— В следующем поединке тебе достанется воздушник, что сражался с Ворониным, — продолжал вещать Апраксин. — Думаешь победишь?
Вопрос был задан не сильно громко, однако я заметил, что все повернулись в нашу сторону, чтобы лучше услышать мой ответ.
— Посмотрим. Всё-таки у воздушника больше опыта, да и к тому же он выпускается в этом учебном году. А почему ты спрашиваешь?
— Он думает на кого делать ставку, — сдала его Ланель.
— Ставку? — переводя взгляд с неё на графа спросил я.
— Ярар, ну не все же такие богатые. Чтоб ты знал, на твой следующий бой ставка шестнадцать к одному… на твой проигрыш. Только представь сколько можно заработать.
— И какая минимальная ставка? — спросил я.
Апраксин пожал плечами.
— Это тебе нужно спросить у графа Долгорукова.
— У Ставра? А он-то здесь при чём? — Сказав это меня словно осенило: — Только не говорите мне, что…
— Ты всё верно понял, это он организовал тотализатор.
Вот же хитрован! То-то я смотрю он стал так пристально наблюдать за моими тренировками. Наверняка собирается сорвать куш от моего поединка. Немного подумав, я тоже решил поучаствовать в этом.
— Какая максимальная ставка? — спросил я.
— Не знаю, — удивленно ответил Апраксин. — А сколько ты готов поставить?
Посмотрев на браслет, на котором была шестизначная сумма, заработная мной за лечение студентов Академии, я ответил.
— Пятнадцать тысяч.
— Кхм-хм, ты так уверен в своей победе?
Я кивнул. Но на самом деле, пятнадцать тысяч не такая уж и большая сумма для меня. Начисленные в Академии деньги я не мог вывести. А учитывая, что мне заплатили за лечение сто пятьдесят тысяч, из которых за прошлый год я потратил всего восемь, мог себе позволить сделать такую ставку.
По взглядам одногруппников я понял, что нужно будет поторопиться и успеть сделать ставку пока коэффициент не снизится.
После урока истории, на котором мы разбирали причины падения Римской империи, я поспешил к двоюродному брату.
— Ставр, — окликнул я его, — до меня дошли слухи, что ты принимаешь ставки на бои!
Родич поозирался по сторонам.
— Зачем так громко об этом говоришь? А если преподаватели узнают?
На что я усмехнулся.
— Ты что всерьёз думаешь, что они ещё не знают? — И не дав ему ответить, задал свой вопрос: — Какой коэффициент на мой бой?
— О какой сумме идёт речь? — тут же спросил он.
— Разве это имеет значение?
Ставр скептично посмотрел на меня.
— Знаешь, дааа! Всё, что касается тебя, никогда не бывает просто. Ты ведь не будешь мелочиться и собираешься поставить на свою победу большую сумму. Сколько? Пять, десять? — Наверно поняв по выражению моего лица, что ещё больше, воскликнул: — Ты что с ума сошёл?
В итоге, поспорив немного, он принял ставку, а пять тысяч золотых по коэффициенту один к семи.
И перед тем, как я поспешил на следующий урок, Ставр сказал.
— Ярар, если ты победишь, то заявишь о себе не только на всю Академию. Подумай об этом, прежде чем выходить на арену.
Я сделал вид, что услышал, и мы разошлись.
«Мог бы сказать это прежде чем принимать ставку. А то получается и ставку принял, и сомнения посеял. Вот же пройдоха!» — подумал я.
После обеда мои одногруппники пошли на фехтование. А мой путь лежал в библиотеку. Последние месяцы я старался больше уделять времени артефакторике. Однако с появлением Мели дела по выведению магических растений пошли лучше. И хоть пока у нас получилось вырастить только одно растение с её помощью, но ведь это лишь начало. Однако в библиотеку меня привёл ещё один вопрос.
Переключившись на дикарку, я вспомнил и о Флинте. Наверно на моё счастье и его беду, он вернул себе человеческий вид, когда вернулся Анри. И тот, узнав об этом, решил сам допросить пирата.
Пока все размещались по спальням и отдыхали, граф несколько часов проводил допрос. И когда мы собирались сесть за праздничный стол, он передал мне отчёт.
— Ты давал его Мели? — спросил я.
— Пока нет, — ответил граф. — Решил, что лучше посоветоваться с тобой. К тому же ты провёл с ними больше времени и сам знаешь, что не всегда поступить правильно — будет верным решением.
— Передай ей отчёт. И чтобы ей было легче во всё это поверить, пусть она сама допросит его. Там ведь ещё стоит детектор лжи?
Анри кивнул, после чего пошёл выполнять поручение.
Флинт был пиратом. Более того, он был капитаном корабля. И незадолго до нападения на земли Макарова, его в честном (насколько можно так сказать о пиратских правилах) поединке победили. После чего его выбросили за борт у острова, где он повстречал Мели.
Флинт оказался очень гнилым человеком. Он грабил, убивал, насиловал, невзирая на возраст.
Касательно Мели он тоже не вынашивал каких-то долгоиграющих планов. Всё это время, пока он находился на острове, он мечтал вернуться на континент и вернуть себе власть на корабле. А то, что под боком оказалась симпатичная дикарка, которая в него по уши влюбилась, то таким грех не воспользоваться. Много ли надо, чтобы влюбить в себя девчушку, которая не знает реалий современного мира.
В итоге, когда Мели прочитала отчёт и поговорила с Флинтом, вернула ему медвежье обличие.
Пират не сразу понял, что с ним произошло, но, когда увидел свои лапы, он взревел и бросился на Мели. Однако он не смог сделать и пары шагов, упал перед ней, скуля словно побитый пёс.
Анри сказал мне, что Мели заверила его, что Медведь никому не сможет навредить. И что он никогда не сможет сам перевоплотиться в человека. Однако у меня и графа остался вопрос насчёт того, а скольких сможет так заколдовать Мели. И что вообще это за магия такая!
Ведь магическим зрением я не видел у Мели никаких признаков одарённого.
* * *
Серек успел поговорить с Эмери по поводу найденного космического корабля. Именно поэтому вместе с ними прилетел Святозар. После Серека его слово было самым весомым. И даже если остальные члены Совета узнают о корабле постфактум, то не посмеют ничего сказать против. К тому же на их стороне Эмери.
— Когда вы хотите туда отправиться? — спросил я.
— Летом, — ответила Эмери. — Ты, я, Зес и Анри. Мы возьмём с собой шлюп, что достался нам после твоего освобождения с вампирских континентов. Чтобы им управлять хватит и одного человека. Используя воздушную магию, я смогу провести нас незаметно до пещеры, где мы начнём обследовать корабль. И в зависимости от того, что там обнаружим, и будем принимать решения.
Немного подумав я кивнул. В принципе, пока мы не знаем, что находится внутри, строить планы несколько поспешно. Поэтому я перевёл тему.
— Ты и Анри, — сказал я. — Насколько всё серьёзно?
Эмери никак не ожидала такого вопроса.
— Это не твоё дело! — к моему удивлению, она ответила очень спокойно.- А я так не считаю, — встал на мою сторону Серек. — Эмери, я прошу тебя понять, я сразу знал, что рано или поздно этот час настанет. Ты молода, красива. И я ни в коем случае не хочу ругаться. Однако я рассчитывал, что это произойдёт несколько позже. Хотя бы, когда Тимофей примет род.
— А что бы изменилось?
— Эмери, ты занимаешь высокое положение в роду. Но не ты, не твой любовник не ТЬЕР! Совет не примет такого влияния на род людей со стороны.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты правда хочешь это услышать? — серьёзным тоном спросил Серек.
— Да, — ответила Эмери.
— Если ты решишь узаконить эти отношения, то ты потеряешь голос в Совете, также тебе придётся взять фамилию мужа.
В моём кабинете повисло сильное напряжение. Оба магистра смотрели друг на друга не моргая.
— Серек, ты обязан своим усилением мне. МНЕ! — воскликнула Эмери. — И ты смеешь мне такое говорить?
Дед некоторое время смотрел на Эмери.
— Значит у Вас всё серьёзно. Жаль, я думал, что это всего лишь временное увлечение.
— Это не твоё дело, — огрызнулась Эмери.
Теперь уже я не сдержался.
