Глава 2 Путешествие в Аравию.
Прежде чем уехать, я на две недели засел в лаборатории, погрузившись в приготовление очередных лекарств. Подумав, забрал с собой весь имеющийся запас афродизиаков. Чай, к арабам еду, а не к шведам. На этот раз мой путь лежал не в Джибути, а в Судан. Давно хотел увидеть Хартум, бывший когда-то моей столицей. Как он там вообще? Расцвёл или превратился в очередную африканскую клоаку?
Перед отъездом я продал свою двухкомнатную квартиру (Фарах купил себе на заработанные деньги однокомнатную и переехал туда) и отдал часть денег Фараху, часть Негашу, а большую часть забрал себе. Для путешествия пришлось купить осла. Мог бы купить коня или верблюда, но зачем привлекать внимание? Осёл крепкий, довезёт как-нибудь. Я же паломничество по святым местам намереваюсь совершить, а не просто, так называемую, умру. (Умра — это малое паломничество, которое, в отличие от хаджа, может совершаться в любое время. Обряды умры состоят в хождении вокруг Каабы и между холмами Сафа и Марва.)
Оседлав осла и забрав с собою трофейный револьвер и такое же ружьё, отправился сначала в город Гондэр, оттуда в Гедареф и затем в Хартум. Путешествие долгое, но белый осёл исправно вёз меня на себе.
Чёрный на белом весьма демократично и, я б сказал, политкорректно! Главное, истошно не орать от увиденного, а то подумают обо мне плохо. Ничего хорошего мне по пути не попалось. Те же люди и та же грязь, та же нищета и та же саванна, ну, и те же горы. В моём мире, в котором я победил, всё-таки поприличней было. Ну, по крайней мере, на мой взгляд. И грязь чище, и горы выше, и люди красивее, и саванна зеленее…
Заводя разговоры на местах былых сражений и прошедшей славы, я пытался вычленить из людских воспоминаний хоть какие-нибудь крупицы знаний о событиях дней минувших. Но… То ли этот мир оказался очередной проекцией, то ли люди попросту всё забыли. Ни у кого в памяти ничего не осталось. Никто не помнил об Иоанне Тёмном. Никто! Выходит, мой прежний мир был альтернативной реальностью этого.
В глухих районах меня подстерегали различные опасности от диких животных до не менее диких бандитов. Однако благородный револьвер и меткое охотничье ружьё исправно помогали мне эффективно бороться как с одними, так и с другими. Гиены после пары предупредительных выстрелов сразу отстали, львов я не встретил, а пара особо одарённых негров после короткой очереди по ним решили держаться подальше. Ну, если кто-то из них выжил, конечно.
Время такое, подстрелив первого незадачливого бандита, я поверг всех остальных в бегство. Преследовать их на ишаке я не стал. Зачем загонять ни в чём не повинное животное, заставляя его носиться за своими двуногими собратьями? Ишаки должны знать своё место и держаться подальше от тех, кто на ишаках ездит и ишаками погоняет. Да и недосуг.
Пришпорив своё ездовое животное, я направился дальше. Никаких правил соблюдать я не намеревался, поэтому поступал согласно ситуации, как тот пресловутый Саид с его коронной фразой: «Стреляли...».
И вот передо мной возник Хартум. Остановившись в караван-сарае, я прошёлся по улицам города, тщетно стараясь найти хоть малейшие признаки империи Иоанна Тёмного. Но ни среди зданий колониального стиля, ни меж живописных трущоб я не нашёл ничего, что хоть отдалённо напоминало бы мой дворец. Не обнаружил вообще никаких следов столицы целого континента. Всё абсолютно чужое и совершенно чуждое. В истории этой реальности не было всяких чёрных империй и императора Африки.
Так грустно, что хочется курить. Постояв несколько минут на том месте, где в прошлой жизни блистал своим великолепием мой дворец, я пошёл обратно. Нахлынули разные воспоминания, главным из которых оказалась битва при Хартуме. Картина боя на какое-то мгновение буквально ожила перед глазами. Однако вскоре померкла, поглощённая криками горластых негров, пиликаньем автомобильных клаксонов и прочим городским шумом.
Переночевав, я снова отправился путь. Дорога проходила по бывшему караванному пути в знакомый мне город Порт-Судан. Долго ли, коротко ли, но я добрался и до него, погрузился на паром и отбыл в Джидду.
Будучи крупным морским портом, Джидда на добрых пятьдесят километров растянулась вдоль побережья. Но нас с ослом это не волновало. Облачившись, дабы не сильно выделяться, в длинную рубаху серого цвета под названием кандура и повязав на голову белый платок от солнца, я теперь мало чем отличался от африканского араба. Однако непосредственно для хаджа мне ещё нужна специальная одежда для паломников — ихрам. Её-то я и прикупил в специальном магазине, торгующем вещами для посещения Мекки.
Можно отправляться в путь. Осла, правда, пришлось продать, потому как паломничество лучше совершать самому.
Первым делом я посетил Мекку, исподволь наблюдая за окружающими меня паломниками. Как оказалось, это довольно тяжёлое испытание, особенно для людей преклонного возраста. Все лекарства у меня находились с собой, поэтому временами я оказывал помощь тем, кто чувствовал себя плохо. Действуя таким образом, я постепенно набирал себе клиентуру и известность. Ну, если насчёт клиентуры вопрос оставался открытым, то во всём остальном меня постепенно узнавали.
Совершив все необходимые обряды, я остановился в одной из специальных гостиниц для паломников. И однажды, спустившись в холл, чтобы отправиться в магазин, неожиданно услышал крики.
— Помогите! Помогите! — голосили люди, столпившись вокруг кого-то.
— Ему стало плохо!
— Врача!
Паломники сгрудились вокруг кого-то, бессмысленно суетились и кричали. Кто-то заметил меня, но я и так уже направлялся к окружившей человека толпе. Ведь помочь ближнему своему во время паломничества — святой долг каждого.
Больным оказался старик, выглядящий довольно крепко, но видимо что-то выбило его из колеи, раз ему стало плохо. Раздвинув плечами людей, я коротко бросил:
— Я лекарь. Отойдите, дайте воздуха!
Мой тон, суровая внешность и металл в голосе помогли им принять правильное решение. Толпа расступилась. Взяв старика за запястье, я считал его пульс, одновременно внимательно всматриваясь в лицо. Очевидно, у немолодого уже мужчины прихватило сердце. На это указывали и его посиневшие губы, и слабый пульс, и то иррациональное чувство, в обиходе называемое интуицией, что подсказывало мне порой правильные решения.
— Несите его ко мне в комнату, — распорядился я, — у меня есть необходимые лекарства. И вызовите врача, если вы ещё этого не сделали. У мужчины сердечный приступ. Вероятнее всего инфаркт. Однако точно определит только врач.
— Врача уже вызвали, — сказал один из мужчин, невзирая на мой приказ, не отошедший от старика вместе с остальными. — Но до клиники далеко, и он может не успеть. Я отговаривал Абдуллу от этой поездки, но он настоял. У него действительно есть проблемы с сердцем.
— Тогда отнесите его вон на тот диван, а я поднимусь в свою комнату за лекарствами. Я сделаю всё, что могу, чтобы он жил.
Люди подхватили старика под руки и за ноги и уложили его на указанный диван или, правильнее сказать, софу. Стрелой я метнулся в свою комнату и, схватив пузырьки с лекарствами, также стремглав помчался обратно вниз. Стакан и бутылка с водой нашлись у персонала гостиницы, и их тут же принесли мне.
Накапав своего снадобья в кружку и разбавив его водой, я аккуратно влил лекарство в рот больному. Снимающее спазм, укрепляющее и, наконец, расширяющее бронхи. Пациент задышал ровнее. Последним в ход пошло успокаивающее.
К моменту приезда врача больному стало немного лучше. Наскоро осмотрев, его сразу же погрузили в машину и с мигалками повезли в местную больницу. Бросив взгляд на отъезжающую машину, я собрал свои эликсиры и вернулся в номер, испытывая радостное чувство от правильно принятого решения. Почему-то я ни капли не сомневался: именно этого больного никак нельзя причислить к совсем уж простым паломникам, если не сказать больше.
