обиду. Это замкнутый круг.
— Тогда причём тут двойственность? — не понял Тимофей.
— А при том, что в мести нужно либо прощать и ничего не делать, либо доводить до конца. Ты в силах разорвать круг двумя способами. Первый вариант самый простой, но для этого нужны как мудрость, так и желание. Немногие готовы прощать обиды, боль, унижения и всё в таком роде, — заметил я, как он поморщился на слове «унижения». — Второй вариант сложнее. Ты мстишь так, что у обидчика больше не будет возможности подгадить тебе в будущем. Либо словесно, что самое сложное, либо же…
— Убийство, — дошло до него.
— Именно, — кивнул я. — Убитый враг не будет мстить. Ты можешь сейчас сказать мне про то, что отмщением могут заняться родные, но… когда ты идёшь по трупам и рекам крови, для тебя размываются границы. Где одно убийство, там и два, и больше. Ты делаешь всё, чтобы успокоить напряжение внутри себя и забыть про проблему.
— А как же ты с отцом? — задал он логичный вопрос. — Он хотел забрать земли твоего рода. У тебя была причина для мести и обиды.
— А вот это, мой ученик, и называется мудростью. Я не простил твоего отца, — хмыкнул я, заметив, что Тимофей замер. — Но и зла ему не желаю. Он не хотел вредить моему роду физически, а действовал с точки зрения закона. Он не убивал, не проливал реки крови. Просто увидел возможность. В тот день, когда мы с ним встретились и поговорили, её увидел и я. Взаимовыгодное сотрудничество было лучше, чем война. Заметь, за это самое сотрудничество я бесплатно получил больше, чем если бы платил за это кровью.
— Я все равно не понимаю, — покачал он головой. — Мне нужно было убить Алмазова, получается? Или простить его?
— Сложно сказать, Тимофей. Ты вообще пробовал с ним поговорить для начала?
— Разговаривать с тем, кто всю мою школьную жизнь издевался? — странно посмотрел он на меня.
— А почему нет? — пожал я плечами. — Осуществить месть — дело не такое уж и сложное. На том же примере твоего отца я мог не разговаривать с ним, а остаться при своих мыслях и ударить, когда захотел бы. Ты желаешь через меня обрести уверенность в собственном поступке, но сам для этого не хочешь предпринимать каких-либо действий. Но раз ты спросил, то мой тебе совет: добудь информацию. Знания — сила. Особенно, когда дело касается врага. Поговори с Алмазовым и узнай, почему он тебя задирал. Если вам удастся поговорить по душам, то от этого и будешь отталкиваться. А если нет, то будешь думать. Либо же ты можешь забить на это и просто прикончить его.
— Я не убийца, — твёрдо сказал Тимофей, а я улыбнулся от этих слов.
— Надеюсь, что ты повторишь мне это, лет эдак через десять.
Мы оставили эту тему, и спустя несколько минут молчания парня к себе утащили София и Милана. Они наливали ему чай из термоса и о чём-то расспрашивали, а я смотрел на них и думал.
«Я не убийца».
Да, Тимофей, ты не убийца. У тебя другая жизнь. Другая судьба, и я надеюсь, что сложится она хорошо. У тебя есть то, чего я был лишён до вступления в Орден. Мне, в отличии от тебя, приходилось проливать кровь, чтобы выжить.
Хм, это чей-то на меня такие мысли напали? Снег с метелью так повлияли, что ли?
Зажевав пожаренное на костре мясцо с хлебом и огурцом, вытащил из рюкзака туристический коврик и занял место у стены пещеры, неподалёку от костра. По моим ощущениям метель продержится ещё несколько часов, так что можно подремать.
Я подложил рюкзак под голову и улёгся, прикрыв глаза, но поспать мне так и не дали.
— Дим, похоже, я, и правда, ей нравлюсь…
Открыв один глаз, увидел перед собой усевшегося Тимофея в глубокой задумчивости.
— Так пригласи на свидание, а не со мной болтай. Я тут поспать вообще-то собираюсь.
— А если она откажет?
— Тогда пригласи её подругу, — хмыкнул я. — И пойдёшь на свидание с обеими.
Тимофея от моих слов заклинило, и у него глаза стали, как у филина.
— В смысле?
— Эх, Тимофей, ты даже не представляешь, какой тернистый путь к женским сердцам тебе предстоит пройти. София по-твоему кто?
— Эм… девушка, — почесал он затылок.
— Да ладно? — наигранно удивился я и даже открыл два глаза. — А я думал, что она парень!
Скуксившись, Неврозов удручённо вздохнул, поняв, что я вообще не об этом спрашивал.
— Ты ведь про характер её, да?
— О-о-о, а Дарвин был прав.
— Да понял я, что бред сморозил! Хорош прикалываться!
— Ладно, так и быть, постараюсь, — закинул я руки за голову, повернув к нему лицо. — Да, про характер. Кто она по-твоему?
— Ну… Эм… Серьёзная, дерзкая, невоспитанная, матерщинница, её не волнуют авторитеты и она… умная.
Последнее он произнёс с какой-то дебильной улыбкой, и я понял, что бутерброды с чаем сделали своё дело.
— Недолго музыка играла недолго фраер танцевал, — посмеялся я.
— Что? Ты о чём?
— Да так, мысли в слух.
— Подожди! — осенило Неврозова и он забубнил. — Ты спросил про её характер… Её самооценка явно завышена… Если я… Хм, а её подруга… Я понял!
— Раз понял, мой юный ученик, то шуруй к девушкам и дай уже наставнику поспать!
— Спасибо, Дим! — подорвался он с пола и быстро пошёл к Софии и Милане.
Для интереса я продолжил за ним наблюдать и посмеялся, когда он получил от Софы пощёчину. Тимофей расстроился, а точнее сделал вид, ведь я знал, когда он действительно был выбит из колеи. Так вот, он сел на камень с другой стороны костра.
— Один, два, три, — прошептал я и улыбнулся. — Пошла, рыбка.
Милана о чём-то говорила с подругой и поднялась со своего места, подойдя к Тимофею и присев рядом с ним.
Эх, Старина Мак был бы мной доволен! Вот, кто разбирался в женских сердцах лучше всех! Старый пройдоха, который мог укротить самую неприступную женщину!
На этой хорошей ноте я и вырубился, а приснился мне знакомый трактир. Гомон голосов, толстый трактирщик у стойки с полотенцем в руках, подавальщицы с подносами, курсирующие между посетителей и хихикающие от щипков за задницу, массивный стол из дуба, на котором стояли кружки и бочонки пива!
— Райнер! Ха-ха, это Райнер! Садись, брат! Рассказывай, куда завела тебя дорога⁈
Мои братья сидели за столом, их лица лучились радостью, а из глоток слышался смех! Да… Хороший сон…
* * *
Царицын… В то же время…
— Пока, Ань! — попрощалась Кристина
