Ревизор: возвращение в СССР 11 (СИ) - Винтеркей Серж

Так и вышло. Очереди не было, столиков свободных хватало. Но Фирдаус сунул-таки трояк швейцару, и тот отработал его на все сто, будучи сама любезность и предупредительность.

Им предложили уютный столик, хорошо подходящий для неспешной приватной беседы. В ожидании обеда Фирдаус вёл обычный светский разговор ни о чём, внимательно при этом наблюдая за Оксаной.

Как русские говорят, – думал он, – хочешь узнать, как будет выглядеть жена в старости, посмотри на её мать.

То, что видел сейчас перед собой Фирдаус, его более чем устраивало. Оксана была ещё очень даже хороша собой, если внимательно присмотреться. Ей бы выспаться, приодеться, сделать прическу с макияжем, и она могла бы многим дать фору по красоте. Так что с этой точки зрения однозначно повезло. Если судить по матери, то Диана долго будет услаждать его взор прекрасным внешним видом и не растеряет все в первые же годы замужества, родив одного-двух детей, как это частенько бывало с восточными женщинами, которые быстро превращались из нежных изящных красоток в грузных матрон.

Но также Фирдаус прекрасно помнил расхожее русское выражение «встречают по одёжке, да провожают по уму».

Этот аспект уже больше касался будущих взаимоотношений Дианиной матери с его семьей. Выглядит она неплохо, но каков при этом ее характер, удастся ли с ней найти общий язык ему, его родителям?.. Тему свадьбы Фирдаус сам специально пока в разговоре не поднимал, ожидая, что скажет Дианина мать. Невеста предупредила его, что мать заранее ничего не знала об их планах, получила информацию случайно, причем не от дочери, и может быть настроена против их брака. Поэтому Фирдаус ожидал реакции будущей тещи с некоторым любопытством. Ему было интересно, затронет ли она первой эту тему и как это сделает: вспылит ли, будет ли угрожать или, наоборот, начнет плакать? Пока что Оксана хранила молчание, отвечая только на те вопросы, которые ей задавали.

– Вы очень хорошая мать. – заявил будущей тёще Фирдаус. – Я поражаюсь с каждым днём всё больше и больше, глядя на вашу дочь, как она воспитана. Вам удалось вырастить независимого, уверенного в себе человека. Это много говорит о вас.

– И что же это обо мне говорит? – с горькой усмешкой спросила Оксана.

– Что вам удалось найти баланс между, так сказать, кнутом и пряником. Привить своему ребенку правильное мировоззрение, не сломав при этом его личностные качества.

Принесли закуски и бутылку вина. Фирдаус замолчал, пока официант сервировал стол.

Знал бы ты, милый наивный мальчик, – думала в этот момент Оксана. – чего мне стоило одной поднять двоих детей! Какой баланс с нашей собачьей жизнью?! Ремень – вот и весь баланс. Если бы не мои покойные родители, не знаю, как вообще бы вытянула…

Диана с некоторой опаской поглядывала на мать.

– Пойдём, руки помоем, – предложила она ей.

Переключив внимание матери на царственные интерьеры и обстановку вокруг, Диана, немного поболтав ни о чем, попросила:

– Не рассказывай ему, как за волосы меня таскала.

– Естественно, – усмехнулась мать. – Что ж я, совсем?..

– И как ремнём нас с Тимуром гоняла, – с ожесточением в голосе проговорила Диана.

– А что? – взглянула на нее с вызовом мать. – Вон, как жених восхищается твоим воспитанием! Сработало же.

– Мама, я не хочу свою жизнь так же, как ты, прожить. Не испорти все, пожалуйста, – напряженно ответила Диана.

– Думаешь, я хочу тебе проблем? – ответила Оксана. – Своей жизни я врагу не пожелаю.

Диана удивленно вскинула глаза на мать. Та усмехнулась с горечью.

– Ладно, пошли твоего Фирдауса очаровывать, – приказным тоном велела Оксана. – Никуда он от нас не денется. Я до сих пор поверить не могу, что он не негр, – неожиданно поделилась она с дочерью переживаниями.

Диана так резко остановилась, что Оксана чуть не налетела на нее, идя следом.

– Почему? Что? Какой еще негр? – не могла Диана выразить свое изумление от слов матери.

– Так я же сначала подумала, что Ливан-то этот его в Африке. Вот и решила, что ты за папуаса замуж собралась, внуков мне начнешь черных привозить, на весь город позорить…

Диана стояла и смотрела на мать, не в силах произнести ни слова. На ее лице отражалась дивная смесь эмоций – от возмущения до крайнего изумления. Наконец, она выдохнула, а потом вдруг начала нервно хихикать, явно стараясь не дать перейти этому хихиканью в истерический смех.

– Ох, Фирдаус просто умрет от смеха, – заявила она.

– Не вздумай ему ничего рассказать! – пригрозила дочери Оксана, впрочем, тоже улыбаясь. – Ремень у меня с собой в сумке есть, если что…

Поговорив с отцом, вернулся к дверному глазку. А жизнь-то налаживается. Зачёты сдаются, Инна со своими страхами по поводу соседей вроде потихоньку разбирается. Даже насчёт машины удочку закинул, и Фирдаус не послал меня сразу, значит, есть шанс. Вот только что-то майор Круглов не звонит насчет Галии. Удалось ему договориться об обучении? Завтра сам позвоню, напомню о себе.

Жена позвала ужинать. А у меня уже и глазок вставлен. Убрал инструменты, подмел за собой и присоединился к жене.

– Хочу Анжелу навестить, когда домой поедем, – поделилась Галия.

– У тебя теперь здесь дом. – улыбаясь, ответил я.

– Ну да… – смутилась жена. – Еще не привыкла до конца. Я хотела сказать, когда в Святославль поедем. Мы ничего Саньке не купили. Да и Анжеле хочется чего-то особенного привезти…

– Ну, хочешь, завтра на завод за тобой заеду и поедем в центр, по магазинам? – предложил я. – Заодно погуляем, Москву нарядную посмотрим.

Галия просияла и закивала головой.

Нам обоим осталось сдать до Нового года по два зачёта, так что остаток вечера готовились, периодически отвлекаясь на животных. Звери молодые и любопытные. Сидеть спокойно им скучно. Душа просит движухи и развлечений. То они миски свои или ведро мусорное перевернут, то носиться начинают по коридору с дикими звуками, периодически с размаху влетая в двери… Прямо, иллюстрация к выражению: «Не было печали, купила баба порося».

Квартира Самедова.

Рашид Фархатович ждал звонка. Днём созванивались с Иваном Николаевичем, тот обещал к вечеру конкретную информацию по новому директору типографии.

Наконец, зазвонил телефон. Самедов в несколько шагов оказался рядом.

– Слушаю! – нетерпеливо рявкнул он в трубку.

– Это я, – услышал он знакомый голос. – Ну, короче, новый директор в Пролетарском районе до этого работал. Поспорить на что угодно могу, это Бортко человек.

– Уверен? – с сомнением спросил Самедов. – Разве будет первый секретарь райкома лично типографией заниматься?

– Ну, во-первых, не лично. А во-вторых, типография не простая. Наш-то ею сам занимается.

– Я понял. Что будем делать?

– Крысу искать. И сдается мне, ты знаешь, где…

– Я уже думаю над этим, – поспешно ответил Самедов.

– Надо не думать, надо делать, – нравоучительным тоном заметил Иван Николаевич.

– Понял. – коротко ответил Самедов.

Положив трубку, Рашид Фархатович крепко задумался. Он хотел не спеша выявить стукача, подстроив какую-нибудь проверку. Уже и детали продумывать начал. Но ситуация изменилась. В райкоме тоже сообразили, откуда информация утекла. И сейчас нужно срочно предъявить виновника. Тянуть с этим нельзя.

Не включая свет, он ходил взад-вперёд по кухне, пытаясь просчитать ситуацию.

Машу можно снять со счетов, слишком наивна и простодушна, тем более, она из таких кругов, которые типографиями не интересуются.

Света. Вот она да, тёмная лошадка, так же, как и Павел.

Алексей абсолютно индифферентен ко всему вокруг в последние месяцы. Чтобы так сыграть равнодушие, будучи засланным казачком, нужен опыт и недюжинная нервная система… Нет, девяносто девять процентов за то, что это не Лёшка.

Итак, остаются Света, Паша и Кирилл. Кто же из этих троих?

Тут в кухне включился свет и вошла озабоченная жена.