Оторвется сейчас тромб и получите похороны вместо свадьбы. Надо его как-то перевести на другие рельсы. Деловые?
Я сделал знак Агнесс, чтобы она оставила нас вдвоем, произнес:
— Брак двух людей из разных культур и стран — дело серьезное. И даже рисковое. Понимаю ваши чувства, но вы поймите и наши!
— Это все так внезапно...
— Не сомневаюсь. Готов к серьезному разговору. Давайте обговорим условия.
Такой подход виноторговцу был понятен. Он подобрался — все-таки обсуждает чуть ли не главную сделку в своей жизни — быстро сказал:
— Если все так серьезно, то... Я требую брачный контракт!
Похоже, Гамачек, у себя в голове неоднократно репетировал этот момент, когда какой-то ухарь попробует связать его ненаглядную дочку узами Гименея.
— Абсолютно с вами согласен, — совершенно спокойно ответил я. — Очень трезвый подход к делу.
— Я вызову юристов, они...
— Конечно, без них никак. Думаю, основную мысль я озвучу сразу. Мне от вас не надо ничего. Я не претендую ни на пфенниг приданого, впрочем, как и самую мизерную долю ваших активов. Кроме этого, я обязуюсь обеспечить своей жене уровень жизни, которого она достойна. Минимальный размер ежемесячного содержания определим в результате переговоров, но сразу скажу — ни в чем нуждаться Агнесс не будет.
Хрен с ними, с деньгами, я заработаю. А вина и в лавке могу купить. Но посмотреть на физиономию Грегора Гамачека, когда он это услышал — за такое можно и приплатить. Он краснел и бледнел, на лбу у него собирался пот, нос от бесконечного шевеления чуть не повторил судьбу того же органа некоего майора Ковалева, описанную писателем Гоголем.
— Так нельзя! Приданое должно быть! — воскликнул он, оторвавшись на секунду от борьбы с когнитивным диссонансом.
— Ну пусть возьмет свои платья, перины, что у нее еще есть нужного?
— Как же вопросы религии? Я против, чтобы Агнес переходила в ортодоксальную веру! Вы знаете, что ее крестил сам епископ фон Райссман?!
Ну вот... пошла поехала заруба. Нет, не так я себе представлял сватовство!
***
В клинику Склифосовского я ехал в совершенно разобранном состоянии. Вроде бы и сделал предложение, решился-таки остепениться и окончательно врасти в обычную семейную жизнь, но что это будет стоить столько нервов... Нет, не ожидал.
Так, соберись, Женя! Тебя ждет ночное дежурство на скорой. Обещание Николаю Васильевичу поднатаскать питерских скоропомощников давал? Давал. Ну так и выкинь все из головы! Пациентам плевать — женишься ты с контрактом или без. И какая сумма там будет записана.
Понимаю, когда отец-основатель русской службы скорой помощи в России собирается прокатиться на пару-тройку вызовов, выглядит это как олимпийский чемпион, приехавший провести урок физкультуры в сельской школе. Но, во-первых, мне бронза дышать не мешает, во-вторых, я такие занятия не считаю уроном для престижа. Вот если накосячу где-нибудь, вот как раз это и будет ударом по репутации.
Коллектив подобрали небольшой — три врача, два фельдшера. Вряд ли вызовов будет много. Впрочем, коль скоро дело курируют на самом верху, то и обеспечением нас работой озаботилась Адмиралтейская полицейская часть. Я застал пристава пятого участка Травкина, который проверял телефонную связь между институтом и участком. Это пока учеба, скорая в институте, а потом они поселятся рядом с полицией.
Я становлюсь популярным, однако. Прежде я с этим полицейским знаком не был. Ну поздоровался бы при встрече — серебряная петлица всё же, чин для Петербурга немалый. Но пристав поприветствовал меня по всей форме, обозвал высокоблагородием, доложил, что выполняет указание самого генерала Клейгельса, начальника Адмиралтейской полицейской части. Вот тебе и мастер-класс. Не удивлюсь, если кураторы от августейшей фамилии — Георгий и Михаил Георгиевичи, заедут на огонек.
После расшаркивания с приставом пошел искать медиков. Познакомились, проверили укладку, тонометры с термометрами, и прочие шприцы. Тихо зашел профессор Тилинг и сел в уголке. Я оставил докторов разбираться с оборудованием — список есть, бери да сверяй, ничего сложного, и подошел к Густаву Фердинандовичу. А как же, мы с ним локоть к локтю не один час простояли, копаясь в животе Манассеина.
— Какими судьбами? Время позднее, можно и по домам.
— Да я дежурю в стационаре сегодня, вот и зашел посмотреть. Любопытно же. Это у вас в Москве — скорая помощь год как работает. А у нас только открывается. Может, чаю?
Тилинг родился в Риге, внешне — натуральный викинг с суровым взглядом и шикарной бородой. А чай пьет как замоскворецкий купец, хоть и действительный статский, профессор.
— Сейчас, закончим вводную часть, я подойду.
— Буду рад. Я хотел показать вам наметки по лоскутному доступу к коленному суставу.
— Помилуйте, Густав Фердинандович, где я, а где суставы? Я же полостной хирург, остальное — так, по верхам.
— Во-первых, вы — топограф, а во-вторых — голова у вас светлая. Думаете, я не знаю про вашу операцию на открытом сердце? Вдруг чего-нибудь заметите.
Как и ожидалось, работы много не было. Один экипаж, даже если постоянно занятый, много не накатает. Вызовы от полиции были ожидаемые — драки, поножовщина. Значит нам доставались ушибы и колото-резаные раны. Чтобы не толпиться, я брал врачей по очереди. Претензий почти никаких — люди все опытные, здоровья хватает, притрутся, и будут работать. Накаркал.
МОСКВА. Ихъ Величества выѣхали въ Петербургъ сегодня, въ 7 часовъ вечера. Станцiя Одинцово и другiя станцiи по пути до Брестскаго вокзала были убраны флагами и тропическими растенiями. Вѣнчанный на царство въ московскомъ Крѣмлѣ Верховный Вождь Россiи возвращается въ свою столицу для новыхъ трудовъ на пользу своей обширной Имперiи и своего многомилiоннаго вѣрнаго народа.
НИЖНIЙ-НОВГОРОДЪ. Правленiе электрической дороги Сименса пожертвовало въ пользу благотворенiя половину выручки проѣздной платы за время выставки. Лепта составитъ приблизительно 1,300 рублей въ день.
МОСКВА. 4-го iюля. На химическомъ заводѣ Лепешкина вчера позднимъ вечеромъ сгорѣли два каменныхъ двух-этажныхъ корпуса съ товаромъ и машинами, нѣсколько сараевъ и кладовыхъ съ товаромъ и корзинами и ящиками. Заводъ застрахованъ въ “Саламандрѣ” въ 375,000. Убытокъ еще не опредѣленъ.
СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. “Гражданинъ” сообщаетъ, что московскiй оберъ-полицмейстеръ Власовскiй и устроитель ходынскаго гулянья д. ст. с. Беръ привлечены къ слѣдствiю.
