— признала Моника. Она чуть раскраснелась от смущения и выглядела чертовски мило, — ГП в такой ситуации потерялся бы.
— Ну конечно, — хмыкнул я, — я вообще хз, как он мог хоть кому-то понравиться. Абсолютно пустой перс. Саёри, ты всегда будешь мне лучшей подружкой, у-у-у, Юри, ты в своем первом стишке пишешь про призраков… баран тупорылый.
— Знаешь, ты со своими шутками про пьяниц и аналогиями с кино тоже не тянешь на ловеласа.
— Простите, госпожа президент, мы люди простые, консерваториев не кончали. Туда конкурс большой, не каждый поступить может.
В поле зрения наконец появилась официантка с подносом. Широким и тяжелым на вид — на нем уместились тарелка с хипстерским рагу Моники и блюдо с моим стейком. Но Либитина с таким грузом справлялась запросто. И все-таки, где я мог слышать ее имя?
— Простите, — обратился я к официантке, — мы с вами раньше нигде не пересекались?
Либитина поставила передо мной стейк и улыбнулась. Слишком наигранно.
— Вряд ли, господин. Приятного аппетита!
— Вам тоже, — ляпнул я и тут же скривился от досады.
Ну вот, опять. Что со мной, нахер, не так-то?
Либитина, однако, не обратила на это внимания. Или просто решила лишний раз не обижать дурачка. Зато Моника хихикнула.
— Нет, книжка по этикету точно не повредит!
— Сиди давай, жуй свою кроличью еду, — буркнул я, — спасай планету.
— Перестань бубнить, — снова включила она «учительский тон», — тебе не идет. Не похож ты, Гарик, на крутого и таинственного парня.
Я промолчал и принялся многозначительно пилить стейк. Приготовили его, кстати, на высшем уровне. Уж не знаю, виртуальной ли была корова, которая мне на тарелку попала, или нет, но получилось очень достойно. И с прожаркой стопроцентно в яблочко.
На время ужина разговор как-то закис. И это понятно — каждому нужно было поесть и подумать. Мне так уж точно. Если у Моники нет больше доступа к консоли, то это меняет очень многое. Да что там, почти все. Из разряда антагонистов она тогда перемещается к остальным, и это значит…
(так, не спеши. а с чего ты взял, что она тебе как в суде, говорит правду, правду и ничего, кроме правды? или маячащие в вырезе платьишка… активы мозг затуманили? если Моника настолько хорошо знает этот мир и кучу циклов тут отмотала, то в актерской игре она прокачалась знатно. такого лоха как ты за милую душу облапошит, и стараться не надо. не торопись, красных флагов пока полным-полно. тот же утренний, с зеркалом)
Точно. Спасибо, мозг, наконец-то ты мне пригодился.
— Объясни-ка мне одну штуку, Моника, — начал я, — а то никак в толк не возьму.
Она глянула на меня вопросительно. На вилке застыл маленький ошметок спаржи.
— Что такое?
— Ты говоришь, что доступа к консоли нет уже два дня, так?
Моника кивнула и отправила спаржу в рот. Запила водой.
— Да, все верно. А что?
— А то, — заявил я, — что все время, пока я тут нахожусь, какой-то шутник мне разные пугалки подкидывает. Видимо, чтоб жизнь сказкой не казалась.
На лице Моники появилась тревога.
— Какие еще пугалки? На тебя кто-то напал?
— Да не, — отмахнулся я, — ничего серьезного. Такие, знаешь, типа глюки, что ли. Два вчера и один сегодня утром.
Моника отодвинула тарелку с недоеденным рагу и склонила голову. Выглядела она сейчас озадаченной, как семилетний шахматист, играющий блиц на десяти досках сразу. Меня одолела растерянность. В социальных танцах я не мастак, говорил уже, и до доктора Лайтмана в сериале «Обмани меня» мне как до луны раком, но фальшивое беспокойство уж распознать смог бы. Если она на таком уровне притворяется, то правда стоит подумать о том, чтоб побыстрее попасть в наш мир. Золотые Глобусы можно с таким скиллом лутать каждый год стройными рядами.
— Что ты видел?
— Если так подумать, то ничего особенно…
— Гарик, что ты видел⁈
Снова тишина и недоуменные взгляды. Я неловко улыбнулся и помахал толстухе с соседнего столика.
— Тут момент драматического накала требует, пардоньте, пожалуйста.
А потом шепнул Монике уже тише.
— Сперва чат-бот выделываться начал. Предложил смириться и принять, что в этом мире есть только ты. Потом дед с гитарой на улице слова в песне поменял.
— Какой еще песне?
— Ну я что тебе, вокалист, что ли? Из нашего мира песня. В конце девяностых по радио крутилась. Так часто, что всех задолбала. Там твое имя есть, в тексте. И дед сказал, что песню эту специально для меня играет.
Моника вздохнула и машинально потянулась к волосам. Поправить ленту, белый бантик, которого сейчас на ней не было.
— А утром что было?
— Утром я видел Юри. Прямо в ванной. Вообще сама идея мне нравится, если честно, но не в этот раз. Я стою, зубы чищу, а она за спиной возникла из ниоткуда. Сама бледная как смерть, в глазах белые пятна… мертвячка, одним словом. Вот я и подумал, что… ну… ты поняла.
— Что это моих рук дело? — подняла бровь Моника.
— Ага, — согласился я, — ты только не обижайся, просто…
Моя спутница усмехнулась. Горько так, безрадостно. Мне снова почему-то стало совестно, хоть и понимал нутром, что причин для подозрений полным-полно.
— Мне очень лестно, что ты высокого обо мне мнения, Гарик. Даже хочется соответствовать таким высоким чаяниям и к примеру, взломать архивы ЦРУ или, не знаю, украсть коды запуска ядерных ракет. Чтоб ты мной гордился.
Ну вот, стало еще более неловко. Моя физиономия сейчас наверняка здорово напоминала морковный пирог — Либитина наконец соизволила принести десерт. Моника отломила кусочек и запила его кофе. Простите, латте на миндальном молоке. С кедровыми орешками.
— Программист из меня плохой. Полагаю, ты и сам мог бы догадаться. Иначе написала бы себе рут за пару вечеров — и никаких проблем. Но дальше подкрутки значений уйти не получилось.
Что ж, это звучит вполне… правдоподобно, надо сказать. Из меня кодер тоже не вышел, хотя это бы знатно помогло с зарплатой и вообще. Максимум автотесты на пайтоне да на джаве стряпать могу, а дальше уже все, потолок.
— Допустим, — сказал я, — но если это не ты, то кто?
— Не знаю, — ответила Моника спокойно. Даже слишком спокойно, на мой взгляд, —
