— Генерал Першинг в своё время пережил ужасную трагедию, — продолжал Блисс, — потеряв во время пожара почти всё семью, включая жену, единственную любовь его жизни. С тех пор он очень болезненно относился к неоправданным потерям. Думаю, когда он узнал что его любимое детище, Первая пехотная дивизия, была почти полностью уничтожена немцами, после того как русские бросили фронт, у него случился нервный срыв, и взяв только что прибывшую Сорок Вторую дивизию, и вызвав с севере тридцать третью генерала Белла с севера, чтобы отсечь русских от возможного бегства в Испанию, он кинулся в погоню, чтобы покарать мятежников и предателей, свалив командование на севере на своего начальника штаба и на генерала Лиггетта, оставшихся без резервов. К сожалению, он не учёл неопытность этих войск, не бывавших в боях и азиатское коварство русских, особенно Климоффа, что и привело к ужасному поражению и ещё более ужасным потерям. Помимо утопления наших пленных в Женевском озере, в боях с русскими были такие жертвы, каких не было ни в одном сражении со времён Сецессионной войны! Да и там что-то сопоставимое бывало нечасто. Надо признать, воевать этот Климофф умеет, даже там, где откровенно слаб — я про войну в воздухе.
— Бисмарк говорил: «Никогда не воюйте с русскими. На любую вашу хитрость они ответят непредсказуемой глупостью», — с усмешкой вставил Фош.
— Да уж, непредсказуемого там хватало, — помрачнел Блисс. — И не сказать, что слишком глупого. Таких потерь в старших офицерах у нас не было никогда! Русские уничтожили внезапным налётом не только Першинга с частью штабных офицеров Американских экспедиционных сил и едва сформированной Первой армии, которых он потащил с собой, но и весь штаб Сорок Второй дивизии, включая его начальника, очень многообещающего полковника Макартура, и командира дивизии генерал-майора Манна. Новый адъютант генерала Першинга, капитан Маршалл, тоже был очень способным штабным офицером, и мог вырасти весьма высоко. Как и командир Танкового Корпуса майор Паттон, погибший выбираясь из подбитой машины... А уж сколько было потеряно младших офицеров, и не только пехотинцев с кавалеристами, но и артиллеристов, которые в этой войне на вес золота! Начиная с моего знакомого, командира батареи лейтенанта Трумэна. Это ужасно, джентльмены! И ужаснее всего сознавать что я был лишён возможности удержать Першинга от этой никому не нужной погони и баталии у Женевы! — закончил окончательно скисший четырёхзвёздный генерал.
Присутствующие бросали на американца сочувственные взгляды. Скандал в Америке, вызванный разгромом у Женевы, весьма уронившим авторитет САСШ и их армии у союзников, особенно на фоне героизма каких–то португальцев, которых уже больше четырёх веков мало кто в мире принимал всерьёз и «Женевским купанием», которое заокеанские верхи расценили как плевок в лицо Америке, набирал обороты.
Конгресс и пресса жаждали крови и голов. Парламентарии впервые в американской истории вынесли импичмент полупарализованному президенту Вильсону, хотя и с милосердной формулировкой: «По состоянию здоровья». Занявший президентское кресло вице-президент Том Маршалл (не родственник, а однофамилец убитого адъютанта Першинга), пошёл навстречу «желанию нации». В отставку полетела большая часть администрации, за исключением морского министра Дэниэлса, к которому ни у кого не было претензий, и госсекретаря Лансинга, на которого слишком много всего было завязано в дипломатии САСШ, чтобы спешить с его отставкой.
Сам Блисс, на которого по должности казалось должен был автоматом свалиться ответ за все несчастья во Франции, избежал этого благодаря казавшемуся ему прежде весьма обидным, решению военного министра Ньютона Бейкера, который позволит фавориту администрации Вильсона Першингу не подчиняться штабу Армии САСШ, замкнув командующего AEF исключительно на себя и президента. По этой причине Блисс и не мог приказать Першингу прекратить его безумную погоню за русскими, и отстранить в случае отказа. О чём он с одной стороны весьма сожалел, а с другой это помогло ему остаться в стороне и выйти сухим из воды. Зато Бейкеру пришлось расплатиться за всё!
Конгресс принял решение предать экс-министра суду «за ненадлежащее управление, вредные и незаконные решения, повлекшие огромный ущерб для Соединённых Штатов». Вместе с бывшим военным министром на скамье подсудимых оказался и Эдвард Хаус. «Полковник», за то время что тёрся в Вашингтоне, обзавёлся не только множеством друзей, точнее партнёров по совместным гешефтам, но и многочисленными недоброжелателями, которые теперь поспешили припомнить «серому кардиналу Вильсона» и старое и новое. Президент Маршалл, ещё вице-президентом с трудом выносивший всемогущего советчика в Белом Доме, теперь с удовольствием принёс его в жертву. Правда, Блисс не сомневался что благодаря влиятельным связям Хаус в суде наверняка выкрутится, но крови из него попьют не пинтами и даже не галлонами, а баррелями, да и на дальнейшей политической карьере «полковника» можно ставить крест.
При этой мысли генерал, который все свои чины выслужил лямкой и кровью, не смог удержать злорадную усмешку. Хотя, поводов для веселья конечно не было никаких. Помимо штатских болванов Вильсона и Бейкера с Хаусом, обвинителям в Штатах непременно требовался виновник в погонах, причём генеральских. Першинг ответить не мог, так как уже отвечал перед более высокой инстанцией, Блисса виновником сделать не получалось, оставленные Першингом на севере начштаба AEF и зам Лиггетт тоже были не при делах, так что сначала попытались привлечь генерал-квартирмейстера AEF Омара Банди, принимавшего войска прибывшие в южнофранцузские порты и руководившего их отправкой на север.
Его обвинили и в том что он не принял вовремя командование войсками под Женевой после Першинга, чтобы не допустить разгрома, и в том что он допустил сожжение госпиталей с русскими ранеными, спровоцировав Климоффа на утопление пленных американцев, и в том, что возглавив наконец войска под Женевой, нарушил нейтралитет Швейцарии, что ухудшило отношения Вашингтона с европейцами, включая союзников, и вынудило платить Альпийской республике компенсацию за испорченную русскими железную дорогу и многое другое.
Банди виртуозно отбивался, предъявив приказ Першинга побыстрее протолкнуть к Лиону из портов Прованса побольше войск, и особенно артиллерии, чтобы взять русский корпус в кольцо и преградить ему дорогу в Италию через Савойю, так что когда после гибели Першинга прибыл к Женеве, сражение было уже проиграно а полковник Климофф со своим корпусом ушёл в Швейцарию. По этой же причине, по словам Банди, он не мог пресечь и поджоги госпиталей с русскими ранеными в Тулоне, Эксе и Ницце, так как в это время находился в Гренобле.
Нарушение нейтралитета Швейцарии генерал не отрицал, но оправдывал это стремлением захватить преступного Климоффа и его бандитов, и предать справедливому суду. И вообще, швейцарцы сами виноваты, пропустив русских через свою территорию без единого выстрела, да ещё снабдив патронами и взрывчаткой. В общем, генерал-квартирмейстер показал что свою должность занял не случайно, что у него комар носу не подточит, и что он не виноват а виноваты другие, и даже там где он всё же виноват (Швейцария), он всё равно не виноват. В итоге, главным виновником в погонах стал генерал-майор Белл-младший, командир Тридцать Третьей дивизии, принявший командование группировкой после гибели Першинга. Беднягу отставили с дивизии, и выкинули в отставку «за неспособность и неумение командовать войсками».
«А где бы он научился ими командовать? — подумал представитель Соединённых Штатов в Высшем Военном Совете Антанты. — Ни в Испанскую войну, ни в Филиппинскую, не командовал ничем больше батальона, потом на тыловых должностях, за год до войны получил полк, год назад генеральский чин, покомандовал годик на мексиканской границе, пугая бандитов, и сразу дивизия. Он и с ней то на войне едва справлялся, а уж целый корпус совсем не для него. А теперь о политике с таким пятном на послужном списке и мечтать нечего. Да и в совет директоров ни одна приличная корпорация не возьмёт. Хорошо хоть семья не бедная, пристроят где-то».
