Скорее всего, он даже читает по губам.
Впрочем… плевать.
Мумия хватает его за руку. Он отвлекается, чтобы вырваться.
— Боль. Гравитация.
Максим стискивает зубы, его ноги подкашиваются, а рухнувшее с небес давление заставляет рухнуть на колени.
Враг щёлкает пальцами, и выскочившие из-под земли колья прошивают подошедших мумий. Их ноги разрывает в клочья.
Осталось лишь три марионетки.
Максим вновь готовится щёлкнуть пальцами.
— Застынь!
Его рука замирает в одном положении.
«Твоим же оружием, сука»
— Шипы!
Песок уплотняется и выстреливает каменными иглами. Максим успевает среагировать и подскакивает, утягивая за собой вцепившуюся мумию.
— Потяжелей.
Мумия резко валится вниз, теперь уже утягивая Максима.
К этому моменту внизу их уже ждали.
Враг падает, рубит шипы под ногами и почти творит новое заклинание, как одна из марионеток хватает его вторую руку.
«Раз не могу парализовать лично тебя», — напрягаю горло, — «То парализую тех, кто тебя контролирует»
— Окаменейте.
Песок обеих мумий, вцепившихся во вражеские руки, моментально затвердел.
Максим дёрнулся.
Вырваться не получилось.
— Замуруй. Застынь.
Песок окутывает ноги и твердеет, приковывая оппонента на месте. Максим открывает рот для вербальной активации.
— Высунь язык. Боль.
Он начинает говорить, но пронзившая волна боли заставляет захлопнуть рот именно в тот момент, когда край языка находился между зубов.
Из его рта хлынула кровь. Я же сорвал раскалённый воротник.
— Бойся. Сомневайся, — медленно иду к врагу.
Мумии подбегают к закованному парню.
— Шип. Подбери.
На земле формируется игла из песчаника, которую марионетка хватает на ходу и вонзает во вражескую голень.
— А-А! — вскрикнул Максим.
— Разорвись.
Шип разрывается десятком осколков прямо в ноге дуэлянта.
Хлынула кровь. Даже сквозь пыль виднеется месиво из плоти и камня.
— Боль! — приказ отлетает, — Страх!
Максим не теряет надежды. Он водит глазами, а его явно магические глаза анализируют всё, что может подметить замутнённый болью взгляд.
Но деталей слишком много.
Враг просто не может сконцентрироваться, как и сказала София.
— Шип.
Каменный шип пробивает вторую ногу.
— А-А! — вскрикивает он на всю арену.
Стояла тишина. Все не могли найти слов.
Они просто наблюдали за казнью.
— Разорвись шрапнелью, — приказал я, как только увидел, что Максим пытается скрестить пальцы.
Руки марионеток разрываются и осколками пронзают кисти врага. И не успевает он вскрикнуть, как я…
— Разрастайся.
Камень начал разрастаться ветвями прямо внутри мяса Максима, парализуя мышцы кистей.
Медленно, приказ за приказом, я буквально разрывал его на куски.
— Ускорься.
Его кровотечение ускорилось.
Я не дам ему проиграть просто так.
Я устрою показательную казнь. Раз и навсегда решу проблему этих перешёптывающихся, вечно сомневающихся имбецилов.
Пора с этим кончать. Прямо здесь. Прямо сейчас.
— Боль.
Крик.
— Давление.
Из его носа прыснула кровь, а глаза налились красным.
— Удар.
Воздух сжимается и пробивает ему в грудь, высекая стоявший барьер и выбивая воздух из груди.
— Рассеките.
Ветряные клинки рассекают ему спину.
— Прижгись.
Эти же раны вспыхивают огнём.
Максим не прекращал орать. Ни на секунду. На всю арену стоял лишь его вопль, и больше ничего. Никакого сопротивления, никакой битвы.
Я просто забивал беспомощный кусок мяса.
«Пора заканчивать. Казнь не может быть долгой»
— Давление. Теряй сознание.
Он едва держал голову.
— Покрывай.
Песок под его ногами забурлил, закружился и начал покрывать Максима словно статую.
— Каменей.
Песок превратился в песчаник.
Я подошёл.
— И разве это того стоило? — выпрямляю руку, — Знай своё место…, - сжимаю кулак, — Дворняга.
Резко разжимаю.
— Удар.
Ветер сжимается и пробивает лицо оппоненту.
— Спи.
Его голова склоняется назад.
Секунда. Две. Три.
Никакого движения.
Звон динамиков нарушает гробовую, душащую тишину
— Бой закончен! — проорал арбитр, — Максим Золотарёв не может продолжать дуэль!
— «Да вы должно быть… гоните…»
— «Он ведь даже не запыхался. Максим… Максим же ничего не сделал!»
Я осмотрел зрителей. Их раскрытые от шока глаза. Их застывшие в неверии рты.
Их идиотский вид.
«Мусор», — цыкнул я, направляясь к выходу и на ходу подбирая алый воротник.
Выбежали медики и арбитры. Проверили пульс Максима, остановили кровотечение и кивнули судье.
Он вышел в центр. Я остановился и увидел, как он кивком подзывает к себе.
— И победа присуждается… Константину Россу! — торжественно прокричал он, — Константин, вам есть что сказать?
Он передал микрофон.
— Нет, — ответил я, — Хотя, — беру микрофон единственной живой рукой, — Хочу поблагодарить Константина Росса за победу. Также особая благодарность двум прекрасным дамам, без которых я бы не смог устроить эту показательную казнь наивного идиота. Спасибо вам, Екатерина и София. Вы мне правда очень помогли. Я обязательно вас отблагодарю. На этом всё.
Передаю микрофон обратно. Разворачиваюсь.
Смотрю на лица остолбеневших идиотов, слышу хриплое дыхание Максима и понимаю, насколько же легко дался бой.
— А нет, есть ещё кое-что.
Судья этого не ожидал. Впрочем, мне было плевать — я вырвал микрофон прямо из его рук, приблизил ко рту и…
— Запомните вид Золотарёва навсегда. Запомните его кровь. Его крики. Его беспомощность, — я перевёл взгляд на застывших зрителей, — И вспоминайте каждый раз, когда усомнитесь во мне или моих словах.
Люди испуганно переглядывались.
— Мои слова — абсолютны. Моя победа — неотвратима. Любой, кто захочет бросить вызов, закончит истеричным, закованным в камень телом, каким стал ваш «гений студсовета»!
Колонки захрипели. Зрители схватились за уши.
— Навсегда отпечатайте в памяти этот день! Вам со мной не справиться! ЛЮБОЙ, КТО БРОСИТ МНЕ ВЫЗОВ, ЗАКОНЧИТ ТАК ЖЕ, КАК ОН!
* * *
От автора:
Большое спасибо за поддержку. Поцеловал бы вас в пупок, да вот дотянуться не могу. Вы — лучшие! Наконец я смогу покушать.
Пожалуй, возьму выходной в денёк, ибо не могу нормально думать при старте продаж. Волнуюсь, стесняюсь, краснею.
Всех лю. У вас отличные попки.
Глава 12
Все молчали. И зрители, и судья.
Я же вернул микрофон, развернулся и просто пошёл. Плевать мне на поднятие руки судьёй, на торжественное объявление. Просто насрать огромной кучей.
Я пришёл не за пафосом и понтами. Я пришёл показать этим идиотам их место.
И я, сука, показал.
В раздевалке никого не было. Даже удивительно. Я ожидал увидеть судейскую коллегию и злую Катю, обвиняющих меня в мухлеже или типа того, но нет — никого.
Я посмотрел в телефон. Тоже молчание.
«Чёрт…», — я сел, смотря на пустой экран сообщений и осознавая, что совершенно не чувствую левую руку, — «Неужели перестарался?»
Да, я хотел, чтобы меня боялись враги.
Но я совершенно не хочу, чтобы меня боялись даже союзники. Даже друзья. Даже девушки, которые мне интересны.
Даже семья.
Но смотря на руку, на это… высушенное, потресканное подобие конечности, я пойму, если они испугаются.
— Регенерируй.
Не, не выходит. Приказ ушёл, но в отличие от прошлых случаев, эффекта я совершенно не чувствую. И вывод здесь один — сама она уже не восстановится.
