время я смотрел на дверь — почему-то был уверен, что она вот-вот откроется, появится Диана и начнет раздавать распоряжения.
Тян, вероятно, думала так же. Но дверь не открылась. Друг на друга мы посмотрели одновременно.
— Нам тоже надо убегать? — неуверенно спросила тян.
Я огляделся. В комнате — или что уж это такое — ничего не изменилось. Стол, топчаны, опрокинутое кресло, стеклянный куб с 3D-схемой и труп на полу. Лужа крови вокруг него расширилась и подступила к моим ногам. Я пересел поближе к тян.
— А ты знаешь, как дверь открывается?
— Не знаю.
— Вот и я не знаю.
В детстве у меня был приятель, посещавший кружок спортивного ориентирования. Приятельствовали мы недолго, разругались из-за какой-то фигни, но кое-что из общения с ним я успел вынести. У меня в башке частенько застревали странные вещи, непонятно зачем. В частности, я запомнил первое правило «дикого» туриста: как только понял, что потерялся — оставайся там, где потерялся. Сиди и жди, пока найдут.
Помню, что еще в детстве удивился очевидному идиотизму — как это, сиди и жди?! А если я помру, пока буду ждать?! Приятель из туристического кружка снисходительно разъяснил, что помру я гораздо скорее, если буду искать дорогу сам. Девяносто девять процентов из ста, что заблужусь окончательно, и меня вообще никто не найдет. Поэтому — сиди и жди.
Мое подростковое бунтарство его объяснения, помню, здорово выбесили. Повзрослев, но правило почему-то не забыв, я пришел к выводу, что придумали его не идиоты. Сев на месте там, где потерялся, ты с большой долей вероятности не сильно удалишься от тех, кто будет тебя искать. А попрешься совершать подвиги — уволочешься в неведомую сторону, фиг знает насколько далеко. То есть, в разы усложнишь работу потенциальным спасателям. А посему, хочешь жить — сиди и не выделывайся.
Сиди и не выделывайся… Не, ну всё логично. Глубину утверждения я осознал, и из подросткового возраста давно выбрался. Но всё равно почему-то бесило. Наверное, поэтому на тян едва не рявкнул:
— Потерялся — жди! Ты знаешь, куда идти?
— Н-нет, — заикнулась она.
— И я нет. Значит, сидим и ждём.
Ну…
Посидели, подождали. Когда надоело, я встал и прошелся по комнате, отметив зачем-то, что стены тут все-таки не бетонные, скорее пластик. Возле двери никаких обнадёживающих кнопок не было.
Тян потянулась и зевнула. Откинулась на топчане, изящно вытянув ножки.
Я сел обратно. Еще подождали. Ничего не изменилось.
— А мы сколько ждать-то будем? — осторожно окликнула тян.
Вопросом она как-то враз определила главным меня. Это я почему-то должен был решить, сколько нам тут сидеть, и сидеть ли вообще. Я. Представитель неопознанного мира, пока еще не очень понимающий, что он тут вообще делает.
Была бы тян настоящим мужиком,
