Артур кивнул. Он взял из рук Павловой корзину. Повёл женщину к крыльцу.
Я проводил их взглядом. Посмотрел на своего братишку. Обнял его за плечи.
Сказал:
— Вот теперь можно и поужинать.
Мечтательно улыбнулся.
— Тебя-то родители уже покормили? — спросил я.
Кирилл покачал головой.
— Вместе поедим… — пообещал я.
И вдруг спохватился: взглянул на замершего около калитки Чижика.
Добавил:
— … Но только чуть позже: сперва верну мотоцикл его хозяину. Пока Степан Кондратьевич сам за ним не примчался и не взбаламутил своими криками всю округу.
* * *
От Степана Кондратьевича я вернулся к дому Прохоровых пешком. Ухмылялся: вспоминал, какими цветастыми тирадами встретил и проводил меня рассерженный владелец Чижика.
Увидел рядом с забором своих соседей припаркованные около шелковицы три желтые с синими горизонтальными полосками милицейские машины: ГАЗ-21 «Волга», «Москвич 412» и ГАЗ-69 с запасным колесом на боку.
«Как интересно», — промелькнула в моей голове мысль. Я вспомнил собственные заблуждения о том, что в брежневские времена автопарк новосоветской милиции испытывал острый дефицит транспортных средств.
«Какой тут дефицит? — подумал я. — Вон, аж три авто на один вызов пригнали». Остановился около соседской калитки — раздумывал, не пойти ли сразу же домой, чтобы всё же поужинать.
Меня заметили дежурившие во дворе Кирилл и Артур — парни помахали мне руками. Они сообщили, что меня разыскивал Илья Владимирович. Я заподозрил: Прохоров разыскивал меня не для того, чтобы накормить ужином…
…И не ошибся. Директор швейной фабрики взмахнул перебинтованной чистым бинтом левой рукой и представил меня двум молчаливым милиционерам. Он сказал, что я покажу им «тот самый дом» в деревне Майское.
Милиционеры внимательно осмотрели мой наряд. Задержали взгляды на пряжке ремня. Обступили меня с двух сторон и проводили к «Москвичу», где нас уже дожидался водитель.
* * *
По пути к Майскому милиционеры общались только между собой: на свои, профессиональные милицейские темы (обсуждали тему отпусков, отгулов и больничных). До приезда в деревню они меня ни о чём не спрашивали. Лишь изредка осуждающе посматривали на мои погоны и на щёгольские аксельбанты (я не оставил китель Кириллу вместе с беретом: не сообразил). При въезде в Майское они всё же обратились ко мне с вопросом. Я рукой указал служителям правопорядка на дом номер семнадцать по улице Ленина. Милиционеры припарковали «Москвич» под тем самым фонарём, где недавно отдыхал Чижик. И вдвоём (водитель остался около автомобиля) направились к воротам дома. Я по-хозяйски впустил их через калитку во двор.
В доме похитителей за часы моего отсутствия почти ничего не изменилось — разве что выветрился табачный дым, а запахи из подполья окончательно растворили в себе ароматы чеснока и лука. Запертый в подвале блондин отреагировал на моё появление радостным мычанием. Но он умолк, когда узнал мой голос. Я уступил привилегию вынуть пленника из подземелья милиционерам — лишь объяснил им, где оставил верёвку. Сам я отправился в гостиную, пока стражи правопорядка через люк «тянули репку». И всё же пошарил на печи: заглянул в кастрюли. Обнаружил там варёную картошку с маслом и с укропом. Опробовал это нехитрое блюдо и остался им доволен. Мой живот уже не стонал и не жаловался, когда пленника повели к автомобилю.
Я догнал стражей правопорядка и заявил им, что в деревне мне больше делать нечего. Потребовал, чтобы милиционеры вернули меня в посёлок. Со мной не спорили.
На улице почти стемнело, когда меня высадили из «Москвича» в самом начале Речной улицы.
* * *
Домой я пришёл и первым делом плотно поужинал. Потому что воспоминания о варёном картофеле (с маслом и с укропом) уже казались едва ли не вымыслом. Мой живот заявил, что тот мимолётный перекус «не считается».
На кухне меня и застал Артур.
Он сообщил, что я снова понадобился Илье Владимировичу.
«Нашли молодого, — мысленно проворчал я. — Бегай тут на каждый зов…»
* * *
Прохоров выпроводил из комнаты сына: заявил тему, что «уже надышался» его табачным дымом.
Артур с отцом не спорил — покорно удалился, на ходу извлёк из кармана пачку с сигаретами.
Илья Владимирович махнул мне забинтованной рукой, сказал, чтобы я присел напротив него за стол. Я скрипнул стулом, опёрся локтями о столешницу. Прохоров тут же осыпал меня словами благодарности за моё сегодняшнее геройство. Я выслушал его, не перебивал. Отметил, что отец Артура благодарил меня искренне; в его голосе чувствовалась усталость.
Под конец длинного монолога директор фабрики заявил:
— … Сергей, твой чемодан я оставлю у себя, если ты не возражаешь.
Он двумя пальцами выдернул из своего нагрудного кармана серо-зелёную пятидесятирублёвую банкноту, положил её передо мной.
— Вот, купишь себе новый, — сказал он.
Я не пошевелился, и не опустил взгляд на деньги — смотрел Илье Владимировичу в глаза.
— Дядя Илья, мой чемодан трофейный, — сказал я, — немецкий. Такой сейчас не купить. За полтинник.
Мы несколько секунд молчали, смотрели друг на друга. Я выжидал. Прохоров хмурил брови: не злился, а словно напрягал мозг, искал смысл в моих словах.
Он махнул рукой — стукнул себя ладонью по лбу.
— Сообразил, — сказал Илья Владимирович. — Прости, Сергей. Устал.
Он вынул из кармана ещё одну серо-голубую банкноту и положил её рядом с первой.
— Хорошо, дядя Илья, — тут же отреагировал я. — Куплю себе новый чемодан.
Сунул деньги в карман и сообщил:
— Дядя Илья, вы обещали, что расскажете, кто организовал ваше похищение.
Прохоров приподнял брови.
— Я обещал? — переспросил он.
Дёрнул плечом.
— Впрочем, может и обещал, — сказал Илья Владимирович. — У меня уже все мои сегодняшние обещания в голове смешались.
Он посмотрел мне в глаза и спросил:
— Ты веришь в дружбу, Сергей?
Я кивнул.
— Конечно.
— Вот и я в неё верил, — сказал Прохоров. — До вчерашнего дня. Пока не случилось вот это.
Он показал мне забинтованную руку.
— Вчера меня больше потряс не тот факт, что мне, директору крупнейшего в регионе предприятия лёгкой промышленности, ломали пальцы, — сказал Илья Владимирович. — А то, по чьему указанию это делали.
Прохоров взглянул на свою левую руку.
— Есть у меня… был у меня друг, — сказал он, — самый лучший и самый, как я считал, преданный. Мы с ним были не разлей вода ещё с институтских времён. К сессиям вместе готовились. За девчонками вместе приударяли…
Илья Владимирович улыбнулся, покачал головой.
— На распределении нас раскидало по разным городам. Я здесь остался. Он в Краснодар уехал. Но я сразу же позвал его к себе, как только стал директором фабрики «Новосоветский луч». На должность главного инженера его поставил.
Прохоров хмыкнул и сообщил:
— Вот только ему, как оказалось, этого было мало.
Я скрипнул стулом, спросил:
— Илья Владимирович, вы не о Лемешеве говорите? Об Александре Валентиновиче?
— Знаешь его? — спросил Прохоров.
Мне показалось, что он насторожился.
— Артур о нём как-то упоминал, — сказал я. — Но что именно ваш сын говорил, уже и не вспомню.
Директор фабрики покачал головой.
— Артуру я пока не сказал, — сообщил он. — Я и сам не сразу поверил…
— Так может, это и неправда? — спросил я. — Может, оболгали вашего друга те уголовники?
Прохоров вздохнул.
— Может быть, — сказал он. — Вот только в том доме, где ты меня нашёл, когда-то проживала Сашина мама. Мы с Лемешевым иногда наведывались туда. Рыбачили там на ставке…
Илия Владимирович пожал плечами.
— Да и зачем бы они мне врали? — спросил он. — Я же видел: в живых они меня не оставили бы. Не глупые ведь: понимали, что я подниму все свои связи и всю страну на уши поставлю, но отыщу их даже у черта за пазухой.
