стал. Нужно отдохнуть — впереди еще целый день шваброй махать. Все равно, вопросов много, а ответов пока что взять неоткуда.
Вырубился я быстро. Этому тоже можно научиться — достаточно мысленно убедить свой организм в том, что ему нужен отдых.
Казалось, только глаза закрыл, а тут уже Куртов трясет меня за плечо.
— Макс, подъем! Время!
— Принял! — отозвался и я тут же принял сидячее положение. Встряхнул головой, прогоняя сон.
Я всегда был легкий на подъем. Кому-то нужно время на раскачку, а кому-то и десяти будильников не хватает, чтобы прийти в себя. Быстро сунул ноги в ботинки, поднялся.
Уже рассвело, на часах пять утра. Выйдя из казармы, в самый раз услышать крик петухов, но их тут не было. Вместо этого, из ближайшей рощицы пищала какая-то ерунда.
Скоро подъем, потом завтрак. Возможно, еще будет зарядка. В восемь утра должна была прибыть еще одна самая большая по численности команда, и в итоге количество личного состава роты должна было дойти до семидесяти пяти человек. Само собой рота не полная, так как обычно в подразделении не менее трех взводов по тридцать человек.
Перед завтраком появился капитан Воронин.
— Здравствуйте товарищи солдаты!
— Здравия желаем товарищ капитан! — хором отозвались бойцы. В основном старались старослужащие.
— Уже лучше, но есть над чем работать! — похвалил командир. — Как спалось?
— Хорошо! — ответило несколько десятков глоток.
— Рад это слышать, — сухо ответил он. — Так, на календаре у нас сегодня воскресенье, поэтому будете приводить форму в порядок. Учиться подшиваться, бриться, постригаться и прочее. Сержанты вам помогут, покажут. А после обеда у нас поход в клуб. Будете смотреть кино.
Строй принял это в положительном ключе, затем рота разошлась. День обещал быть интересным. А я, при удобном случае, намеревался заглянуть в строевую часть, чтобы посмотреть свое личное дело и понять, чего же там понаписал Амиров, будь он не ладен.
Так день за днем и потекли армейские будни.
Нас учили заправлять и отбивать кровати специальными деревянными приспособлениями. Вообще, в армии много слов, которые звучат одинаково, а смысл разный. И не каждому гражданскому человеку они будут знакомы. Вот, к примеру, кантик. Это упомянутые выше деревянные приспособления, для отбивания подушек, одеял, ну и еще снежного сугроба. А еще кантик это элемент прически военнослужащего. Заросшая шея — значит, нет кантика! И слой земляной насыпи над канавой у строевого плаца это тоже кантик.
Не дай бог плохо отбить свою подушку и одеяло, тогда по инициативе проверяющего сержантского состава, у всего кубрика все летело на пол. Чистота, это вообще чуть ли не основное, чему учат молодого солдата. Каждый день всегда была утренняя уборка, а ее результат проверялся очень просто. Кто-то из сержантского состава брал вафельное полотенце и проводил им прямо по полу под кроватью. Если полотенце грязное, значит, уборка была хреновая и можно начинать сначала. Причем, либо кубриком, либо всей казармой.
В парко-хозяйственный день было примерно то же самое, только в усиленном режиме. Особое значение имеет пенная дискотека, когда весь пол заливают пеной, изготовленной путем натертого на хозяйственной терке мыла и обычной воды. Какой там мистер Пропер⁈ Плохо помыли, начинай сначала. Не только внутри, но и снаружи казармы. Ведь чистота сама себя не наведет, а вот бардак как раз имеет обратные свойства. Вроде его и нет, а потом раз! И появился!
Мы убирались, учились подшиваться, стриглись, маршировали. Одно только изучение устава занимало столько времени, что и подумать страшно. Мелких дел, без которых солдат, не солдат, было очень много. Мне-то оно было не нужно, я и так через все это прошел в свое время. А вот мои сослуживцы реально страдали, не понимая, зачем оно все сдалось и когда же этот дурдом закончится.
Что ни говори, а все-таки было приятно вспомнить, как начиналась моя карьера военнослужащего, ведь за долгие годы многие моменты выветрились из головы. Ничего сложного, когда мозг уже знает, что тебя ждет. Ведь, как известно, голова управляет телом, а самопрограммирование удивительная и очень полезная штука.
Первые две недели прошли напряженно — в основном из-за того, что в роте были очень медлительные от природы личности, которые ничего не успевали и тем самым подставляли остальных. Опаздывали на построения, не тянули спорт, долго кушали, путались в обязанностях… Лечилось это просто — старым добрым бегом. Кто-то накосячил — рота идет бегать. Залет? Рота снова идет бегать. Что-то не сделали или сделали плохо — рота опять бегает.
Метод, конечно, однообразный, зато весьма эффективный. Особенно, после десятого раза. И все же, был в подразделении главный тормоз, Валера Кольский, до которого доходило ну очень тяжело. Он изрядно потрепал нервы не только сержантам и офицерам, но и сослуживцам тоже. Все у него шло туго, получалось не так, как у всех. Впрочем, природная медлительность это так, ерунда — у парня присутствовала иная, очень необычная особенность.
Обычно, когда человеку смотрят в глаза, невольно возникает желание отвести взгляд в сторону. А у Кольского эта функция была отключена с рождения. Так сказать, по умолчанию. Учитывая тот факт, что он еще и красавцем не был, постоянно забывал про гигиену и совершенно не мог ужиться в мужском коллективе, вкупе получался уникальный коктейль.
Как-то стоял он в суточном наряде и вдруг зашел старшина. Лысый, крепкий, с боевым прошлым. Взгляд у него, особенно если прапорщик не в духе, был суровый — такой выдержать сложно. Кактус и тот завянет. Так вот, рядовой Кольский, стоя на тумбочке дневального, прапора конечно же увидел, но затупил и команды не подал. Просто стоял и смотрел на него, а тот отвечал тем же, надеясь, что дневальный все-таки сообразит и подаст голос.
Глазки у Валеры маленькие, похожие на свинячьи, а из-за недосыпа, выражение лица у него было такое, будто он намеревается кого-то замочить.
— Кольский, твою мать! — процедил старшина, буравя его пристальным взглядом. — Приказываю не смотреть на меня!
— Как?
— Вот сам и придумай, как!
Валера взял, да и отвернулся к стене. Старшина только безнадежно рукой махнул и пошел в каптерку. И дальше как в анекдоте, не прошло и двадцати секунд, как в подразделение заходит командир и видит очень странную картину. Дневальный, стоя на тумбочке, почему-то повернут спиной ко входу и никак не реагирует на скрип двери. Только Воронин хотел было узнать, что это за явление такое, как Валера выдает:
— Кто
