моряков. Мгновенно скастовав маленький шар огня, дракон кинул его в одного из котолаков. Получив файерболом прямо в грудь, тот высоко подпрыгнул от боли, и начав тушить, загоревшуюся на груди шерсть, развернулся к дракону хвостом. Второй файербол ударил его в спину, и гепард рухнул на палубу, как подкошенный. Волколак тут же заорал:
— Это не честно, мы так не договаривались!!!
Дракон, увлеченный боем, видел только противников на палубе, и поэтому глупо пропустил момент появления за своей спиной двух магов. Тихонечко забравшийся на корабль и мгновенно оценивший ситуацию Карачун, со всей дури метнул ледяную иглу прямо под высоко поднятый для балансировки хвост Раса. Дракон охнул и схватившись лапами за жопу, моментально повернулся в сторону новой угрозы.
Гризли не успел остановить весло, уже начавшее описывать широкую дугу, и повернувшийся к нему спиной Рас получил мощнейший удар по своей тыкве. Отчего "гребной двигатель" тут же переломился на две части: лопасть весла упала вместе с рухнувшим на палубу драконом, а веретено с вальком остались в лапах гризли.
Все сражающиеся дружно побросали свое оружие и кинулись к упавшему гепарду. К Расу подошли только рысь с Ловцом.
— А я вам говорил, до добра эта затея не доведет! — капитан бережно перевернул гепарда и приподнял тому голову, — Кега, ну-ка метнулся быстро в мою каюту, там в столе лечилка лежит.
— Стоять, лишенец! — громкий окрик Карачуна тормознул волколака в самом начале разгона, — Что тут вообще происходит?
Все повернули головы в сторону склонившегося над драконом енота, возле которого сидела рысь и немигающим взглядом сверлила капитана.
— Мы это… немного потренировались, — почему-то гризли в присутствии магов терял весь свой капитанский гонор, — Пусть волчара за лечилкой сбегает, а?
Кега снова развернулся в сторону трапа, но новый окрик енота снова его остановил.
— Я кому сказал стоять! — Карачун подошел к команде, и растолкав близстоящих, протиснулся к гепарду, — Ну-ка, ну-ка…
Плеснув котолаку на голову мгновенно созданной водой, енот внимательно обследовал его и подняв морду, спросил:
— Кто зачинщик этой, мать вашу, "тренировки"?
Вся команда дружно уставилась на лежащего дракона.
— Можно не отвечать. Разошлись все быстро по своим местам. Бегом!!! Йорик, лечилку сюда, живо; котолак уже отбывать собрался!
Палуба моментально очистилась от команды; все разбежались кто куда, а гризли громко икнув, рванул в свою каюту.
* * *
— Сюда иди, дебил малолетний.
Рас медленно побрел в сторону сидящего енота, держащего голову котолака на коленях.
— Рассказывай, и побыстрее, мне этого беднягу от переселения еще надо спасать.
— А чего рассказывать-то… Я нечаянно проговорился, что у меня третий ранг огневика, а они не поверили. Ну, я и предложил им спарринг, вся команда против меня.
— Тогда зачем ты боевым заклинанием в спину котолаку зарядил, раз это спарринг был? В спину!!! Охренел от своих возможностей?
— Не удержался. Уж больно гепард прыткий оказался, его клинок чуть меня не достал, я и разозлился.
— Ты хоть понимаешь, что так поступать нельзя? Это неправильно и по твоим поступкам о тебе будут судить остальные.
— Правильно, неправильно… — дракончик потер ушибленную голову и с ненавистью поглядел с надстройки на копошащихся внизу матросов, убирающих последствия "тренировки", — А кто это решает, господин Карачун? Вот эти недомаги безранговые? Они же, по сути, быдло! Не им судить, правильно я поступаю, или нет.
Момент начала атаки дракон попросту просрал. Мгновенно сконденсированная из воздуха влага сформировалась в широкий и плотный "Водный Кулак", который и впечатался ему в грудь. Отлетев со своего места на приличных пятнадцать шагов и врезавшись хребтом в мачту, дракончик с испугу оцепенел. Быстро проморгав черноту в глазах, он увидел, как расплывчатая серая фигура енота, игнорируя ступени лестницы, слетела с надстройки и размытым пятном кинулась к нему.
— Право сильного хочешь, сученок? — сейчас перед ним застыл, не дядя Карачун, с его ворчливыми поучениями, нет. Мир вокруг него будто потерял краски. Живописные бирюзовые морские просторы стали грязно-серого цвета, а бесконечно голубое небо приобрело оттенок свинца. Перед ним в истинной ипостаси предстал Ловец Безликого Трибунала со своим самым грозным оружием — Аурой Обреченности. Черно-белая безликая фигура подплыла к нему; мир вокруг стремительно угасал, погружаясь во мрак, организм сковала жесточайшая судорога, а внутри нестерпимым холодом разливался безмолвный ужас. Ужас обреченного существа перед лицом Неизбежного.
Мерцающая оттенками серого фигура, приблизила к нему, состоящее из клубящегося дыма нечто, что заменяло ей лицо. Словно сквозь вату до ушей дракона донесся звук ее слов:
— Право сильного захотелось на себя примерить? И кем это ты себя вдруг возомнил? — текучий облик, состоящий из марева серого дыма, приблизился вплотную к его лицу; звук его голоса, казалось лился отовсюду, — А кто судит? Ты? Или я? Для меня вы все не более, чем черви, копошащиеся под камнем. Я видел, как рождались и умирали тысячи таких как ты. Ответь мне, ящерица, что ты сделаешь, когда червь под твоей лапой вдруг бросит жрать свой навоз и объявит себя вершителем Великой Справедливости?
Спустя мгновение наваждение спало. Мир вокруг Раса болезненно и ярко вспыхнул красками, звуки вернулись в привычное русло и на дракона повеяло легким морским бризом. Над самым своим ухом дракончик услышал вкрадчивое:
— Правила, дружок, это не то, о чем судят другие. Правила — это то, что есть внутри тебя, и они называются принципами. И кем бы ты не стал, как бы высоко не взлетел, прежде чем принять решение, помни главное: прошлое не забывается, грядущее предрешено, а наказание — неизбежно, — с последними словами мир на секунду снова погрузился во мрак, но Карачун внутренне собрался и обуздал в себе Ауру.
Рас перевел взгляд на рысь, и увидев, как ее фигура медленно тает, а в паре метров от нее, так же медленно проявляется джинн из подвала, раскрыл свою пасть в немом крике. Не выдержав нового потрясения, сознание дракона погрузилось в беспросветную тьму.
* * *
Еще через два дня, на горизонте появился Песегам, столичный город Паргота. Он казался величественным и роскошным, сверкая россыпью тысяч огней в предутреннем сумраке. Кирпичные домики в несколько этажей с выложенными черепицей крышами, несколько белокаменных дворцов, крепкие форты из громадных серых плит гранита, прекрасные сады вокруг дворцового комплекса правителя.
Но когда с восходом солнца суда зашли в порт и заняли свое место у пирса, роскошь центрального района города испарилась словно мираж. Вместо нее пассажиры фелюги увидели грязные, занесенные толстым слоем мусора, узкие улочки портового квартала. Обветшалые кривые дома, в которых жители явно наскоро достраивали вторые и даже третьи этажи прямо на
