Ступень Пятая - Инди Видум

— Уверен, Дамиан напирает как раз на то, что ты специально с этим затягиваешь, потому что маг твоего уровня должен ловить таких, как Накрех, даже во сне.

— Это несерьезно, он и в том мире был одним из сильнейших, если не самым сильным магом, я о себе такого сказать не могу.

— Да, Дамиан прервал твое развитие почти в самом начале, — согласился Сухов. — Но разве он скажет об этом кому-то? Версию, выданную Тумановым, тебе наверняка не пересказывали. Кстати, не выпить ли нам? Чаю, конечно, чтобы ты не наделал глупостей.

Мы переместились из коридора на кухню, которая чем-то напомнила нашу с мамой в старой квартире. Она была маленькой, но аккуратной и уютной. Сухов включил чайник и зарылся в холодильнике в поисках угощения. Вытащил колбасу и напластал кругляшков в тарелку. Затем достал кусок желтого ноздреватого сыра и нарезал его к колбасе. Вершиной угощения оказалось галетообразное печенье. Айлинг сладкое не жаловал и в новый мир и новое тело перенес старые привычки. Почти все. Потому что если скромность в быту наличествовала, то стремление вдыхать всякую гадость не наблюдалось. Пропало оно. То ли Сухов не желал портить относительно молодое тело, то ли вообще решил завязать с вредными привычками. Вариант, что я просто его слишком редко вижу, поэтому такое прошло мимо моего внимания, в данном случае не подходил: использование веществ, расширяющих сознание, оставляет следы на ауре, которые не исчезают очень долго. У Сухова ничего такого не наблюдалось.

Все это время мы молчали. Наверное, бывший учитель хотел, чтобы я смирился с мыслью, что он говорит правду и меня планируют убрать. Но мне все это казалось нелогичным. Какой идиот будет убивать курицу, несущую золотые яйца? Не думаю, что в глазах Тумановых я выглядел чем-то другим. Или они считают, что яйца закончились и пора добираться до тушки?

Сухов поставил передо мной чашку, и я очнулся.

— Тумановым невыгодно от меня избавляться, — сказал я то, что думаю.

Чай был дешевый, в пакетиках, не помню, когда я последний раз что-то такое пил, но он имел и некоторый плюс — был крепким и горячим. Возможно, именно этого мне не хватало, чтобы прочистить мозги.

— Аргументируй.

— На меня завязаны артефакты для Императорской гвардии.

— Уже не на тебя, а на твою мастерскую, — заметил Сухов. — Убери из этого уравнения себя, поставь Волошина — ничего не изменится для Тумановых. Им плевать, куда пойдут деньги.

— Я занимался защитой дворца.

— Которая против тебя не действует. То есть Тумановым ты говорил не так, но они убеждены в обратном, да и мне твои лазейки видны. Правда, только потому, что понимаю, что ты из себя представляешь как маг. Тумановы лазейки не видят, но все равно уверены, что защита станет надежней, когда тебя не станет.

— Целители?

— Они тоже от тебя не зависят. — Сухов отсалютовал мне чашкой. — Кстати, их было решено не передавать определенному клану, а выделить в клан Давыдовых.

— Что значит, в клан Давыдовых? А клан Елисеевых?

— Верхушка клана перестает существовать, наследников нет. В этом случае имущество отходит в казну и распоряжается им император.

— Что значит, перестает существовать? Император обещал, что мой клан не тронут.

— Но Александр — нет, а власти у него чуть меньше, чем у отца.

Смерти я не боялся, как-никак один раз нам пришлось повстречаться, так что эту жизнь можно считать заемной, которую рано или поздно придется отдавать. Но к жизни других близких мне людей я так относиться не мог.

— Почему мои мать и сестра не могут быть наследниками?

— Потому что в списке на уничтожение все, кто знают о твоем иномирном происхождении. Кроме целителей, разумеется. Но их планируют привести к клятве роду Тумановых.

— Моя мать об этом не знает. А сестра не в том возрасте, чтобы что-то понимать. Отчим вообще сбоку припека.

— Елисеевых Александр хочет извести под корень, включая твою неудачливую жадную родню, которую ты не хочешь знать. Румянцева, кстати, планируют оставить. Император полечил у него зубу и проникся полезностью.

— То есть в планах на уничтожение: мама, сестра, Шевчук, Постниковы и Ден?

— Ты забыл еще троицу бандитов, которые сейчас у тебя работают. И сестер Ермолиных. Правда, с последними возможны варианты. Потому что старшую может защитить целительство, которое ты ей вернул, пусть в урезанной форме. Но может и не защитить. Это под вопросом. И с Полиной пока окончательно не решено. У нее слишком интересные знания, которые ты не торопишься передавать обслуге Тумановых, и хорошо подросший источник, который тебе удалось расшатать нетрадиционным способом. Возможно, это спасет девочке жизнь, а возможно, только отсрочит. Тумановы пока решают, что выгоднее. Юридический отдел и бухгалтерия тоже приговорены, потому что не в интересах правящего клана, чтобы информация о внутренних делах вашего куда-то просочилась в любом виде. Собственно, сейчас решаются мелочи вроде того, кого оставить в живых. Основное решено уже давно: клан Елисеевых перестанет существовать, как только с Накрехом окончательно разберутся. Но с учетом руны возможны варианты, конечно. Я слушаю. Если что предупрежу.

Забавно, наверное, мы выглядим в глазах Тумановых: мертвецы, которые о своей скорой смерти пока не догадываются и поэтому бегают, суетятся, о чем-то мечтают. Но мы ведь можем помечтать и о чем-то приземленном. Например, убить Накреха только после того, как он вселится в императора или в Александра. Правда, на наше уничтожение настроены оба Тумановых. Перспективы выглядели скверно. Если себя я еще мог худо-бедно укрыть, то такую толпу — маловероятно.

— Но почему? Ни я, ни мои близкие им ничего не сделали.

— Тумановы привыкли быть сильнейшими. Владение менталом на нехилом уровне давало им огромное преимущество. И тут появляешься ты такой красивый, и говоришь, что твоя защита выдерживает их ментальную атаку. Живой ты — постоянная угроза для них. Поэтому они и решили после устранения Накреха, убрать заодно и тебя. И прибрать твой клан. Гибель людей выдать за несчастный случай. Экспериментировал маг-недоучка Ярослав Елисеев и доэкспериментировался. Так и объяснят случившегося для всех любопытствующих. Как ты понимаешь, в словах Тумановых не сомневаются, во всяком случае при посторонних.

— Хлеб у вас есть?

— Хлеб? — удивился он. — Разумеется. Зачем тебе?

— Бутерброд сделать. Мне лучше всего думается, когда ем, а подумать