Радугу я вижу,
наконец решил ответить Александр. — Я сразу понял. Еще когда ты над оврагом кружил. Только испугался, что улетишь. Потом гляжу, садишься. А дальше так и вовсе все одно к одному, и приклад из знакомого дерева, и ты стал рваться на левый берег Сояны. Да еще и прямиком сюда пришел. Только не понятно, когда же ты мил человек успел здесь побывать? Не может тут никто мимо меня проскочить, а уж поздоровавшись с радугой так просто уйти и вовсе невозможно. — Иными словами, ты хочешь, чтобы я тебе свою историю рассказал? — Хочу, Саша. Очень хочу. Да не вертись ты! Стрельну ведь. Без дураков стрельну. А потом оба жалеть будем. — Так не пойдет Устин. Ты не баба яга, что заманила к себе Ивана дурачка, а я не этот самый Иван. Либо я оборачиваюсь, ты опускаешь оружие и мы мирно беседуем. Либо, катись ты к нехорошей маме и стреляй. Все. Надоело. Я оборачиваюсь, так что, можешь палить. Дурак? Как бы не так. Нужен он этому Устину. До зарезу нужен, а потому стрелять он не станет. Потому что ему нужна дружба Александра. Ладыгин и сам не знал, из-за чего в нем появилась эта уверенность, но вот отчего-то знал, что прав. Если хотите, сработала его интуиция или оперское чутье, основанное вовсе не на экстрасенсорных способностях, а на многолетней практике и огромном опыте общения с людьми. Не выстрелил. Даже наоборот, резко задрал ствол вверх, чтобы не дай Бог и впрямь не пальнуть, на одних только рефлексах. Причем тут рефлексы, если гость ему нужен? А при том. Ладыгин явственно видел, что Устин побаивается его. Раньше он вполне владел собой, но как видно уверившись в своей правоте, начал опасаться Александра. Вот чтобы с испугу не пальнуть, скорее всего и задрал ствол.
Устин, я даю тебе слова, что гипнотизировать тебя не стану,
спокойно глядя ему в глаза, пообещал Александр. Разумеется, выполнять свое обещание он вовсе не собирался. Еще чего не хватало. Риск, это конечно же благородное дело, но всему есть разумные пределы. Но и откровенно манипулировать тоже нельзя. А во так, ненавязчиво, чтобы вызвать всего лишь толику благожелательности, при этом не погружая его в транс, как это бывало он проделывал на допросе, будет в самый раз. — Давай-ка присаживайся на ту корягу и поговорим как двое взрослых мужиков. Ты ведь не собирался меня убивать, правильно? — Нет. — Получается, тебе зачем-то нужен портал, а открыть ты его не можешь?
Не могу,
тяжко вздохнул мужик. Вот же отшельник, знает что такое портал. Энергетический поток называет радугой, но на портал реагирует вполне нормально. А хотя… Чему тут удивляться, после спутниковой связи и интернета. — Устин, давай так. Сначала ты расскажешь мне свою историю, а потом я свою. Без дураков и обмана.
Хм. Без дураков значит. Ладно,
устраиваясь поудобнее на коряге и прилаживая двустволку на коленях, согласился Устин. — Началось это давно. Старец Никодим не помнил в какой именно год, разве только говорил, что не за долго до того, закончилась крымская война. Он тогда в этих краях вместе с отцом, промысловой охотой пробавлялся. Молодой еще был, совсем мальчишка. И вот однажды его ударило молнией. Странной такой молнией, да еще и в ясную погоду. Вот здесь и ударило. Если бы был один, то непременно погиб-бы, а так батюшка вынес, а сельская лекарка выходила. Потом, начались разные странности. Когда он выздоровел, то у него проявился гипноз. Это сейчас все так просто звучит, а тогда он столько страху натерпелся. О даре своем молчал, чтобы не дай Господь никто не прознал. Через какое-то время, оказался он опять в этих местах и обнаружил радугу. Частенько он приходил полюбоваться ею. Она словно манила его. Он и сам не помнил сколько лет прошло, прежде чем он догадался открыть портал. Это сейчас мы все начитанные, а тогда… Словом открыл он для себя новый мир и сам же этого испугался. Года три, ходил сторонкой. Но потом все же решился, шагнул за грань. Но о новом мире он опять и слова никому не сказал. Все опасался, людей. Хаживал туда время от времени, даже дружбу свел с одним тамошним зверем. Но добычу от туда не носил, все опасался, что может кто прознать. А потом грянула революция. Большевики начали жечь церкви и иконы, да убивать священников. Тут верстах в пятидесяти была деревенька, Ключевая, называлась. Вот от туда и был старец. Нагрянули однажды красные, устанавливать советскую власть и решили они начать с церкви. Идиоты. Разве можно так со староверами. Словом, хотели они пожечь церковь, а пожгли их. Согнали в старый сарай и пожгли. Кто уж мертвый был, кто нет, разбираться не стали. Всех придали очистительному пламени. Осатанел в тот день народ. А на следующий день стали думать и гадать, как быть. За этим отрядом красных может явиться другой, побольше. Укрыться в лесу? Так ведь могут и выследить. Вот тут-то в село и пришел старец Никодим. Он к тому моменту уж срубил себе заимку, на том самом месте, где нынешняя стоит, и жил в уединении. — Получается, что этот самый старец Никодим, переселил на ту сторону все село? — Именно. Полтораста человек. Со скотиной и скарбом. И сам старец переселился на землю обетованную. Да только пожить там у него вышло не так чтобы и долго. Староверы-то мы староверы, но кто же откажется от того, что может быть полезным в хозяйстве. Тот же керосин, патроны, да и мало ли что еще. — Похоже, потребности не так уж и велики. Если никто ничего не заметил? — А много ли человеку нужно? Железо и уголь нашлись там, как нашелся и свой кузнец. Так что, с инструментом проблем никаких. Но и в местном товаре нужда образовалась. А тут еще и золотишко в одном ручье нашлось. Старец-то он старец, да только свои думки всегда имел. К примеру на своей заимке разводил пушного зверя, а по зиме еще и охотился. Вот и решил он, не терять свою выгоду. Открыл там лавку, да к ней приставил сына. А сам на свою прежнюю заимку. Он к тому времени уж вдовым был, вот и поселился сам, только и того что постоянно шастал между мирами. Доставит товар сыну, тот в лавке сменяет его на золото. Старец то золотишко несет перекупщику, словом, криминалу сдавал, а на вырученные деньги покупал нужный товар. Потом по реке доставлял сюда, и на подводах за грань.
Лихо. Уж не миллионером ли он стал?
Не выдержав хохотнул Александр. Но для себя все же отметил, что старик больше думал о людях оставшихся там, а не о себе любимом. И ведь тоже пришел к тому, чтобы освоить и заселить этот новый мир. Может этот поток, вкладывает в мозги избранного необходимость подобного шага? Да кто же его знает, может он что-то вложить или нет.
Если бы хотел, то стал бы,
словно подтверждая мысли Александра, ухмыльнулся Устин. Ладыгин уже давно никак не влиял на него. — Шутка ли, взглянув на человека, он мог заставить его отдать последнее. Но ему и так хорошо было, на жизнь хватало, даже с избытком. Он все больше об общине пекся. Хотел бы нажиться, здесь бы стояли хоромы. Но как ни крепок был старик, года начали брать свое. Появилась потребность в помощнике. Тут-то я и подвернулся. Непоседа, все время грезящий о том мире, который деды оставили. В общине на меня разве только ленивый не шикал. Вот старец и забрал меня, чтобы к делу семейному приставить. — Погоди. А сколько ему лет-то было? И почему к делу семейному именно тебя. — Лет было много. Он уж и сам счет потерял. Меня выбрал потому что непоседа, все-то мне интересно и везде хочется новизны. Община наша к новинкам с пониманием, но так, чтобы без излишеств. Ну и как прапраправнука старца. Там же меня женили на Глафире, благо мы уж давно глаз друг на дружку положили, и отправили сюда. С документами проблем никаких не было, тут такой бардак был, что мама не горюй. Это же девяностые были. Дед меня по всем своим связям провел, со всеми познакомил, и благополучно свалил на меня все заботы. Сам только портал открывал, когда я новую партию товара привозил. Да только девять лет назад деда не стало. Вот так в одночасье не стало. Мы даже ничего поделать не смогли. Так и получилось, что мы здесь, а община там. — И ты хочешь, чтобы я послужил вашей общине привратником? — На это ты вряд ли согласишься. Но хотя бы отправил нас обратно. Дал бы несколько деньков, чтобы я подготовиться успел, да и отправил. — А чего же дед не передал тебе способность открывать портал? Или ты не подошел? Вопрос совсем даже не праздный. Дело в том, что не желая раскрывать способности Натальи, Александр попытался сделать дублера из Власова. Вот только ничего из этой затеи не получилось. Нужно было видеть, с каким замиранием сердца, Андрей становился под инициацию и каким он был разочарованным после неудачи. Словно смысл существование в одночасье потерял.
А как те способности передать?
Вздохнул Устин. — Говорил, что все от Бога. И если после его смерти и суждено будет вновь открыть врата, то по божьей же воле. Погоди, погоди, а что это ты насчет… — Угу. Есть вариант передачи возможности открытия портала. Но как это все происходит, понятия не имею. Может я могу иметь только одного дублера, а может все дело в том, что не всякий подойдет под это дело. Если второе, то шанс есть, ты ведь со старцем Никодимом одной крови. Слушай, а сколько народу в той вашей общине? — Девять лет назад более двух тысяч было. — Ого! Из полутора сотен, за неполные сто лет больше двух тысяч! Ну вы сильны-ы, — а что еще делать как не восхищаться. — Было бы и больше. Да убыль слишком большая. И от болезней, хотя воздух там и много чище, и от несчастий разных. Особенно по первости, бед хватало. Ну а о себе не расскажешь? — Хм. Отчего же не рассказать. А вытерпишь. Мой друг когда я хотел его настроить на поток, чуть на какашки не изошел от нетерпения. — Вытерплю. Девять лет ждал чуда и оно случилось. О большем и не мечтал, только бы к родным уйти. То что хотел, получил полной мерой. Попустит господь, получу и добавку. Рассказывай. — Ладно. Тогда слушай… Александр рассказывал ничуть не приукрашивая. Поведал и о том, что большинство были попросту выкрадены с Земли и насильно переселены на Колонию. Помянул и о новых программах, по похищению девушек и беспризорников. Рассказал и историю появления в их поселке отличного медика, ставшую теперь его женой (а чего невеститься, там загсов нет, испытательный срок без надобности), а по совместительству и дублером оператора портала. Устин слушал внимательно и не скрываясь веселился. Было видно, что рассказ ему пришелся по душе, а методы Александра он воспринял с пониманием. Единственно только отсутствие церкви и жизнь в грехе не одобрил, и высказал свое гневное фи. Причем он даже не настаивал на том, что это обязательно должна была быть правильная церковь, со старыми канонами. Ну да, не предал анафеме и то радует. И вот наконец пришла пора проверить, сможет ли Устин пройти инициацию. Держится-то бодрячком, но видно, что сильно нервничает. Ну да, было бы удивительно, если бы он отнесся к этому спокойно. И тут Александр понял, отчего мужик сначала выслушал его историю. Если Андрей в силу своей молодости и горячности натуры рвался вперед, то степенный Устин, боялся того, что у них может не получиться. — Устин, давай-ка перетащим эту корягу, вот на это место. — Зачем? — Нужно, чтобы наши головы были в потоке. С тобой полный порядок, в тебе росту как раз. А вот мне прыгать придется. Вот так отлично будет. Ну что готов?
