— Да одного милиционера на них выпустить и все бабы разбегутся, — не согласился юрист.
— А если нет? — усмехнулась я, — представляете картину — девушки с улыбками и букетиками цветочков скандируют «Свободу индейцам!», а на них набрасываются вооруженные полицейские?
— И разгонят! — Убеждённо сказал Пивоваров.
— А если нет? — покачала головой я, — те набрасываются, а им в ответ дарят букетики цветочков. И всё это на глазах журналистов. А через час во всех газетах и из каждого утюга звучит, как злобные власти напали на мирных девушек.
— Двух забрать в участок, остальные сами разбегутся, — упёрся Пивоваров.
— А если вместо девушек взять вдов и матерей, — развела руками я, — как эти полицейские, которые им в сыновья годятся, будут поднимать дубинки на женщин?
Пивоваров задумался.
— Если на мирный протест власть ответит силой, то для большинства людей это будет актом вопиющей несправедливости, — продолжила я, — и сразу после этого пойдёт волна протестов. Соответственно придётся бросать всё новых и новых полицейских тушить такие очаги сопротивления, я подчёркиваю — мирного сопротивления. И агрессия из-за несправедливости начнёт увеличиваться. А если подключить журналистов — то они раздуют всё так, что власти уже и сами не рады будут, что начали всё это. Но и не ответить они не могут. По сути власти сами себя в любом варианте развития событий загоняют в капкан. И если ответят, и если не ответят.
— Понял. Получается патовая ситуация. Шах и мат,. — изумлённо кивнул Пивоваров.
— Именно так, — подтвердила я, — и уж поверьте, таких методов существует очень много. Почти две сотни. Если не больше.
— И вы их все знаете? — прищурился Пивоваров.
— Все не знаю, — честно призналась я, — а в эффективности некоторых сомневаюсь. Но штук пятьдесят знаю точно.
— Но получается, так даже власть сменить можно? — покачал головой юрист.
— Можно, — подтвердила я, — что мы и сделаем. Ну, или во всяком случае попытаемся сделать. Наведём им шороху. Пока они будут со своими делами разбираться, мы помешаем им разрушать нашу страну.
— С ума сойти, — пробормотал юрист.
— Вы только представьте: «живые цепи» от посёлка к посёлку, от города к городу, блокирование административных зданий, символическое зажигание свечей и лампадок, цветные ленточки, бойкот производителей товаров, насмешки над официальными лицами. А апогеем жахнем им парочку массовых молебнов прямо на площади. Вы можете представить, как они будут разгонять людей, которые молятся богу?
— С ума сойти, — опять повторил Пиаоваров.
— Не сойдём! — убеждённо ответила я и добавила, — только символ придумать надо.
— Символ? — не понял юрист.
— Ну вот как олимпийский мишка у нас был раньше.
— Или как Гагарин! — подхватил мою мысль Пивоваров и спросил, — только где вы найдёте у них такого, как Гагарин?
— Я думаю, что нужно брать кого-то из индейцев, — сказала я.
— Почему? — удивился он.
— Нет, можно конечно, взять и негра, они тоже были угнетёнными, но они ленивые и сейчас у них уже всё более-менее хорошо.
— В Африке дети умирают, — не согласился Пивоваров. — Где там им хорошо?
— Я имею в виду американских негров. Они разленились, размякли за эти десятилетия. Им нормально.
— А индейцы нет разве? В одной стране живут же.
— С индейцами совсем другая история. Это же их земля. А они там на уровне хуже негров. У них же землю предков за зеркальца и бусы отобрали, а кто не хотел бусы — тех пристрелили. И сейчас они живут в резервациях, перспектив там не очень, — продолжала перечислять я, — нет, есть, конечно, отдельные племена и резервации, которые суперкрутые. Но таких мало. Голливуд, на пример. Но он один там такой. А остальные существуют на пособие. Тот же Пайн-Ридж, кошмар кошмаров.
— Пайн-Ридж? Не слышал, — покачал головой Пивоваров.
— Повезло вам, значит, — вздохнула я, — Поэтому если взять за символ борьбы местного индейца и красиво раскачать, то может выстрелить так, что ох.
— Интересные мысли у вас, Любовь Васильевна, — согласился Пивоваров.
Когда он, наконец, ушел, его чай остался нетронутым.
Дверь за незваным гостем закрылась, я занялась пирожками, а мысли о тех масштабных делах, что я планирую за океаном, всё не выходили из головы. Я уже и так их прокручивала, и эдак. Вот что-то мне не до конца нравилось. Что-то постоянно царапало. Примерно, как на законченной уже картине маслом, когда художник смотрит, всё прекрасно и идеально, но вот последнего штриха не хватает. И он смотрит, смотрит, и не может понять, где именно.
Так и я.
И тут мои мысли опять прервал шум.
— Тетя Люба! — послышался с порога звонкий голос Анжелики, — ты не будешь ругаться? Мы тут с девочками пришли. Мы немножко посидим и сразу уйдём, а то у нас до практики почти полтора часа. Знакомься — Вера, Ира, Оля и Нина.
— А в общаге почему не хотите? — спросила я и вышла из кухни в коридор.
Там столпились девчонки, ровесницы Анжелики. Они смущались и стеснительно посматривали то на меня, то на Анжелику. Их было пятеро.
У Анжелики после поступления были две недели отработки. Какая-то типа производственная практика. Вроде так оно называется. На самом деле руководство училища руками студентов делало небольшой косметический ремонт, уборку территории вокруг общаги и самого училища. А что — для училища это бесплатно, а для подростков неплохая трудотерапия. Лучше уж пусть учатся быстро газетами окна отмывать, чем на танцы бегают, да за домом покуривают.
Так я считала.
— Ой, там этот… Полковник! — возмущённо выпалила Анжелика, расстёгивая ремешки туфель, — увидит, что мы сидим болтаем и сразу какие-то работы для нас придумает.
— Вечно он что-то выдумывает! — подтвердила рыженькая веснушчатая девочка, расшнуровывая кеды.
— Что за полковник? — спросила я.
— Да комендант общежития это, — пояснила миниатюрная курносая девочка с чуть раскосыми, как у лисички, серыми глазами. — Он бывший военный. Говорят, аж полковником был. А вышел на пенсию и теперь мучает бедных студентов.
Девчонки согласно зашушукались.
— Обедать будете? — спросила я.
Все обрадованно загомонили.
— Вот и отлично. Тогда быстро мойте руки и заходите на кухню.
— Тёть Люба, а ты пирожки печёшь, что ли? — принюхалась Анжелика.
— Пеку, — подтвердила я. — Пока суп съедите, как раз подойдут и пирожки.
— Тётя Люба! Ты лучшая! — радостно взвизгнула Анжелика и чмокнула меня в щеку.
Когда умытые девчонки, чуть смущаясь, гуськом потянулись на кухню, у меня уже всё было готово.
— Налетайте! — дала отмашку я и некоторое время слышалось лишь аккуратное (или не очень) чавканье, сопение и стук ложек. Да уж, аппетит в молодости всегда прекрасный. И жир на боках и заднице ещё не откладывается.
Я вздохнула, незаметно потрогав себя за талию. Вроде и похудела, и помолодела, и своим внешним видом очень довольна. Но вот пришли эти радостные и счастливые своей юностью девчонки и сразу чувствуешь себя старухой.
— Я предлагаю сейчас не идти в общагу! — заявила рыжая, которую звали Вера, и потянулась ещё за одним пирожком. — вечером пойдём, когда время выйдет!
— Но Полковник… — растерянно протянула курносая Ира.
— Да, Вера, мы не можем против Полковника идти! — поддержала Иру Анжелика.
Девочки заспорили. Насколько я поняла, эти девочки старательно всё делали, в отличие от других бригад студентов. Поэтому Полковник, который это заметил, сразу смекнул и начал подгружать их самой тяжелой и неприятной работой.
— Если мы пойдём сейчас, то он даст нам ещё работу! — возмущенно выпалила Вера, — бригада Наташки вчера недоделала, так он теперь нас решил подтянуть! А это неправильно и несправедливо!
— И что ты ему сделаешь? Нас же отчислят! — тихо возразила Оля.
— Во-первых, нас пятеро! Всех пятерых — не отчислят! — убеждённо заявила Вера, — Вы представляете, какой скандал сразу будет? Свою-то норму мы выполнили! И все узнают, что Полковник нас эксплуатирует. И если это дойдёт до руководства — то его уволят первого!
