Обратно мы пошли пешком. Добравшись до здания ветеранской организации, заночевали там. Водитель быстро заснул. А мне было не до сна: из головы никак не шёл образ гордой рыжеволосой девушки и как я падал на неё, стараясь защитить от пуль и прижимаясь всем телом. Да уж…
Глава 12 Власть и Любовь
В связи с последними событиями в Эфиопии, экстренно было собрано Политбюро. Выступал генсек Михаил Горбачёв.
— Товарищи, обстановка в Эфиопии осложнилась по независимым от нас обстоятельствам. Идёт Гражданская война, город штурмуют противоборствующие силы. Мы рискуем влезть в очередную войну, теперь ещё и на Африканском континенте. После смерти преемника Менгисту Мариама генерала Негусси, ситуация больше не находится под нашим контролем. И нам даже пришлось вывезти всех своих людей из столицы, чтобы спасти их, — Горбачёв оглянулся на Громыко, ища подтверждения своим словам: — Не так ли, Андрей Андреевич?
Громыко вскинулся:
— Да, Михаил Сергеевич, всех уже эвакуировали. Обстановка там крайне тяжёлая.
— Дмитрий Тимофеевич! — обратился Горбачёв к новому министру обороны Язову, пришедшему на место Соколова, потерявшего доверие после фееричного приземления самолёта Матиаса Руста почти на Красной площади.— –Готовы ли вы организовать вывод наших войск?
— Да, готов, — подтвердил тот. — Чем раньше мы начнём выводить войска, тем проще будет завершить афганскую войну.
— Хорошо. Товарищи, кто может и хочет что-то сказать? Мы должны прийти к общему консенсусу. Есть возражающие против вывода наших войск? График вывода, может быть, кто-то хочет согласовать? Есть такие желающие, или все согласны?
— Нам необходимо выступить с заявлением в ООН, — заметил со своего места Громыко. — Необходимо известить мировое сообщество, что мы уходим из Африки и больше помогать никому не будем. И уж тем более не станем вмешиваться в Гражданскую войну в Эфиопии.
Его поддержал маршал Язов.
— Нужно уведомить весь наш гражданский персонал, что мы покидаем Эфиопию и сворачиваем все программы. Мы, военные, не сможем защитить никого их тех, кто рискнёт остаться в Эфиопии. Естественно, кроме официальных представительств и дипкорпусов. Да и тех я рекомендую на время вывезти, скажем, в Асмэру или в Джибути. Пока в Аддис-Абебе всё не успокоится, — сказал он.
— Предупредим и вывезем. Займитесь этой проблемой на своём уровне, товарищи. Поставьте в известность все министерства, и нужно всех вывозить.
— Михаил Сергеевич, а какова отныне Генеральная линия в отношении Эфиопии? — снова спросил Громыко.
— Я уже её озвучил. СССР уходит из Африки. Мы сделали всё, что могли. Кроме этого, наши войска покидают территорию Афганистана. Пришла пора заняться внутренними преобразованиями нашей Родины! Как я говорил на пленуме, главное сейчас: «гласность-перестройка-ускорение». Только так, товарищи, и больше никак мы сможем догнать и перегнать Америку. Нам необходимо ускорить социально-экономического развития своей страны. Мы слишком долго возились за её пределами, потратив на это миллиарды рублей и не только рублей. Пора уже уделить внимание и внутренним проблемам. А они назрели, давно назрели.
Никто и не спорил, молчаливо соглашаясь с генеральным секретарём партии. Перестройка, так перестройка… Главное, чтоб не перегрузка с перезагрузкой.
— Всё, товарищи, заседание закончено. Прошу всех по рабочим местам!
Члены Политбюро зашевелились и, тихо обмениваясь мнениями, медленно двинулись на выход. Председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков и глава МИДа Андрей Андреевич Громыко вышли вместе.
— Что вы обо всём этом думаете, Андрей Андреевич?
— Да плохо всё, — хмуро ответил тот, резюмируя: — Мы проиграли борьбу за Африку. Кстати, скажите мне, как его убили? Ну, этого генерала… Как его? По фамилии, мм…
— Негусси, — подсказал Чебриков.
— Да, Негусси.
— Его отравили очень сильным ядом. Смерть была практически мгновенной.
— Что вы говорите⁈ А как?
— Яд находился в письме!
— В письме⁈ — удивился Громыко. — А кто его убил, есть какие-нибудь версии?
— Версии самые фантастические. Так работать с ядами умеют немногие. Им был пропитан официальный бланк из английского посольства. Кто-то, возможно, хотел подставить англичан. Сейчас с этим разбираются. И, как показала экспертиза, аналогов этому яду нет. Если верить эфиопам, им он тоже неизвестен.
— Вы верите эфиопам?
— Не то, чтобы верю или не верю, — осторожно произнёс Чебриков. — Просто часть этого письма со всеми предосторожностями доставили в одну из наших военных лабораторий в Подмосковье и тщательно исследовали.
— И каков результат?
— Экспертиза показала чрезвычайную токсичность представленного вещества, учёные никогда не сталкивались ни с чем подобным. Яд, вероятнее всего, создан на основе растительных и животных ядов. Он не имеет ни цвета, ни запаха, но в то же время сильнее многих опасных химических соединений, вроде таллия.
— Понятно, — задумчиво произнёс Громыко. — Как думаете, кто-то из американцев мог приложить руку к отравлению главы Эфиопии?
— Возможно, — вновь уклонился от прямого ответа Чебриков. — Но они утверждают обратное. Мы иногда, как в этом случае, обмениваемся с ними информацией по неоднозначным делам. Они заявляют, что якобы им не известно, кто убил Негусси. Говорят, тоже не могут определить, что это за яд.
— Значит, это французы, — с внутренней убеждённостью констатировал Громыко, — мстят за что-то.
— Не думаю, скорее всего убийство совершил кто-то из местных. Однако ему наверняка помогал кто-то из европейцев. Когда положение в столице стабилизируется, мы планируем прошерстить все аптеки. Возможно, нам удастся найти хотя бы следы этого яда. Не могли же его сделать, как говорится, на коленке, как индейцы создают свой яд кураре⁈
— Да чёрт его знает! Что они там могут и умеют, — прошипел Громыко. — Французы владеют всей центральной Африкой, у них наверняка есть соответствующие спецы. Это точно их рук дело. Ну, да ладно, всё равно ничего изменить мы пока не в силах. Придётся расстаться и с этой страной.
— Да, — поддакнул Чебриков и добавил: — невелика потеря!
— Велика, — не согласился с ним глава МИДа, — но отступить придётся.
Чебриков только кивнул на это. Высокие партийные и государственные деятели закончили кулуарную беседу и вскоре разошлись по своим делам. Громыко ещё долго думал: как СССР выкрутиться из этой непростой ситуации? Чебриков же забыл об этом разговоре почти сразу. В первую очередь ему стоило позаботиться о людях, всё ещё остающихся на территории охваченной огнём Эфиопии. И принять решение: то ли забрать всех и сразу, то ли вывозить их поэтапно, постепенно сводя на нет присутствие Советов в Африке.
Агентов влияния у него ещё было достаточно, но многие уже погибли. Война, такое вот дело, никого не щадит: ни рыцарей плаща, ни рыцарей кинжала…
* * *
Любовь Владимировна Неясыть весь свой путь до советского посольства проделала в каком-то полусне. Её память мало что сохранила, в таком она находилась состоянии. Однако некоторые эпизоды впоследствии всё-таки начали всплывать.
Одно она знала наверняка: спасли её вовсе не морпехи, а полковник Дед Бинго. Именно он вытянул её из госпиталя, помог собрать все её вещи и нашёл способ вызвать морпехов, а они лишь перевезли её в здание посольства. Люба помнила, как вместе с Дедом бежала под пулями, как прорывались они на автомобиле через весь город и как потом прятались в чьём-то доме. Всё она помнила.
Правда, помнила это она очень смутно, словно сквозь сон. Хоть и совершенно точно не спала, вполне осознавая всё происходящее вокруг. Она помнила сильные руки Бинго, и как он её нёс. Помнила беспрерывную стрельбу и жестокий бой. Видела, как стрелял он, и как стреляли в него. Затем её усадили в другой автомобиль, и почему-то рядом вдруг очутились русские парни, но в чёрной форме. Дальше её сознание видимо отключилось, и очнулась она лишь утром следующего дня.
