сотникам и другим благородным.
Вскоре после окончания штурма я и недовольные лорды слушали беглый рассказ немного отдохнувшего и освежившегося посыльного, от которого уже не воняло полом и кровью.
А выходило следующее.
Оберин расслабился. Преступно расслабился. Да, он еще помнил мои слова о том что нужно быть осторожным с одноруким Тарли и внимательно следил за каждым его действием.
Но в остальных направлениях мой друг был слишком беспечным. Его войско укрепляло Горький мост только со стороны берега, совершенно забив на собственный тыл, а разъезды, роль которых была в патрулировании и раннем обнаружении врага, были заняты лишь грабежом мелких деревень и хутров, коих в округ не самого маленького города было в достатке.
Все это вылилось в то, что Киван Ланнистер, младший брат Старого льва, взяв свои две тысячи и посадив их на лошадей, двинулся на юг. Тайно преодолев холмы Ключей, он забрал гарнизоны из замка Сарвиков, Кордвейнеров и Кидвелов (черт знает как он заставил кастелянов оставить их земли без присмотра) и ударил в спину Оберину. И хоть две-пятых его «войска» являлась простыми крестьянами, согнанными с полей, для разгрома нашей главной армии этого хватило.
После рассказа несколько лордов из присутствующих в палатке даже засомневались в словах посланца, решив, что тот совсем лишился разума, но мой добрый и располагающий взгляд сразу заставил их заткнуться. Хотя я сам понимал их сомнения — Киван Ланнистер был больше известен как «Тень Великого льва». Всю жизнь он был лишь придатком к своему старшему брату, являясь полностью ведомым и ни разу не проявив инициативу.
Тот тип людей, которые прекрасно исполняют планы, но не могут сами их создавать. В этом нет ничего плохого — ведь на таких как Киван и строился наш мир. Ведь даже успех Старого льва, почти двадцать лет проведшего в Королевской гавани в роли Десницы, был очень тесно связан с его младшим братом. Если бы он мудро и мягко не управлял Западом за Тайвина, умело пользуясь преференциями от создаваемых им законов и указов, Ланнистеры не преумножили бы свои богатства почти в два раза за последние тридцать лет.
Но тот факт, что он самостоятельно провел такую авантюру, достойную самых отчаянных авантюристов, очень сильно рвал шаблоны, которыми его раньше оценивали.
— Что с войском Оберина? — Спросил я, уже успокоившись и устало потирая пальцами глаза. — Сколько из них выжило?
— Не знаю, милорд. — Расстроенно ответил гонец, опустив взгляд в пол. — Но перед тем как покинуть поле боя я видел как отряд в пять тысяч человек под флагами Мартеллов и Джордейнов смогли вырваться из окружения.
«Уже неплохо». — Измученно подумал я, увидев хоть что-то хорошее в той бочке дегтя, которая на нас обрушилась. Сам разгром армии Оберина сам по себе был той еще катастрофой, но по сравнению с прорвавшимся через Горький мост Тарли все это были цветочки. Ведь сейчас нам придется уносить ноги в сторону Ночной песни, молясь всем богам чтобы нас с тяжелым обозом не догнала просторская кавалерия.
В еще большей заднице находился Фаулер, находившейся возле Староместа и никак не успевающий удрать раньше, чем путь к отступлению перекрыт Рендил. Слава Старым Богам я прислушался к словам Волкана и оправил в Звездопад два конвоя по десять кораблей, раньше занимавшихся торговлей в Закатном море. Там все равно из-за железнорожденных нельзя было появляться, а двадцать транспортов за раз способных взять на борт пять сотен человек не помешают.
— Я отправлю письмо Старому Ястребу. — Сказал я собравшимся, тоже понимающим всю тяжесть нашего положения. — Пусть идут к Солнечному дому, берут там корабли и плывут обратно в Дорн. Мои суда тоже вскоре выплывут из Звездопада.
— А что делать нам, лорд Темпер? — Спросил меня сир Ленс, бывший главой небольшого рыцарского дома, который на практике больше состоял из торговцев, чем из воинов. Трусливый и хитрый тип.
— Быстро уходим к Ночной Песни. — Сказал я, вставая из-за стола, что за мной повторили и остальные присутствующие. — У нас есть два-три дня, прежде чем сюда подоспеют отряды рыцарской кавалерии. — Заметив грустные нотки в глазах некоторых и прикинув что они могут вызвать у людей местного менталитета, добавил. — Да, мне тоже жаль оставлять почти взятый замок, но сиры и лорды выбора у нас нет. Мы и так выполнили нашу главную задачу — разорили Простор, оставив войско Тиреллов и Ланнистеров без запасов продовольствия в преддверии Зимы. Осталось лишь увести это домой.
Спорить с моим словами никто не стал и уже к ночи стены Хайгардена оставил последний отряд дорницев, спокойно и без спешки отступающих в сторону Ночной песни.
Только через неделю, когда все мое войско и обоз прошли мимо крепости и отправились в Дорн, я узнал что Фаулер смог резкой атакой осадить и взять, хоть и с большими потерями, Солнечный дом. Там он захватил почти полсотни самых разных судов, начиная от мелких торговых суденышек заканчивая редвинским пузатым галеоном, и, вместе с моими кораблями, начал в сильнейшей спешке переправлять людей и добычу на ближайший дорнийский берег. Ведь он прекрасно знал о вышедшей из Староместа тридцативымпельной флотилии, целью которой было отрезать ему путь к отступлению.
К тому же начали прибывать спасшиеся остатки армии Оберина, которых оказалось не слишком много. Несмотря на все усилия лорда Требора, нынешнего главы Джордейнов, домой смогли вернуться только восемь тысяч человек, среди которых было немало легкораненых.
Но не это было самой страшной новостью. В горячке боя, пытаясь поджечь собранные запасы, чтобы те не достались врагу, а позже убить ненавистного Ланнистера, поставившего его войска под монастырь, погиб Оберин. Первое ему удалось — знатный пожар уничтожил большую часть города и все его склады, а вот второе нет. По словам нескольких солдат, видевшие последние минуты жизни моего друга и брата, он в одиночку прорвался к свите Кивана и почти смог достать его своим копьем, прежде чем Алые Гвардейцы опомнились и, будто бабочку на булавку, насадили его на множество острых копий. Обара, Нимерия и Тиена, сопровождавшие его в этой авантюре, попали в плен.
В тот день я напился до беспамятства в солярии Ночной песни. Умер мой
