Армон зарычал, но послушался, на ходу закинув себе на спину Одри. Она пискнула, но в черную шерсть вцепилась крепко, хоть и зажмурилась. Я ускорил себя левитацией, зажимая рот и нос и чувствуя, как разрываются легкие без вздоха. Краем глаза уловил сущностей, полезших из глаз и ноздрей чернокнижника, что стоял в центре таверны, раскинув руки и закинув голову. Люди падали один за другим, безмолвно и страшно, когда вдыхали смерть — хшару. Аркан полной передачи силы, жизни, знаний, воспоминаний, души… один вдох — и хшара устремляется внутрь, выедая сущность. Я думал, в Империи не осталось тех, кто способен применить это заклинание. Оно из тех самых, запрещенных и тайных, от которых остались лишь слухи.
Армон прыгнул в окно первым, я кувыркнулся следом. Сделал столь желанный вдох и взвыл от боли, неудачно приземлившись и отбив себе левый бок, но тут же вскочил. Оборотень уже мчался по улице черным клубком, прохожие отпрыгивали от него в ужасе. В небе над таверной пылал тревожный синий маячок, активировавшийся запрещенной магией. Или это Шуар успел зажечь перед смертью? Проклятье! Значит, уже через несколько минут здесь будут ловцы. А самое паскудное, что внутри осталась моя кровь…
Но возвращаться я, конечно, не стал, лишь закинул внутрь файер. Одного воспоминания о ползущих ко мне сущностях хватило, чтобы вложить всю силу в аркан ускорения и метнуться за напарником, чуть ли не обгоняя его.
ГЛАВА 12
И все же Армон в нашей лачуге оказался раньше, оставил Одри и метнулся за мной. Я как раз остановился у засохшего дерева, пытаясь отдышаться. Зверь встал на две лапы, меняя облик на получеловеческий.
— Не дыши на меня, не видишь, еле стою! — простонал я, но отмахнулся, когда Армон попытался поддержать. — Да дойду уже… Лучше бы ты меня так на себе таскал, как эту… Защитник, чтоб тебя!
— Лекс, не начинай.
— Я бы с радостью закончил, да ты против будешь, — пнул дверной косяк и хмыкнул. Хозяйка дома подпирала стену и по цвету лица сравнялась с серым камнем. Ее взгляд бездумно блуждал по окрестностям, перепрыгивая с кустарников дикой ежевики к торчащему вдали путевому столбу, но вряд ли она что-то видела. И тонкие, придушенные всхлипы грозили обернуться настоящей истерикой.
— Анни, — позвал Армон.
Я скривился.
— Иди оденься, гроза невинных девиц, — буркнул напарнику.
— Но…
— Иди. У нас мало времени.
Армон помялся, но согласно кивнул. И он помнил, что в таверне осталась моя кровь, значит, это убежище скоро перестанет быть таковым. По следу крови сюда придут ловцы или тот синекосый. Вряд ли он остановится на достигнутом. Ежонный глот и проклятая Изнанка, как он узнал о книге? А обо мне? Что ему нужно?
Армон бросил еще один обеспокоенный взгляд на Одри, что обхватила себя руками и покачивалась из стороны в сторону.
— Топай уже, я ее… успокою.
— Надеюсь, не навсегда, — пробурчал напарник, отпирая дверь.
Я с досадой присел рядом с девушкой. Зрачки у нее были расширены и взгляд расфокусированный, кажется, она меня даже не заметила. Я подумал и поднял ладонь, намереваясь отвесить ей пощечину, насколько я знаю, это средство всегда помогает. Но тут Одри словно очнулась и уставилась на меня, с поднятой рукой.
— Они все умерли? Лекс, они что, все умерли?
Я поскреб зарастающий щетиной подбородок. Бездна, опять забыл обновить заговор остановки растительности на лице. Ну да ладно.
— Лекс?
Дымчатые глаза с розовой каемкой уставились на меня с такой надеждой, что я даже почувствовал себя неуютно.
— Конечно, они все умерли, — пренебрежительно пожал плечами. — И если бы мы так спешно не унесли ноги, то тоже остались бы там, с вывороченными потрохами, без воспоминаний и души. И даже некроманты не подняли бы, сдохнуть от заклятия хшара это тебе не под телегу попасть…
Одри как-то странно хлюпнула горлом, булькнула носом и прижала ладони ко рту. Ее лицо стало совсем белым. Как-то плохо она успокаивалась. Кажется, все-таки придется ее слегка хлопнуть…
— Ну мы же живы, — утешил я. — И если ты быстренько поднимешь свой зад и соберешь вещички, то есть шанс еще немного потоптать эту землю. Так что…
— Лекс, ты что, совсем бесчувственный? — хрипло выдавила Одри. — Ты не понимаешь? Там же были люди. Женщины… Мальчик… Он же ребенок! Совсем еще ребенок! Ты понимаешь?
— Ну не повезло, — хмыкнул я. — Или наоборот, повезло. Что его ждало? Еще стянул бы пару кошелей и угодил в застенки, не все такие добряки, как Армон… Девки и вовсе — расходный товар, больше — меньше, кто их считает… Вот Шуара жаль. — Снова потер щетину. — Он варил отличный перцовый хелль. Теперь вот рецепт так с ним и умер, а мне это ядреное пойло нравилось…
Рука Одри взлетела так резко, что я даже удивился. Надо же, а прикидывалась полудохлой. Правда, это не помешало мне ее запястье перехватить.
— А вот бить меня на сегодня достаточно. Надоело. — Сжал ей запястье и оттолкнул. Кажется, слишком сильно, потому что Одри качнулась и упала, неловко завалившись на бок. И снова всхлипнула. Де-е-емоны! На Изнанке и то приятнее! Гнойник мне на язык, фу-фу.
— Слушай, ну что ты как маленькая, — я снова присел рядом. — Люди каждый день мрут. — Попытался вспомнить, что там говорит Богиня Равновесия об этом процессе. — На все воля и дурное настроение Плетущей Полотно Судьбы, или как там ее звать-то… И сегодня Богиня оказалась не выспавшейся и похмельной, так что кому-то не повезло! Их там всего-то и было пятеро, не велика потеря… — Девушка всхлипнула. — Одри, или ты сейчас же придешь в себя и отправишься собираться, или уходим без тебя. Ты поняла?
Она закрыла ладонями лицо и затихла. Нехорошо так затихла.
Я поднялся — ноги затекли — и хмуро посмотрел на скрючившуюся у стены фигурку. Вот проклятие. Оставить ее все равно не получится, Армон с собой потащит. А если девушка будет болтаться в его руках чучелом и реветь на весь Кайер, то далеко мы не уйдем.
Ну и как ее приводить в чувство?
Может, вылить на нее ведро воды? Тогда она будет не только орущей, но еще и мокрой. И жалеть себя и весь мир станет еще сильнее.
Кроме крепкой пощечины, мне в голову приходил лишь один вариант. Надо отвлечь ее от той картины, что Одри раз за разом прокручивала в своей голове. Не спорю, картинка выходила гаденькая…
Вздохнув, я шагнул к девчонке, просунул ладони ей под мышки и приподнял. Окинул взглядом красные пятна на щеках, мокрые ресницы, дрожащие губы. И вжал ее в свое тело, целуя нагло и сильно, так, чтобы ей стало больно, чтобы она возмутилась и все ее мысли от воспоминаний об умирающих людях переключились на меня. На то, как шарит мой язык в ее рту, как руки забираются под подол синего платья, как стена за ее спиной становится единственной опорой в мире моей похоти. Она судорожно вздохнула, вернее, попыталась, потому что мой захват стал лишь крепче. Придушенно выдохнула и неожиданно обвила мою шею руками. Бездна вонючая, да она почти повисла на мне, закидывая ногу на бедро, вжимаясь и потираясь так, что я забыл, зачем все это делаю. Я уже не знал, кто кого целует, трогает и держит. Одри откинула голову, когда я потянул за ее волосы, изогнула шею и издала такой низкий, жадный и горловой звук, что моя инкубская суть взревела, словно спущенная с цепи свора диких горных гаратов, и устремилась к ней с почти безумным желанием владеть… Мыслей не было, лишь образы, а вернее, один. Ее, голой и извивающейся на простынях подо мной. Или без простыней. Или даже не под, а над… Да и здесь, у этой стены тоже сойдет, какая, к демонам, разница, где…
Армон.
Вот же гадство.
Имя, возникшее в голове, отрезвило, и я отодрал от себя Одри. Или себя — от нее. С момента хлопнувшей за напарником двери прошло лишь несколько минут, а мы успели стать слишком горячими в разных местах, раскрасневшимися и судорожно глотающими воздух. Чудная картинка для уже спускающегося по лестнице оборотня.
— Решила последовать моему совету и прекратить изображать ледышку? — демон, я хотел сказать что-то другое!
