- Больше света! – скомандовал Малоун и за телегами тотчас же стали зажигаться всё новые и новые огоньки, а в самом центре ввысь устремились языки огня – люди развели мощный костёр, который не забыли полить маслом.
- За телеги! Будем драться перед ними! – распорядилась Сюин. – Александр, я тут разберусь, беги на другую сторону!
Я не стал спорить, вместо этого обновил заклинание усиления и в два прыжка перескочил через телеги, как раз успев насадить на копьё очередную зверюгу.
Вслед за ней из мрака выскочили ещё две, и каждую я угостил Стрелой Древних, которые, увы, не даже не рассмешили тварей. Но те хотя бы задержались, подставив бока под огненные болты охотников. Заклинания, спрятанные в наконечниках, освободились, залив жидким пламенем мёртвую спрессованную землю, разогнав тьму, испепелив её порождения.
Шестилапые крутились позади огня. Пусть и магическое, а не живое, пламя всё равно причиняло им боль и заставляло отступать. Однако никто не обольщался, все понимали: самое сложное - впереди. И мы не ошиблись. Тьма вновь забурлила, заволновалась, исторгая из себя новых и новых уродцев, которые, рыча и скалясь, кружились вокруг повозок, не смея приближаться к свету. Они чего-то ждали, не спешили, понимали – мы никуда не денемся.
Вот только не денемся от чего?
Ответ на этот вопрос мы получили скоро – внутри антрацитового мрака что-то протяжно вздохнуло, тьма сгустилась и пропустила тварь высотой в добрых четыре метра, плотно стоящую на шести лапах, несущих громадное, покрытое то ли густым мехом, то ли самой тенью пузо. Вместо рук оно размахивало пучками длиннющих щупалец, а на могучем торсе, лишённом шеи, торчала башка дикой помеси рыбы удильщика с сомом. Зубов у монстра было куда больше, чем у обитателя озёр, так что, наверное, от сома в нём осталось немного.
Тварь, не раздумывая, метнулась вперёд и прежде, чем мы успели сделать хоть что-то, точно паровоз, протаранила телеги, влетая внутрь нашего лагеря, раскидывая и круша всё, что попадалось на пути.
И шестилапые уродцы, воспряв духом, ринулись за ней.
- Займись собаками, этого я беру на себя! – закричала Сюин, бросаясь на сома-шестиножку, и мне осталось лишь рвануть к пролому, чтобы перегородить его, выиграть немного времени, остановить «собачек».
Крутанув копьём, насадил на лезвие первую, она жалобно взвизгнула и затихла. Я стряхнул тело с оружия, рубанул вторую по лапам, от чего она почти увернулась – задеть удалось лишь самым краешком. Но времени на вторую атаку мне не оставили – сразу две «псины» прыгнули с разных сторон, от одной я уклонился, перед второй, перебросив копьё в левую руку, выставил протез, который вбил твари в пасть по локоть, а затем разжал пальцы и врезал молниями. Раз, другой, третий!
Она лопнула, как перезрелый персик, забрызгав меня чёрной дурно пахнущей жижей и залепив глаза. Секунду я промаргивался и едва не заплатил за это жизнью – сразу два монстра впились в ноги, стремясь повалить.
Первому с размаху врезал пяткой копья, второго же насадил на лезвие, затем, не думая, повинуясь интуиции, отпрыгнул назад, выставив копьё перед собой, и ещё один монстр приземлился прямёхонько на него, приняв смерть.
Твари отхлынули на границу света, рыча и скалясь, но не смея переступать незримую границу, и я улучил момент, чтобы оглянуться, проверить, как там наши дела, а то в горячке боя не обращал внимание на шум за спиной.
Дела шли откровенно неважно. Сюин лишилась левой руки почти по локоть и почему-то эта рана не думала заживать, китаянка хромала и с трудом уклонялась от монстра, которого, впрочем, тоже изрядно потрепала – две ноги твари волочились, мёртвые и бесполезные, куча щупалец валялись, извиваясь, на земле, один глаз вытек, поперёк груди зияла незаживающая рана, из которой струилась чёрная мерзко пахнущая жижа.
Но хуже было другое – близнецы и охотники не справились с защитой, и внутрь ворвались «собаки», неся смерть и разрушение всему на своём пути. Прямо на моих глазах сразу три чудовища набросились на дико мычащую корову, повалили её и принялись рвать несчастное животное на куски. Ещё одна вцепилась в горло лошади, и та дёргала головой в предсмертной агонии, ещё не понимая, что уже мертва. Сразу четыре грызли колёса и обод телеги, словно та сделала им что-то плохое.
Определённо, кто-то дал команду обездвижить нас, и я даже помыслить не хотел для чего. А потому, предоставив демонического сома китаянке, которая, в целом, справлялась, я метнулся внутрь лагеря, коля и рубя, стараясь убить как можно больше тварей.
Гормлейт с Малоуном, впрочем, не подвели: едва я освободил пролом, они согнали людей и заделали его свежей телегой, забрались на неё и принялись стрелять, отгоняя теневых монстров огненными болтами и светом факелов, что изрядно облегчало мне работу.
Илэр, опустошив уже пару магазинов, поддержал их, а Морвин, толку от силы которой было негусто, не говоря ни слова, прикрывала мне спину.
За считанные минуты мы прикончили всех, кого только можно, а когда я пронзал тело очередной гончей, с яростным воплем упал великан, на тушу которого забралась израненная Сюин, победно вскинув заляпанный чёрной жижей меч девяти колец.
Она, кажется, хотела сказать что-то, но в этот самый миг буря достигла апогея.
Стихия совсем обезумела, ветер уже не ревел, а выл подобно пожарной сирене, с неба начала капать чёрная тягучая жидкость, напоминающая, скорее, нефть, чем воду.
А после с небес из мрака на меня устремилось нечто, больше всего напоминающее щупальце Кракена. Огромное, чёрное, массивное, оно почти вцепилась в ногу, и лишь в самую последнюю секунду я отскочил назад, наотмашь взмахнув копьем и разрезав толстую бугрящуюся шкуру.
Во чреве шторма раздался страшный вопль
