в истинно женском вкусе, с шелковыми обоями, и такой же обивкой диванов, канапе, пуфиков со множеством подушек и подушечек, валиков и думочек, отделанных золотой бахромой и кистями. Она остановилась, озираясь, выискивая хозяйку этого царства неги и удовольствия.
Тут открылась дверь и из нее показались три женские фигурки, одетые в шелковые платья с мантильей на голове, скрывающей девушек до пояса. Они встали в ряд. Янина непонимающе оглядела их и перевела взгляд на Марию, хитро усмехающуюся.
- И что это значит? – Спросила Янина, оборачиваясь к ней. - Как это понимать?
- Моя госпожа решила дать вам возможность говорить с ней, но при одном условии, если сможете определить, кто из этих девушек она.
-Странная загадка, не находите? – Обратилась она к Марии. - Вы всем так представляете свою госпожу? А если ее там нет, как тогда?
- На нет и суда нет. Тогда вы идете отсюда, и больше она не захочет вас видеть.
Янина хмыкнула и вернулась к стоящим фигурам. Они молчали.
- Какая из троих она? – Прикидывала Янина и не могла понять. И вдруг из рук одной падает платок, и Мария резко приседает поднять его. И тут пришел ответ.
- Вы, госпожа! - Радостно вскрикнула она, показывая на среднюю фигуру, у которой упал платок.
- Да. - Услышала она волнующий девичий голос. - Вы угадали. Прошу проходите и садитесь вот здесь.
И она указала на небольшое канапе у высокого кресла, в которое опустилась сама. Потом махнула рукой отпуская прислугу.
- Уже не в первый раз вы стараетесь пробиться ко мне. Что ведет ВАС сюда?
- Любовь герцога, графиня.
- Но мне совсем не нужна она и он прекрасно об этом знает. Что же вас привело, и были так настойчивы.
- Я посол графиня и принес вам верительные грамоты от моего хозяина. А вы готовы их принять?
- О, верно опять слова о его любви в стихах. А я, поверьте, люблю больше прозу.
- Так в чем же дело, графиня, дайте же возможность герцогу сказать слова любви вам в лицо. Кстати, вы не могли бы снять эту мантилью. Как-то странно разговаривать с человеком, скрывающимся за занавеской.
- А может быть, я не хочу показываться никому?
- Ну, если вы не так прекрасны, как описывают, то мое разочарование будет не столь тягостным для вас, как мой рассказ об этом герцогу. Что он подумает?
- Ах, мне все равно, что тот подумает, мне интересно, что подумаете вы. Смотрите. Хороша картинка?
Когда она подняла мантилью и откинула ее назад, то Янина была ошаломлена. Белая кожа, большие ярко-синие глаза, чуть вздернутый носик и алые губки, в улыбке показывающие жемчуг зубов, смогли даже ее повергнуть в смятение. А золото локонов, и высокий лоб, поразили окончательно.
- Вы прекрасны, графиня, настолько, насколько холодны и жестокосердны.
-Почему же? – Удивилась она.
- Теперь я понимаю моего герцога, как он страдает, когда не видит такую красоту. Он не может рассказать вам о своей любви. Ваше сердце и душа закрыты для него. Но почему? Ведь нет лучше мужчины, чем герцог во всей Иллирии. И он не знает, что еще может сделать, чтобы доказать любовь.
-А что бы вы сделали, будь на его месте?
- О, если б был бы так влюблен, то у врат любимой сплел бы я шалаш. И каждый день взывал бы к ней с любовью.
И она запела:
- Жил-был художник один,
домик имел и холсты,
но он актрису любил,
ту, что любила цветы.
Продал художник свой дом,
продал картины и кров,
и на все деньги купил,
целое море цветов.
Миллионы, миллионы алых роз,
из окна, из окна видишь ты,
кто влюблен, кто влюблен и всерьез,
свою жизнь превратит в цветы.
Оливия сидела затаив дыхание. Потом вдруг встала и пошла к ней навстречу. Янина остановила пение. Подойдя ближе, она протянула руку и провела по щеке Янины. Та, от неожиданности, дернулась в сторону. Оливия молча обошла ее вокруг и остановилась напротив.
- А вы способны полюбить? – Спросила она, как-то странно глядя ей в глаза.
- Вероятно да, как впрочем и любой другой человек имеющий душу и сердце. Как герцог, например, умный добрый мужественный и бесконечно преданный вам. Разве он не достоин вашей любви?
- Ах, оставьте оды восхваления Орсино ему самому. Я не могу полюбить того, кто не вызывает во мне ничего, кроме досады. И он никак этого не хочет понять.
- Примите его и услышите боль его сердца. Может быть тогда и ваше сердце оттает.
- Мне не нужна его боль, и мне не нужен герцог.
- Но кто же тогда покорит ваше сердце, жестокая! – Вскричала Янина.
- О, это большая тайна, милый Ян. И может быть, когда-то вы ее узнаете. А сейчас прощайте и вот вам за труды.
Она бросила на стол мешочек, в котором звякнули монеты. Янина скривилась.
- Сударыня вы несколько ошиблись, я посол, а не посыльный и мне не нужна оплата за мои труды. Мне жалко моего прекрасного герцога. Ваш отказ разорвет его сердце. Но уверяю вас, когда-то и вы узнаете такие же муки на которые обрекли его. Прощайте - прекрасная холодность.
Янина поклонилась и вышла. Оливия задумчиво стояла, глядя на закрытые двери.
-Мария! - Закричала графиня. - Срочно ко мне!
Она сняла с пальца кольцо и подала его удивленной девушке.
- Отнеси ему и отдай! - Махнула она рукой.
- Кому?
- Этому юноше. - И увидела ее вдруг округлившиеся глаза. - Это подарок герцога. Мне он не нужен. Иди.
Мария поклонилась и выбежала из комнаты. Янину она догнала, когда та уже садилась в седло.
- Постойте юноша! - Кричала она, махая ей рукой. - Графиня отдала назад подарок герцога. Заберите.
И сунула ей кольцо в руку. Потом повернулась и убежала. Ворота закрылись, а оторопевшая Янина все еще сжимала странный предмет.
- Какое кольцо? – Шептала она, рассматривая золотой ободок с голубым камнем, очень похожим на синь глаз графини. - Герцог ничего не передавал.
Потом она постояла немного и ахнула.
- О, Боже! Она в меня влюбилась?
Засмеялась и, подкинув, поймала его, зажав в кулак.
- Вот так ты и попалась, птичка золотая!
Запрыгнув в седло, она, смеясь, направила лошадь в замок Орсино.
