Я задумался.
— Вряд ли. А уж в нашем климате — и подавно.
— Да при чём тут климат? — воскликнул Владимир Вениаминович. — Я же не о климате вам говорю. А об умении обходиться малым. Нет, даже не так. Это не умение. Умение возникает от нужды. Нет у человека ничего — он учится обходиться. А они — не хотят! Дай ему отдельную квартиру, телевизор, машину. Да просто кровать, в конце концов! А йог сядет на свой коврик и будет сидеть. Понимаете?
— Не понимаю, — улыбнулся я. — Нет, насчёт телевизора я согласен. Но жильё! Да и машина — очень удобная вещь. Про кровать я и вовсе не говорю.
— Ценности, — убеждённо сказал психотерапевт. — У них другая система ценностей, понимаете? Они ценят спокойствие, возможность думать и созерцать.
— Может быть.
Я пожал плечами.
— Так в Индии тепло. И фрукты, наверное, на улицах растут. А у нас такой йог сел бы в сугроб, и через полчаса замёрз. Вот и всё спокойствие.
— Это верно, — задумчиво сказал Владимир Вениаминович. — Учёные давно подметили, что цивилизация развивается, только преодолевая трудности. Стоит людям достигнуть хоть какого-то комфорта — и развитие останавливается, замирает.
— Получается, человеку всегда должно быть плохо, чтобы он развивался? — спросил я. — А как же коммунизм? Если каждому по потребностям — то где стимул? Зачем трудиться?
— Интересный вопрос, Андрей Иванович, — улыбнулся психолог. — А вы сами как думаете?
Ведь подловил всё-таки!
— Я думаю, что нам пора идти, — ответил я, поднимаясь с бревна. — Отец с Георгием Петровичем, наверное, уже на базе. Ждут нас.
— Да, пойдёмте, — ответил Владимир Вениаминович и тоже поднялся. — Кстати, гипнозу я обучился именно в Индии. Потому и курить бросил.
— Вас загипнотизировали, и вы бросили курить? — заинтересовался я.
— Именно, — кивнул Беглов. — Просто на базаре, мимоходом.
— Расскажете?
— А вам интересно? Ну, слушайте.
Владимир Вениаминович закинул ружьё за спину.
— Как-то в Дабре пошли мы на базар. Просто поглазеть. Вы знаете, что такое индийский базар?
Я вспомнил многочисленные передачи о путешествиях, которые любил смотреть в прошлой жизни. Последние двадцать лет только ради них телевизор и включал.
В памяти мгновенно всплыла картинка узких торговых рядов под цветастыми рваными навесами. Фрукты, грудами лежавшие прямо на земле. Толчея и гомон темнокожих людей, квохтанье куриц в железных клетках и вездесущие обезьяны.
— Да, именно так всё и было, — словно подслушав мои мысли, кивнул Владимир Вениаминович. — Прибавьте сюда торговцев рисом и пряностями, вонь навоза и гнилых овощей, мальчишек-карманников и тощих коров, которые ходят без присмотра, где им вздумается. Ну, и какой же базар без факира? Вы, наверное, видели в мультфильме — индус в чалме играет на флейте, а из корзинки поднимается зачарованная кобра.
На самом деле, индус был без чалмы, а кобра — с вырванными клыками. С ядовитой змеёй его никто бы не пропустил на базар.
Индус играл тягучую мелодию с характерными восточными переливами. Кобра медленно изгибалась прямо перед его лицом, а мы стояли и смотрели.
Закончив представление, индус попросил денег. Он видел, что мы иностранцы, и обратился к нам на ломаном английском. А я хорошо владею этим языком.
Мои товарищи дали индусу пару мелких монет, а у меня с собой ничего не было, кроме пачки ужасных индийских сигарет. Я предложил их индусу.
Он сказал:
— За стоимость пяти таких пачек я сделаю так, что больше ты никогда не будешь курить.
Я засмеялся и сказал, что у меня нет с собой денег.
— Принесёшь завтра, — возразил индус. — Я буду здесь.
Товарищи отговаривали меня, но мне стало интересно попробовать. В конце концов, я и приехал в Индию для того, чтобы изучать подобные вещи.
— Давай, — сказал я. — Я готов.
Помню, что индус поднял руку, и на его указательном пальце блеснул крупный перстень.
Я моргнул, а когда открыл глаза — товарищи тормошили меня. Мы стояли на краю широкой улицы, мимо проносились машины и мопеды, ехали повозки, и индуса рядом не было.
Потом мне рассказали, что сеанс длился почти полчаса. В конце индус что-то сказал, а я повернулся и с закрытыми глазами пошёл в сторону гостиницы, где мы остановились. Они догнали меня возле оживлённой улицы, которую я собирался перейти, несмотря на множество машин.
Первым делом я достал из кармана сигарету. Посмотрел на неё и понял, что курить мне совершенно не хочется. Я из упрямства сунул сигарету в рот, но вкус табака показался мне отвратительным. Словно жуёшь горькое сено.
И самое удивительное — я искренне не понимал, зачем мне нужно курить. Просто не видел в этом смысла, и всё. Я выбросил пачку в урну, и тут же забыл о ней.
— А потом? — спросил я.
Владимир Вениаминович засмеялся.
— А потом я отыскал этого индуса и на целых полтора месяца застрял в Дабре. Он обучил меня всему, чему мог научить и очень неплохо заработал на этом.
— И вы можете сделать так, чтобы человек бросил курить?
— Могу, — кивнул Владимир Вениаминович, — если человек об этом попросит.
Внезапно Арчи с громким лаем кинулся вперёд. Рони тоже залаял и кинулся за ним. Владимир Вениаминович вскинул ружьё и застыл с широко расставленными ногами, готовый к быстрому выстрелу.
Собаки лаяли под берегом Песенки, но утка не взлетала.
Что за чёрт?!
И вдруг я услышал сварливый старческий голос:
— Да что же вы скочете, ироды! Ведь уроните бабку! Прости господи, вот послал мне кару небесную! Да чьи вы собаки, откуда тута?
Глава 14
— Арчи, Рони! Ко мне! — громовым голосом окликнул собак Владимир Вениаминович.
Закинув ружья за спину, мы поспешили на голос.
Посередине реки по колено в воде стояла моя соседка Татьяна... как её?.. Семёновна, кажется. Вокруг неё, заливаясь лаем и поднимая тучи брызг, скакали Арчи и Рони.
Одной рукой Татьяна Семёновна придерживала подол широкой юбки. В другой держала палку с резиновым набалдашником. Палкой она норовила отпихнуть от себя собак. Собаки прыгали и уворачивались, принимая происходящее за весёлую игру.
— А ну, ко мне! — закричал Беглов. — Ко мне, мерзавцы, живо!
По тону хозяина собаки поняли, что он не шутит. Мигом выбрались на откос и, виляя хвостами, заюлили у его ног. Всем своим видом псы показывали, что не хотели ничего плохого. Ну, подумаешь — немного поиграли с хорошим человеком! Что здесь особенного?
Старушка, нащупывая палкой дорогу, медленно побрела к берегу.
— Баба Таня, погодите! — крикнул я. — Сейчас помогу!
Я быстро спустился с откоса и вошёл в воду, стараясь ступать на камни, чтобы вода не полилась через голенища.
— Давайте руку! Только осторожно, не торопитесь.
Крепко держа соседку за руку, я помог ей благополучно добраться до берега.
— Как напрыгнули, ироды! — ворчала она. — Я и корзинку выронила. Хорошая корзинка была. Где её искать таперя?
— Её, наверное, течением отнесло, — сказал я. — Сейчас я поищу.
Цепляясь за пучки травы, мы с Татьяной Семёновной выбрались на высокий берег. В калошах старушки хлюпала вода. Подол юбки справа намок и прилипал к ногам.
— Простите, пожалуйста! — виновато сказал Владимир Вениаминович. — Вообще-то, у меня послушные собаки. Они просто играли.
— Играли оне! — ворчала баба Таня. — Игруны! А корзинка уплыла. И саму бабку чуть не уронили. Так и прыгают, чтоб вас!
Старушка погрозила собакам палкой. Собаки спрятались за ноги Владимира Вениаминовича и высовывали из-за его огромных сапог любопытные носы.
— Я компенсирую!
Владимир Вениаминович полез во внутренний карман куртки и достал оттуда бумажник.
— Сколько?
— Да не надо! Убери. Найду я корзинку себе, не последняя она, чай!
Цепко держась за мой рукав, баба Таня скинула калоши. Кряхтя, наклонилась и вылила из них воду. Затем бросила калоши на землю, выпрямилась со вздохом и чуть покачнулась. Я ощутил, как дрогнули её пальцы, крепче впиваясь в ткань моей рубашки.
