Вышел толстенький майор, со щегольскими усиками и начинающейся лысиной, на которую он тщательно зачесывал оставшиеся пряди волос (в советское время это называлось «внутренний заем» и свидетельствовало о наличии определенных комплексов). Он подошел и осведомился по-итальянски, а затем по-французски, я ли являюсь расом Искендером. Я представился и предложил ему капитулировать вместе со всем гарнизоном, так как итальянская армия разбита, генералы частью убиты, а частью попали в плен. Майор расхохотался, тогда я выхватил «Штайр» и выстрелил у него над ухом, а потом стукнул рукояткой по лысине. Выстрел был сигналом: трех часовых сняли выстрелами, в четвертого пришлось бросить гранату – он успел залечь и разок пальнуть, к счастью, мимо. Остальные итальянцы кинулись внутрь земляных казематов, то туда полетели гранаты, тогда оставшиеся подняли руки и опустились на колени. «Драгуны» под присмотром казаков стали собирать оружие, как вдруг опять кто-то решил поиграть в «Брестскую крепость» и открыл из каземата-землянки огонь, пришлось добавить пару гранат. На этом штурм форта закончился. Наши потери: двое убитых драгун, трое раненых, двое легко, включая казака. Третьего раненого, абиссинца, зацепило своей же гранатой – осколок попал в грудь, проникающее ранение с пневмотораксом. Наложил повязку с промасленной бумагой, чтобы как-то загерметизировать плевру, но, боюсь, что до госпиталя мы его не дотянем.
Вытащили винтовки из каземата и загнали туда пленных. Майор очухался, теперь он только недоуменно крутил головой по сторонам, еще плохо соображая, что случилось, – засунули его к бойцам в каземат. Выставили часовых, притащили с поезда один пулемет. Комендантом форта назначил пожилого старшего урядника, того, что «абиссинскому царю служить не хотел». Решили ехать дальше, порт оказался рядом, в паре верст: весь городок – три домика, и куча складов, зато есть большой мол с рельсами, у которого стоит пузатый транспорт. Похоже, что он привез припасы, первый эшелон с которыми и был захвачен нами. Посмотрел на рейд – ничего хорошего: два крейсера, один большой, другой поменьше; две одинаковых канонерки и маленький миноносец, который, видимо, использовался как скоростное посыльное судно. Спросил, у машиниста, возле которого дежурил один из казаков в офицерском мундире: «Что в домиках?» Машинист ответил, что там живет комендант порта, таможня, кордегардия [52] и почта с телеграфом.
Разобраться с обитателями домиков вызвался подъесаул Стрельцов, взяв «драгуна»-полиглота, двух казаков и четырех абиссинцев, все в итальянских мундирах. Попросил Стрельцова уточнить у коменданта: какие плавсредства есть в порту – то есть узнать по поводу лодок с веслами. Было бы забавно, если бы пошел Нечипоренко: «Аристарх, договорись с таможней» [53].
Ну, раз Аристарх остался, сели обсуждать схему абордажа кораблей. Пришли к выводу, что крейсера нам не взять, слишком большие и экипажа на борту много, хотя большинство матросов сейчас спит, но все же лучше не рисковать и попробовать подорвать крейсера. Напихать толовых шашек в большую гомбу или ящик, положить туда гранату, привязать шнур к кольцу и, подведя что-то плавучее с миной под борт, дернуть за шнур: три пуда ТНТ разворотят что угодно, и таких бомб мы можем сделать две. С кораблями поменьше попробуем классический абордаж: закидаем гранатами и полезем на палубу со всех сторон. Получилось у Петра Великого с Меншиковым когда они на 8 лодках с солдатами взяли на абордаж шняву «Астрильд» и бот «Гедан» [54], почему же у нас не должно получиться. Итальянцы вояки похуже шведов, да и гранаты у нас мощнее, чем два века назад.
Пришел Стрельцов и сказал, что все арестованы и сидят под замком, что касается лодок, то они есть в порту (несколько шлюпок и баркас вытащены на песок) и у рыбаков, чуть дальше их деревня. Сказал, что нам нужны именно рыбачьи лодки, наши люди будут работать под сомалийских пиратов, рыбаков. Другая часть будет работать под портовую охрану, то есть будет ловить «рыбаков» – это будут казаки в мундирах. Таким образом, мы сможем сблизиться с канонерками и подорвать мины: взрыв мин у крейсеров будет сигналом к штурму. До этого момента желательно захватить без шума пароход, он высокий и стоит в четырехстах метрах от крейсера, то есть пулемет вполне сможет стрелять по палубе крейсера с парохода, не очень прицельно, но шуму наделает и отобьет желание гулять по палубе, тем более стрелять из орудий. Спросил у казаков, кто может грести и вообще разбирается в лодках, а также умеет плавать. Оказалось, почти все, так как на абиссинцев надежда слабая – море они видели, наверно, первый раз в жизни.
Поехали договариваться с рыбаками. За аренду семи лодок, причем грести и править будет сам хозяин, пришлось уплатить семь золотых. Если лодка утонет, то обещал отдать целую шлюпку. Две небольших лодчонки с парусами просто купил, это будут плавучие мины и их разнесет в щепки. Еще запасся веревками потолще и потоньше, на все ушло еще 15 золотых, и староста, судя по всему, был на седьмом небе от счастья. Сказал, для чего мне понадобились лодки, но он отнесся индифферентно, мол, рыбак риска не боится – каждый день рискует, тем более я обещал заплатить семье, если кто погибнет.
Невдалеке от порта, но так, чтобы не было видно с кораблей, стали готовить посудины к бою. В две небольшие лодочки с парусами погрузили наши мины, но пока не стали вставлять запалы с веревками. Канонерки и миноносец стояли мористее и чуть дальше от берега, поэтому плыть до них дальше – здесь будет имитация того, что мы – рыбаки и выходим на лов, скажем, мойвы или сайры (не знаю, что здесь клюет в это время года…), а когда грохнет, быстро приближаемся к борту, забрасываем вверх на палубу «ананаски», потом по веревкам с крюками-кошками, также купленными у рыбаков, лезут на борт маленькие абиссинцы с гранатами и ножами, которые бросают трап или веревочную лестницу своему начальнику-казаку, пока находящемуся в лодке. То есть действуем боевыми тройками: казак и «два драгуна». Одна длинная рыбацкая лодка в состоянии поднять человек десять-двенадцать, на веслах будет по две-три пары казаков, остальные – драгуны, голые, как и сомалийцы, только в гранатных разгрузках, казаки будут в шамах, под которыми будут револьверы и гранаты, а потом их сбросят и тоже полезут на абордаж. Предложили еще взять ведра с тряпками и смолой, поджечь и бросить внутрь, в кубриках станет нечем дышать, и итальянцы сами вылезут наверх.
Пока все готовили, прошло три часа и стало уже светать. Я пошел на пароход, куда уже втащили пулемет – сверху бой будет как на ладони. К кораблю приблизился баркас с «портовой охраной» – она будет делать вид, что отгоняет «сомалей-рыбаков» от боевых кораблей. Баркас, на всякий случай, тоже вооружен гранатами, и все имеют винтовки, его цель – после начала «огненного действа» оказать помощь там, где нас будут теснить, спасать тонущих и так далее. То есть – вооруженный резерв и спасательное судно в «одном флаконе».
Взял фонарь и махнул им один раз. По этому сигналу отпустили две связанных веревкой «плавучие бомбы». Расчет был на то, что ночной бриз [55] отнесет их к крейсерам и они зацепятся веревкой за форштевень, а потом лодки-бомбы прижмет к бортам крейсера. Плывущий следом на ялике псевдосомаль на окрики портового баркаса будет отвечать, что лодки унесло бризом, и сейчас он их поймает и уберется отсюда. На самом деле у него в руках шнуры от гранатных колец со слегка разогнутыми усиками, шнуры висят свободно и, чтобы выдернуть кольца-предохранители, потребуется усилие, но не чрезмерное. Одновременно с этим спектаклем на «лов рыбы» выходят с утренним бризом, все еще дующим в море, «рыбаки» на длинных лодках. Идут на веслах, чтобы мачта не мешала, и, когда грохнет, они быстро сблизятся с канонерками и миноносцем (на него отвели самую маленькую лодку с шестью десантниками). Затем команды лодок бросятся на абордаж, закидав для начала палубу гранатами, сидя у борта в лодке, а только потом полезут наверх.
