Глава 19
Вместо лохмотьев мне принесли одежду воина: рубаха из коричневого льна, крепкие парусиновые штаны, куртку с пластинами из толстой кожи и сапоги из мягкой замши. Наряд оказался не ношенным, и моя брезгливость могла быть спокойна (не могу носить трофейные вещи, снятые с трупов).
— Верни мне оружие, — попросил я Ингу.
— После обряда, — улыбнулась она. — В начале ты докажешь свою преданность нашему общему делу и примешь участи в казни…
— Ты не доверяешь мне? — улыбнулся я и приобнял ее стан, уткнулся носом в волосы и с наслаждением вдохнул.
— Таковы правила, — улыбнулась в ответ Инга и поцеловала меня в губы. — Нам предстоит многое сделать… Долго я ждала тебя.
— Почему именно меня? — удивился я. — Я обычный человек и не обладаю магией.
— Ты не прав, твоя сила не в магии. У тебя даже кожа другого цвета, не как у простых смертных.
Кожа моя действительно имела пепельный оттенок, но он не слишком бросался в глаза, я привык к нему, а окружающие его не замечали. Если бы не Инга, я бы давно забыл, что по цвету своей кожи напоминаю вампира. Интересно, здесь есть вампиры? Не исключено, ведьмы же есть…
Мы вышли из шатра, когда солнце уже достигло максимума. Жаркий полдень не пробивался сквозь столетние сосны и кедры, и в лагере царила прохлада. В центре небольшой площади вкопаны два столба. Судя по высохшим бурым разводам на них, напоминавших кровь, они повидали много человеческих мук.
У столбов привязаны Каллин и Тион. У Тиона нет на руке повязки, будто его рана зажила за ночь. Как такое может быть? Уловив мой недоуменный взгляд Инга сказала:
— Я излечила его, на обряде тело не должно быт осквернено ранами.
Мы подошли ближе, разбойники плотным кольцом обступили жертвенные столбы. Гул барабанов раскатом прокатился по лесу. Каллин и Тион подняли на меня глаза и встретились со мной взглядами.
— Выглядишь, как холеный дворянин, — процедил Тион.
— Простите, други, — ответил я, опустив глаза, — Но сегодня наши пути разойдутся. У меня своя дорога, я долго скитался вслепую, но мне, наконец, открыли глаза.
— Ах ты сученыш! — прорычал Каллин. — Ты предал нас!
— Предателем меня может считать только Тион, а тебя мне всегда хотелось убить, — прошипел я, — Уверен, что это было у нас взаимно!
— Что она с тобой сделала, Ловчий? — в глазах ассасина стояла грусть. — В кого ты превратился?…
— Ты меня плохо знаешь, — улыбнулся я. — Я всегда был таким. У маньяка не бывает друзей, у него могут быть только враги и союзники…
— Не думал что ты такой… — Тион опустил глаза, а Каллин плюнул.
Вперед вышла Инга. На ней был одет черный балахон с огромным капюшоном. Набежавшая тучка неожиданно скрыла солнце и на поляне будто настали сумерки. Из объемного рукава женщина достала серебристый длинный кинжал с темной резной рукоятью. Неподалеку на деревьях расселись вороны, они будто знали чем закончится дело и ждали лакомые человеческие глаза.
Ведьма подошла вплотную к пленниками и провела острием по щеке Каллина. Из тонкого разреза выступила красная бусина.
— Пусть глаза и и сердце воинов станут моими, — торжественно произнесла Инга.
Ее голос тал глуховатым и я не узнал его сразу, будто кто-то бубнил из глубокого подвала.
— Ваши души вольются в армию тьмы, — продолжала ведьма. — А тела обратятся в черный прах под моими ногами. Да обрящет сильный силу и станет еще могущественнее, да прибудет с ним вечность и помыслы его воплотятся в господстве над жалким людом. Кто не страдал, пусть страдает, кто страдал, пусть умрет… Нет в мире большего величия, чем то, что я создам, пусть враги мои падут и их глаза склюют вороны, пусть любой, кто встанет на пути моем обратится в тлен, а душа его будет вечно томиться в потемках…
Неожиданно подул холодный порыв ветра. Балахон Инги затрепетал словно парус, волосы заколыхались вокруг головы черными волнами. Я поежился и застегнул куртку. Ведьма занесла кинжал над головой. Туча на небе потемнела и налилась свинцом. Сверкнула молния. Черт! Только что было светло! Казалось вот-вот хлынет тяжелый холодный дождь.
— Гордитесь смертные! — прокричала ведьма. — Ваши никчемные тела послужат великой цели!
Я выхватил с пояса стоящего рядом стражника кинжал и что есть силы метнул его. Клинок просвистел и пробил затылок ведьмы. Ее рука с кинжалом упала безжизненной плетью, она повернулась ко мне и с удивлением прошипела:
— Ты предал меня, Ловчий! Почему?
Как она еще могла говорить с кинжалом в голове? Ее глаза горели, а руки пытались создать магический удар, но поврежденный мозг не давал этого сделать.
— Твои чары меня не пленили. Разве ты забыла, что магия на меня не действует, — улыбнулся я. — Да и к тому же я маньяк. И жениться в мои планы не входило… Подходящую невесту еще не нашел.
Я подскочил к колдунье, выхватил из ее руки жертвенный кинжал и умелым движением вонзил его в сердце по самую рукоять. Инга вскрикнула и застыла, ее тело покрылось коркой и обратилось в серую статую. Я выдернул нож и толкнул труп. Статуя упала и рассыпалась в прах. Воины ведьмы стояли вокруг, словно завороженные, не смея пошевелиться. Из горстки пепла потянулась белая дымка. Струйка, извиваясь, ползла ко мне. Я шагнул назад, пряча ноги, но дымок кинулся вперед и обвил кинжал на моей руке. Я вдруг почувствовал жгучее тепло. Падымок зазмеился по моей руке. Я отбросил кинжал и замахал руками, но чертов дым прополз к голове и едкой струйкой проник в мои ноздри. Я вдохнул его и почувствовал, как мой мозг чуть не вскипел. Что за хрень я проглотил?! В глазах на миг потемнело, и я пошатнулся. Чертова ведьма отравила меня посмертно? Я глубоко вдохнул несколько раз и оперся о столб, к которому был привязан Тион. Сознание неожиданно прояснилось, и я взглянул на ассасина. В его глазах была тревога, он обеспокоенно смотрел на что-то, что было у меня за спиной. Я обернулся и чуть не отпрыгнул назад. Но прыгать было некуда: со всех сторон на нас ощерились мечи и копья разбойников. Они наконец опомнились и решились взять убийцу ведьмы.
Неприятный холодок пробежал по спине, но я быстро взял себя в руки. Почему-то уверенность, которую я вдруг ощутил была связана с падымком, что проник в меня. Я будто проглотил силу ведьмы, или что-то в этом роде.
— Убрать мечи! — рявкнул я. — И освободите моих друзей. Живо!
Разбойники убрали оружие и бросились исполнять мои команды. Странно, я этому совсем не удивился, словно был уверен, что они выполнят мой приказ. Откуда такая уверенность? Не знаю…
Ошарашенные Каллин и Тион подошли ко мне.
— Я уж думал ты нас променял на бабу! — в глазах Каллина светилась благодарность. — Спасибо, Ловчий! Но какого дьявола эти выродки тебя слушаются?
— Сам не понимаю, — развел я руками. — Думаю, причина в жертвенном кинжале. Я совершил обряд и теперь сила чар Инги, что она наложила на разбойников, перешла ко мне. Теперь я носитель ее могущества.
— Ты теперь колдун? — поднял на меня бровь Тион. — Когда ты крикнул на разбойников, мне показалось, что у тебя светились глаза. Только у ведьм и колдунов они могут светиться.
— Если бы знал как колдовать, то наверное был бы им… А так я обычный человек, все тот же маньяк, который любит пускать кровь людям.
— Ну, значит все мы маньяки, — оскалился в улыбке Каллин, — Пустить кровь врагу — мое любимое занятие. Сколько времени я потерял зря, когда ушел работать в королевскую кузницу. Только сейчас начинаю заново жить… Спасибо тебе, Ловчий… Ты вернул меня к жизни.
— Обращайтесь, — пожал я плечами…
Разбойники стояли вокруг чуть ли не по стойке смирно. Смотрели на меня, как на повелителя. Неужели я теперь их босс? Интересно, долго будут действовать чары власти?..
Я подобрал жертвенный кинжал и вытащил из горстки пепла ножны от него. Неплохое оружие, острое как бритва и смотрится пафосно. Повесил кинжал на пояс, обвел взглядом застывших разбойников и толкнул небольшую речь:
