И это не мои досужие выдумки, нет, ни в коем разе! Вон у коренных сибиряков о переселенцах, прибывающих из-за Урала, уже поговорка родилась: поселенец как младенец — что увидит, то и стащит. Впрочем, крупные кражи — редкость, тащат в основном по мелочи. Тут, правда, свой негатив добавляет ещё и бедность людей, идущих из европейской России. Мало того что с них перед уходом из родных деревень все кому не лень три шкуры сдирают, так и долгая дорога в Сибирь (порой до двух лет, если делать остановки на зиму) последние копейки отнимает.
Ближе к вечеру зашёл Кузьма Тихий, порадовал известием: канский городничий отправляется в Санкт-Петербург в начале следующей недели. Новость верная, доставлена знакомыми извозчиками. Точную дату отъезда, к сожалению, установить не удалось, но зато сейчас мы уверены: Красноярск он всё же намерен посетить с ночёвкой. А ведь мог и стороной его объехать, и проскочить не останавливаясь. Прекрасно! Лети, птичка... сети расставлены.
Четыре дня мы с Софой жили как на иголках, дёргались по любому поводу и постоянно в окно поглядывали, а намеченное мероприятие прошло довольно тихо, размеренно и без эксцессов. Приехал усатый днём, с парочкой своих людей. Как описали их ребята, дежурившие на переправе, один — ухоженный, на лису похож, а второй — вылитый медведь, и рожа страшная. Плохо. Дополнительные трудности. Я надеялся, чиновничек с одним охранником путешествовать будет. Ну да ладно, по ходу дела разберёмся.
Софья Марковна немедля поделилась новостью с губернаторшей, присутствующей в салоне: "Александр прослышал о прибытии в город нашего благодетеля... Что вы, замечательный человек... Ах, без него бы мы... Следует обязательно повидаться, выразить признательность". И вот они вместе едут в городскую управу, к Алексею Николаевичу Лаврентьеву. Тот, чтоб уважить дам, строчит наказ-предписание на имя канского городничего и посылает его с казаком в гостиницу. В итоге уже через два часа интересующая нас личность сидит в дворянском собрании и весело балагурит, играя в карты с непосредственным начальством. Причём ведёт себя непринуждённо, никого не опасаясь, а в мою сторону и на Софью Марковну посматривает с усмешкой. Ничего-ничего, ещё не вечер! Поглядим, кто станет улыбаться завтра. С трудом, но я всё же смог устроить нашей старшей беседу тет-а-тет с заезжим гостем. Действительно, пяти минут ей хватило, Пётр Иванович возжелал увидеть салон и строительство четырёхэтажки. Теперь он наш!
А дома мы голубчика до донышка выпотрошили, о всех своих прегрешениях поведал, гадёныш. Под конец допроса даже мне было противно слушать и записывать его откровения, хотелось пристрелить козла на месте. Не знаю уж, как бедная Софа выдержала общение с этой мразью. Расселся вальяжно на стуле этакий жизнерадостный, изредка хихикающий зомби и с удовольствием рассказывает о своих мерзких делишках. На кой ляд такие поганые люди на свете существуют, не понимаю! Может, для того, чтобы нормальные не слишком расслаблялись?
Поразило, что и в отношении меня, и в отношении Софьи Марковны у него давно заготовлены наполеоновские планы. Сначала он рассчитывал потихоньку тянуть с нас деньги, но потом счёл это рискованным, и, соответственно, жить нам, по его мнению, стало незачем. Сразу по возвращении из Санкт-Петербурга он с купцом Потешко намеревался заняться нами вплотную. Несложно догадаться, кто после нашей смерти оказался бы владельцем косметсалона и доли в Красноярском механическом заводе. Да-а, теперь понятно, почему ещё год назад, глядя в глаза этого усатого кренделя, я полагал, что в конце концов мне придётся его убирать. Чуйка сработала, не иначе.
Ёхарный бабай, я думал, буду в девятнадцатом веке едва ли не самым активным устранителем всевозможных угроз своим делам. Да здравствует отстрел паразитов! Нет человека — нет угрозы! А получается, тут имеются и похлеще меня параноики, готовые убивать при малейшем опасении. Ох Саша, похоже, агрессивнее надо быть в отстаивании своих интересов, намного агрессивнее, иначе раздавят тебя сильные мира сего. Как таракана раздавят. Не смотри, что мир вокруг представляется тебе отсталым, люди всё те же. Опережай противников на шаг! На два! Бей первым! Дави их! Чтоб...
Мою "жажду крови", затуманившую разум, Софа развеяла всего одной фразой:
— Я еду с тобой.
Чёрт, Саша, твоё желание рвануть в гостиницу и грохнуть там подручных усатого, а затем реквизировать награбленное вполне понятно, но... жизнь на этом не заканчивается. Просчитывай последствия, мысли в кучу собирай. Есть ли у тебя шанс НЕ засветиться в противоправных деяниях? Боюсь, что нет. На каторгу захотелось? Тоже нет. Значит, нужно поступить хитрее.
— Так... хм... заявимся к нему под видом подвыпившей компании, вознамерившейся полюбоваться картинами, им приобретёнными. Привезём наливки. Гришка ящик притащит, я в саквояже ещё захвачу. Да, точно. В саквояже ценности потом и вынесем. Нам потребуется...
Минут двадцать обсуждали план штурма "вражеского логова" и согласовывали действия.
— Макар! Макар, твою мать... — пьяненький канский чиновник, еле поднимающийся по лестнице и практически повисший на моём плече, приправил свою речь крепким матерным словцом.
Фу-у, какое бескультурье. И это руководящий работник имперского госаппарата?! Не перестаралась ли знахарка, влив в него последнюю порцию алкогольного коктейля собственного производства? Не переложила ли туда грибочков, корешков и прочей алхимии? Дойдёт ли он до номера? Иначе вся операция рискует завершиться не начавшись.
Но нет, завидя слугу, городничий бодренько выпрямился и ожил:
— Макар, с кухни лучшее неси! Под восхитительную наливку наших гостей.
Я попытался образумить "собутыльника":
— Пётр Иванович, мы закуску с собой взяли.
— Пусть! Лишним не будет, — прервал дебаты усатый и прикрикнул на слугу: — Бегом давай!
И Макар с лисьей мордой умчался в гостиничный буфет за соответствующими моменту продовольственными припасами. Судя по рассказу городничего, это его поверенный в делах. А где же охранник? Ну конечно в номере, где ж ему ещё быть. При деньгах сидит, голубчик. У-у, какая рожа у него страшная. А ведь и вправду на медведя похож, правильно пацаны этого ухаря описали. Сразу становится понятно: серьёзный молодчик, уже кучу народа отправивший на тот свет. Взгляд цепкий, настороженный. Кисть правой руки за отворотом сюртука. Ой да знаем, знаем, что ты там револьвер прячешь. Твой хозяин обо всём поведал. И присматривать за тобой я буду тщательно, чтоб ты, паршивец, нам дело не испортил.
— Вон отсюда! — незатейливо выпроводило начальство охрану.
Вышел, гад, но неторопливо и не закрыв за собой дверь, встал в гостиничном коридоре и откровенно следит за тем, как я с шутками-прибаутками бутылки из саквояжа вынимаю. Усатый тотчас уселся возле стола и махнул рукой:
— Наливай!
— Может, Софью Марковну дождёмся?
— И с ней успеем выпить. Наливай!
Гришка принёс ещё наливки с корзиной закуски, поставил всё и ушёл. Макар прискакал с жареным гусем и рыбной нарезкой. Разложил её по тарелкам на столе, а затем по приказу хозяина, достал из дорожного сундука картины и расставил их вдоль стены. На стол выложил пять маленьких миниатюр и удалился, неплотно прикрыв дверь. Ну кто бы сомневался! Подглядывать и подслушивать собирается, не иначе. Не успели мы с Петром Ивановичем выпить по первому бокалу, появилась Софа, прочитала нотации слугам и рассказала им о том, какой у них замечательный хозяин, а войдя в номер, захлопнула дверь. Ха, ребятам теперь остаётся лишь слушать, понаблюдать за нами не получится, тут даже сквозной замочной скважины нет.
Наша красавица подошла к картинам и принялась их рассматривать. По мне, так ничего интересного там нет, посредственные натюрморты и пейзажи, но, по словам городничего, тянут они на полторы тысячи серебром. Ну и пускай дальше тянут, нам эта мазня без надобности, мы здесь ради содержимого сумки под кроватью.
