- О, черт!
Раздался резкий шуршащий звук. Потом на землю полетело что-то одновременно и гремящее и звенящее.
- Держи ее!
- Ты больной, Йохан. Она же девочка! Ей похоже нет и десяти лет!
- Хватай ее! Это же не люди! Это русские!
На мгновение голоса пропали и стало тихо. Вдруг воздух прорезал визг и чей-то испуганный голосок залепетал:
- Не надо, пожалуйста! Не надо! Не трогайте меня! Пожалуйста! Не трогайте меня!
Листва грозно зашелестела. Андрей недовольно зашевелился. «Что это такое? Какой-то крик?! Посмотрим, посмотрим...». Картинка окружающего пространства всплыла в его сознании. Он мгновенно очнулся от дремотного состояния, едва осознал то, что происходило почти у его ног.
- Баран, бросай свой велосипед! Иди, помоги мне! Будешь вторым.
- А если кто-нибудь узнает, Йохан? Ты знаешь что за это могут с нами сделать в Рейхе?
- За это славянское быдло нам ничего не будет! Наоборот, мы получим поощрение, так как освободим эту благодатную землицу для настоящих немцев! Понял?
Крохотная синичка, еще минуту назад беззаботно что-то насвистывавшая, обеспокоенно задергала головкой. Листья начали медленно подергиваться. «Господи, это же …, - ошарашенный Андрей не мог поверить в то, что происходило. - Что же такое происходит? Это же люди!». К стволу прижалась невысокая девчушка в ветхом сарафане, худыми ручками с силой вцепившаяся в складки коры. Она с отчаянием смотрела прямо перед собой.
- Какая красотка, Карл, - в восхищении зацокал толстый связист, растопыривая в стороны руки. - А я всегда думал, что с француженками никто не сравниться.
- Что-то она худовата, - бормотал второй, поправляя очки все время сползавшие на нос. - Кожа да кости!
- Что ты понимаешь в это деле?! - засмеялся боров, начиная расстегивать засаленный китель. - Это самое то! В самом соку деточка!
Корни, десятилетиями спавшие в земле, осторожно зашевелились. Здоровенные жгуты выныривали, высовывая на свет свои безобразные наросты и проплешины. Откуда-то из глубины лезли и их тонкие собратья. «Это не люди! Не люди! - набатом звенело в его сознании. - Люди не могут так поступать! Люди просто не могут так поступать!».
- Повсюду эти корни! - пробурчал очкарик, отрезая девчонки место для бегства. - Того и гляди голову сломаешь! Надо сжечь весь этот лес к чертям собачьим!
Все произошло практически мгновенно. Не помнящий себя от бешенства Андрей сорвался! Со свистом корни вырвались на воздух и начали стегать двух связистов.
- Мой бог, что это? - застыв столбом от увиденного, проговорил первый. - Я что, сплю?
- А-а-а-а-а-а! - завопил дурным голосом второй, пытаясь закрыть голову от древесных плетей. - Прочь, прочь, дьявольское отродье!
Полевой китель мышиного цвета оказался отвратительной защитой от обычных веток, так и норовящих выдавить твои глаза. Древесные плети вспарывали целые борозды на скорчившихся от боли и ужаса людях. Сквозь свисавшую лохмотьями ткань просвечивало не знавшее загара тело, превращавшееся в одну сплошную рану.
Андрей продолжал хлестать не переставая. Удар за ударом ветки обрушивались по распластанным телам. Они молчали, перестав даже хрипеть и стонать. В воздухе стояло лишь чавканье, с которым плети врезались в окровавленную плоть. Он остановился лишь тогда, когда почувствовал, что на него кто-то смотрит. От удивления Андрей даже вздрогнул — ствол пронзила легкая едва заметная судорога. На него смотрела девочка! Невысокое создание с огромными глазами с ужасом смотрело прямо на него и её взгляд пробивался сквозь шевелящуюся листву, охапку окровавленных веток, шершавую кору. Казалось ее взгляд проникал прямо в его душу. В этот момент он испытывал совершенно необыкновенные чувства, которые подобно бурлящей реке переполняли русло его сознания и грозили снести все преграды на своем пути.
Девочка буквально вросла в корневой клубок. Ее острые коленки вдавились в рыхлую землю у подножия ствола, а худенькое тельце съежилось. Она была похожа на дикого зверька, которого впервые взяли на руки, от чего он шипел, приподнимал шерсть на загривке и прижимал крошечные ушки к своей голове.
«Бедное дитя, - пробормотал он, еле шевеля тучей листвы. - Ты же боишься... Не бойся меня! Я тебя не обижу». Откуда-то из глубины зеленой массы начал вытягиваться тонкий «шнурок» с несколькими ярко-зелеными листочками на конце. Прямо на глазах от длинной веточки осторожно потянулись молодые побеги. «Не бойся, деточка, - шелестели листья. - Я не страшный». Ветка, превратившаяся в вытянутую и отдаленно напоминавшую человеческую кисть, замерла у плеча ребенка.
- Не надо, - прошептала еле слышно девочка, не сводя потрясенных глаз с дерева. - Не надо... Не трогай меня!
Застывая на миг ветка осторожно поползла обратно. втягивая в себя лишние пальчики. «Иди, кроха, домой, - махнул Андрей на прощание веткой. - Иди и быстрее». Она неуверенно кивнула копной спутанных волос и с трудом поднялась на ноги, а через несколько секунд ее потемневшие от грязи пятки уже сверкали на дороге.
«Ну вот, - добродушно бормотал Андрей, слегка покряхтывая корой. - Дел натворил, а теперь убирай... Чего же мне с этими делать-то? Закопать что-ли?». Нижние ветки, изогнувшись почти до самой земли, ухватили трупы за ноги и потащили к оврагу, что пробрался почти до самого дерева. «Полежите здесь! - распрямил ветки дуб. - Думаю, вам это пойдет на пользу, да и мне удобрения не помешают». Сверху на сгрудившиеся трупы он набросал земли, осыпав край оврага.
4
В справной избе, единственной из села, красовавшейся своей новой крышей, горел яркий свет, а из-за неосторожно приоткрытого окна доносился рассерженный голос.
- Вот, дуреха-то! - шипел, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, мужчина. - Сколько раз тебе говорил! Не ходи! Не ходи! Ничего с твоей бабкой не случиться!
Раз! Раздался громкий хлопок! Кто-то, по-видимому, не сдержался и тут сразу же заголосил женский голос:
- Ой, мамоньки, что же теперь будет? Что же теперь с нами будет? Боже ты мой, за что же нам такая напасть-то?
- Заткнись, Марфа! Бог мой, целый дом баб и никакого толку! Уймись, и без тебя тошно! … Подожди-ка, окно-то у нас открыто. Вот дура! Тише вы все! Идет кто-то!
В дверь громко постучали. Хозяин, крупный мужчина с длинными холеными усами, с тревогой посмотрел в сторону сеней. Стук раздался вновь и было в нем что-то знакомое. «Свой кто-то, - подумал староста, с кряхтеньем подходя к двери. - Чужие так не стучат! Немчура давно бы уже дверь ломала».
- Кого там еще принесло?! - с деланным возмущением закричал он.
- Степан! - донеслось из приоткрываемой двери. - Это же Григорий! По делу к тебе.
Из-за двери показался кряжистый мужик с крупным свертком в руках. Следом за ним в комнату вошли еще двое, являвших почти копией первого. Они также были невысокими полными мужиками с роскошными усами и едва пробивавшейся сединой. На всех троих красовались расстегнутые пиджаки и широкие темные порты, заправленные в смазанные дегтем сапоги.
- Вона сколько вас?! - даже не удивился хозяин. - Ну что же, прошу к столу, раз уж пришли! Марфа, где ты дура-баба! Гости у нас! Давай накрывай!
- Не суетись, хозяюшка! - густым басом проговорил один из гостей, вытаскивая из свертка крупную бутыль. - У нас все с собой...
Они степенно расселись за столом, который словно по мановению волшебной палочки оказался заставлен продуктами. Странное это было сборище! С одной стороны, собрались вроде бы как и знакомые друг другу люди, а с другой — сидели они молча, словно воды в рот набрали.
- Ну, панове, пора и честь знать, - прогудел Григорий, решительно ставя на стол граненный стакан. - Благодарствуем тебе Степан за хлеб да соль... Дело у нас к тебе одно есть. Поговорить треба.
Староста внимательно посмотрел на говорившего.
- Люди говорят, что с внучкой твоей несчастье сегодня приключилось?! Бают, вроде как ссильничать ее кто-то хотел, да не вышло!
Хозяин напрягся; его огрубевшие от работы пальцы вцепились в край стола, а лицо медленно наливалось багровым цветом.
- Мало ли что бабы языком треплют! - прохрипел он. - Нету им никакой веры! Сбрешут — не дорого возьмут! А внучка моя цельный день дома по хозяйству моталась — то в огород, то в хлев. Некогда ей шастать, да с нехорошими людьми разговаривать.
