— Кто ваш командир?!
Сквозь строй афганцев к майору прорываются солдаты в полной выкладке комманодос: бежевый камуфляж, жилеты, шлемы, винтовки с лазерным целеуказателем. Впереди машет окровавленной катаной худая японка. Каждый взмах меча приносит взрывы врагам. Забрызганное красными брызгами худое лицо ужаснуло бы даже Морану. Здесь сама подполковник Мононоке! А за ее спинами маячат майоры Вендиго и Салада! Шлему последнего сейчас далеко до зеркального блеска. За ними рассредоточились по каменной террасе батальон грозных Имперских мечей.
— Тикусё…то есть сука! — ругается японка. — Кто здесь, вашу мать, главный?!
— Я! — шагает вперед Лида, пригибаясь под торчащей скалой. — Майор Менская.
Подполковник бросает на нее беглый взгляд.
— Ущелье наводнено тварями, майор. Вы встретили только авангард, — она с презрением оглядывает разбитый батальон. — Подмога придет, но не большая. Сами будем сражаться. Сможете удержать левый фланг?
Лида поворачивается к желто-чешуйчатой волне, прущей из утробы ущелья. Сердце майора и матери на миг дает сбой. Возможно ли удержать море?
— Удержим, — кивает она. — Но вы же вызвали бомбардировщиков?
— Вызвали, только тварей им не достать, — дергает себя за черную косу Мононоке. — Ущелье тянется из горы, повсюду нависают скалы.
— Но…но артиллерия…бронегруппы…
— Пока притащат минометы, мы либо все поляжем, либо совершим чудо, — усмехается японка. — Верите в чудо, майор?
Свист ветряной техники, и густую шкуру на спине Вендиго вспарывает страшная рана. С диким ревом йети-майор прыгает через нагромождения камней — прямо на Кмета-афганца. Рев снежного человека сопровождает удары его когтистых рук. Басмач за секунды превращается в фарш.
— По коням, — командует Мононоке, направляясь в гущу сражения. На нее же надвигаются желтые ящеры.
Два взмаха катаной — и четыре обугленных тела катятся со склона. Не обратив внимания, японка продолжает убийственный променад.
— Жалкие пародии на Али, — сплевывает она рассерженно.
Лида собирается с мыслями. Остаткам ее батальона досталось меньше врагов, но и под ними можно запросто утонуть.
— Роты, огонь! — кричит она всем, ибо командиров рот и их замов почти не осталось. Теперь все равны, все дерутся насмерть.
Каждая минута несет новые потери. Осыпаемая трассирующими снарядами сухая афганская земля уже дымится. Разбили лишь отряды афганских десантников. Но их с лихвой компенсируют иномиряне. Ящеры-монстры прут, не останавливаясь. А за ними подтягиваются и снайперы.
Отступая, люди Лиды и Мононоке оказываются в котле, под прицельным огнем с ближних высот. Ожесточенное сопротивление врагу почти захлебнулось. Сколько бы сотен ящеров ни сожгла японка своей катаной, врагов меньше не становится. Длинные ряды тварей пульсируют, содрогаются, подтягиваясь откуда-то из-за горизонта.
Размозжив ледяной стрелой морду очередной ящерице, Менская без сил падает на одно колено. Автомат пустой, «колодцы» почти тоже. Только одна граната Ф-1 залежалась в кармане жилета. Пятеро ее бойцов уже предпочли смерть плену и пыткам — подорвали себя одной штурмовой гранатой. Теперь вот, похоже, ее очередь.
Дрожащими пальцами майор срывает чеку.
«Моя Олечка, доченька! — в голове Лиды проносятся образы ее Афродитки. — Нет! Так всё не кончится!»
Она бросает гранату в морду подступившей твари. Взрыв сносит той полчерепа, но поверх упавшего трупа уже надвигается десяток новых рептилий. Перед нависшими ощеренными пастями Лида не жмурится. Бесстрашно смотрит в желтые тупые глаза тварей.
— Вы все сдохнете! — с ненавистью шипит она.
И ее обещание сбывается тотчас.
С небес на тварей обрушивается серебряный рыцарь. Его тяжелые сапоги приземляются на головы двух ящеров, с хрустом ломая черепа. Взмахи латных кулаков вминают ребра и ключицы внутрь желтых тел. Из серебристых пластин вдруг вылезают гладкие щупальца — их острые концы прошивают чешую монстров. Один за другим ящеры умирают от молниеносных ударов.
В окружении мертвых тел рыцарь секунд тридцать смотрит на Лиду, а она на него. Только сейчас майор замечает за его спиной черные перепончатые крылья, а на плечах пудовые мешки. Из небольшого разрыва в ткани на землю сыплется тонкая струйка белого порошка.
«Героин? — мелькает мысль у Лиды. — Наркоман что ли?»
Эта глупость пришла ей в голову явно от стресса.
— Аднака, тяжела, — раздается из-за косогора рычащий голос. — Куда стока салить?
Обернувшись на него, Лида хочет себя ущипнуть. На плоскую вершину выходит двухметровый крокодил в лазоревой парандже. Мускулистее желтых иномирян раза в три. Поди их вожак. Маска паранджи сорвана, подол укорочен резким рывком. Под мышками крокодил несет огромные мешки с порошком.
«Еще один героинщик?! — Лида чувствует, что сбрендила. — Крокодил-нарик?»
За зеленым гигантом идут еще какие-то люди — тоже в порванных паранджах, тоже с мешками геро…
— Соль ссыпайте в одну кучу, — приказывает рыцарь, сбрасывая мешки. — Бестия, готовь мокрый ветер. Соль нужно будет раскидать по тварям. Каждой по щепотке в морду. Поняла? В морду. Они должны учуять ее.
— Да, поняла-поняла, — кивает девушка, на вид очень свирепая. — Прямо по носам им швырну.
Другая с рыжими локонами, торчащими из-под бронешлема, приказывает своим:
— Али, Спрей, Звон, Бермут — держите оборону от тварей. Кот — отвадь снайперов.
Четверо бойцов бросаются навстречу ящерам, пятый в черной повязке на глазах убегает куда-то к вершине. Только сейчас Лида замечает, что обстрел затих. Она поднимает голову и видит, как трассирующие очереди застывают в воздухе и отправляются обратно на позиции афганцев.
«Нет, это я — наркоманка», — приходит к единственному возможному выводу Лида.
Рыжая недоверчиво смотрит на мешки:
— Ящериц море. Соли на всех не хватит.
— И не нужно, — рыцарь вспарывает мешки топором, в который превратилась его правая рукавица. — Те, кого заденет, начнут щебетать, как суслики, — так они предупреждают сородичей об опасности. Пойдет цепная реакция.
— Ясна, симатта! — раздается ор японки. — Где вас, ёкаи… то есть черти, носят?!
Растрепанная Мононоке выпрыгивает из-за нагромождений валунов. Коса расплелась, образовав черный занавес на спине. Клинок катаны будто бы стал еще краснее.
— Вендиго руку сожрали! Скоро нас всех положат! — рычит подполковник, одной рукой хватая за грудки рыжую. — Какого хрена, Ясна?
Девушка смотрит без страха в кровавую маску командира.
— У Перуна план, Моно, — она кивает на гору соли. — Он знает, как остановить всех тварей разом.
Мононоке отталкивает Ясну и оборачивается к серебряному рыцарю.
— Перррун! У тебя полминуты объясниться, иначе я устраню тебя!
— Причина? — лишь спрашивает рыцарь, не переставая вспарывать мешки.
— За разложение дисциплины, — японка нацеливает клинок в грудь Перуна. — Итак?
Рыцарь даже ухом не ведет и продолжает ссыпать соль.
Лида замечает, как другие две девушки резко принимают боевые стойки. Спецназовки удивленно смотрят на собственные вскинутые кулаки. Потом переглядываются между собой — щеки у обеих моментально краснеют. Японка этого не видит. Похоже, на корабле зреет бунт.
— Отойди от него, командир! — заступается свирепая спецназовка, с явным усилием опустив руки. — Перун уже спасал нас от тварей! Он знает, что делает!
— Мононоке, Бестия дело говорит, — поддерживает Ясна. — Так и было в Джавру. Помнишь, я докладывала тебе? Доверься Перуну. Али и остальные долго не удержат ящериц.
Японка сверкает сощуренными глазами, но всё же слушается подчиненных. Подполковник отводит клинок, отступая к Ясне. Бестия тут же подбегает к Перуну, ожидая от него команды.
— Объясни в двух словах хотя бы, — просит угрюмая Мононоке рыжую. — Что за присыпку они делают?
Лида наконец встает с колен и подходит поближе к двушкам. Спецназовки не обращают на нее внимания.
— Как говорит Перун, эти ящеры пришли из места, где бушуют соляные бури, — понижает тон Ясна. — Там типа летает такая едкая соль, что прожигает кожу. А бури частые, вот ящеры и эволюционировали. Выработался инстинкт. При соленом запахе твари сразу покрываются коростой, чтоб не быть сожженными. А еще щебечут, загодя предупреждая остальных. Короста эта защищает ящериц и при этом обездвиживает.
