Умертвь. Королева банши. Темный бестиарий описывал ее именно так. Нечего даже думать, чтобы пытаться ей противиться. Здесь, на плане смерти, Умертвь несокрушима и всесильна.
Марекит, стараясь унять дрожь в ногах, преклонил колено и со всей возможной почтительностью сказал:
— Я рад приветствовать вас, госпожа. Не думал, что судьба позволит когда-либо встретиться с вами.
Она с интересом наклонила голову, и в прорезях полумаски голубые глаза засветились неподдельным любопытством. Взгляд, в котором жизни было больше, чем у любого человека.
— Не обманывай себя, маг. Все служители смерти приходят сюда, рано или поздно. Лишь недавно один смог ускользнуть, и именно по этой причине ты здесь. Все это время я наблюдала за тобой и ждала, когда получится пригласить тебя на беседу.
— Так то, что я оказался здесь...
— Моя заслуга. Ты жаждешь спасти свой клан и вернуть миру гармонию, хотя о последнем еще сам не подозреваешь. Но не в состоянии разрубить этот клубок без помощи. Хотя кое-кто уже справился с аналогичной задачей.
— Кто же?
— Элиза. Но не сама, а опосредованно.
На миг Марекита кольнул острый укол ревности. Вечная противница преуспела там, где он оказался бессилен?
— Умерь гордыню, маг. Должна признать, что служительница смерти стреляла наугад и попала вслепую. Но, к сожалению, у тебя нет такой возможности.
— Тогда как мне быть?
— Я помогу тебе. Дам силу, способную уничтожить созданное Прометеем. Но ты должен понимать, что за все нужно платить.
Отчего-то Марекит сразу подумал, что плата ему вряд ли понравится. Как и то, что вряд ли Умертвью движет лишь альтруизм. Видимо, возродившийся Прометей мешает ей не меньше, чем всем остальным. Но озвучивать этого вслух не стал.
— Что я должен делать?
Умертвь не стала спешить с ответом и начала медленно шагать по кругу, центром которого был Марекит. В первое мгновение он неосознанно скопировал ее движение, разрывая дистанцию, но потом взял себя в руки. Если она надумает его убить — то для это ей совсем необязательно подходить ближе. Умертвь медленно зашла ему за спину и некромант почувствовал себя крайне неуютно, не видя королеву банши в поле зрения.
Тонкие изящные пальцы нежно прикоснулись к его шее и Марекита моментально пробрал лютый холод, словно кто-то провел по обнаженной коже кубиком льда.
— Чего ты так боишься, маг? Ты черпаешь силу из этого мира уже тридцать людских лет и не должен страшиться смерти.
Некромант усилием воли справился с дрожью и ответил:
— Я жив. И пусть мой клан повелевает смертью и мертвыми телами, но, пока мы сами живы, страх смерти нам присущ, как и любому другому существу.
— Тогда сможешь ли ты заплатить мне цену?
Эта игра в загадки начала несколько надоедать некроманту. Он повторил вопрос:
— Что я должен делать?
Умертвь убрала руку с шеи и вновь предстала перед ним:
— Мне нужен Дворецкий.
Марекит остолбенел. Подобного предложения он даже и представить себе не мог. По легенде, Умертвь выбирала себе Дворецкого раз в двести лет. Согласившийся на эту роль человек покидал мир живых и становился надсмотрщиком и охранником планов Смерти, правой рукой Умертви. Вот только...
— Но со времени призыва последнего Дворецкого прошло...
— Сколько? Ты хотел сказать, что слишком мало? Подумай, маг, и сложи два плюс два.
Марекит попытался вспомнить, когда в летописях последний раз упоминался ни с чем не сравнимый всплеск магии смерти. Выходит, что...
Некромант потрясенно уставился на Умертвь:
— Лич?!
— Это сейчас он стал таким. Ему не место в мире живых, поэтому я помогаю тебе.
Сомневался Марекит недолго. Ответственность перед кланом перевесила неожиданность предложения, как и осознание того факта, то придется навсегда покинуть мир живых.
— Я согласен.
— Да будет так. Но ты должен понимать, маг, что клятва отныне нерушима. Через месяц ты либо придешь ко мне сам, либо можешь дождаться, когда подействует моя печать.
Умертвь взмахнула рукой и некромант скорее почувствовал, чем увидел, как у него на груди, в районе сердца, появляется небольшая черная татуировка в виде монеты с изображением прекрасной девушки в полумаске.
— А теперь то, ради чего ты оказался здесь.
Силуэт девушки засветился и потоки чистого, мертвенно-бледного света начали вливаться в тело Марекита. Некромант почувствовал, как в его разум заползает что-то могучее, непостижимое. То, что он сам никогда не смог бы познать и запомнить...
А в следующее мгновение маг вновь оказался в привычном, залитым солнечным светом мире. Умертвь отпустила своего нового Дворецкого. На время.
* * *
— Как это могло произойти?!
Казалось, еще немного, и глаза Зевса начнут метать молнии. Что для громовержца не было чем-то неосуществимым.
— Гефест мертв, отец. А статуя Прометея в Афинах невредима.
— Что могло пойти не так? У него нет достаточных сил, чтобы победить одного из олимпийцев!
Гермес ничуть не дрогнул праведному гнев отца, в глубине душ понимая, что Зевс отчасти виноват в случившемся.
— Ему помогли.
— Кто, скажи на милость?!
— Позволь, я отвечу на этот вопрос.
Вперед выступил Дионис. Бог виноделия сегодня был на удивление трезв и сосредоточен. И даже не дрогнул, когда взгляд пронзительных синих глаз вперился в него:
— А если ты немного выйдешь из спячки и осмотришься, то сам увидишь ответ.
Вопреки ожиданию многих, громовержец сумел обуздать свой гнев и осмыслить слова одного из сыновей. А также быстро понял, куда он клонит. Волевые тонкие губы зашевелились, перечисляя всех присутствующих в зале дворца богов.
Жена Гера, брат Посейдон. Гермес, Дионис, Афина, Аполлон, Артемида и Деметра. Не хватало только павшего Гефеста, его смазливой жены Афродиты, крутящей шашни с...
— Нет!
— Именно, отец. Наш разлюбезный бог войны предал тебя.
Воздух в золотом зале ощутимо запах озоном. Казалось, еще немного и вокруг залетают шаровые молнии.
— Где он?!
Гермес пожал плечами:
— Полагаю, рядом с Прометеем. И, думаю, знаю, где они появятся вновь. В Риме один из некромантов готовится уничтожить статую. Если дядя где и объявится, то именно там.
Зевс глубоко вздохнул и тяжело посмотрел на сына:
— Тогда доставь меня туда.
* * *
Марсово поле за время его пребывания на плане смерти практически не изменилось. Лишь тени стали чуть длиннее — солнце медленно покатилось к закату, да несколько белых плащей, подгоняемых криками Фелиции, сновали туда-сюда, заглядывая в самые укромные уголки.
— Ищите, сатировы дети! Не мог же он просто испариться!
— Соскучились, домина Фелиция?
Она вздрогнула и стремительно обернулась. На миг ее ладони полыхнули белым светом, но она справилась с собой и погасила магию.
Марекит постарался, чтобы на его измученном лице не отобразилось ни тени эмоций. Но, Аид побери, если все неудобства последних нескольких дней не оказались компенсированы сначала растерянной, а затем откровенно злой рожей черноволосой убийцы!
— Что за фокусы, некромант? Так-то ты выполняешь поручение моего отца? Пытаясь скрыться?
Марекит отстраненно подумал, что своей грубостью и высокомерием эта баба очень похожа на Элизу. Единственное исключение — дочь Бенедикта куда более опасна.
— Я не пытался скрыться. Я был на плане Смерти.
Фелиция подозрительно прищурилась:
— Не морочь мне голову, некромант. Вы неспособны попасть туда без..
— Без Черепа или его проекции? — перебил ее колдун. — Неспособны, верно. Но в этот раз мне кое-кто помог.
— Кто же?
— Умертвь.
И, видя, как удивленно распахиваются ее глаза и приоткрывается красивый рот, добавил:
— А теперь, если тебе не надоело отвлекать меня от дела, я хочу продолжить.
Опешившая от такой наглости Фелиция не нашлась, что ответить. Марекит перестал обращать на нее внимание и сосредоточился на своих ощущениях. И почти сразу же почувствовал что-то непостижимое, могучее, свернувшееся клубочком рядом с источником. Некромант никогда не слышал ни о чем подобном и подозревал, что сила, которой поделилась с ним Умертвь, не имеет названия ни на одном из человеческих языков.
