Я посмотрел в глаза Полковника. Помотал головой.
Ответил:
— Не могу, Михаил Андреевич. Найдите себе другого помощника.
— Почему? — спросил Снежный.
Он взглянул на меня сверху вниз — строго, по-начальственному.
Я указал на дверь кабинета литературы и сообщил:
— Михаил Андреевич, я возвращаюсь в класс.
* * *
Прислушался. Не различил за дверью школьного класса ни звуки голосов, ни тот грохот, который доносился оттуда буквально минуту назад. Я провёл вспотевшими ладонями по ткани свитера на животе. Смочил языком пересохшие губы. Не успокоил разбушевавшееся в груди сердце. Но выровнял дыхание, откашлялся. Чувствовал на спине рассерженный взгляд Полковника. В моей голове ещё звучала гневная отповедь директора школы. И мой ответ на неё, который Михаилу Андреевичу наверняка показался глупым ребячеством: словами начитавшегося приключенческих книг шестнадцатилетнего мальчишки. Пока Михаил Андреевич сыпал приказами и уговорами, на его доводы в моем мозгу эхом откликалась фраза Лёни Свечина: «Солдаты их всех убили».
«Дебильные солдаты, — мысленно проворчал я. — И дебильные командиры, которые допустили всю эту хренотень. И дебильный Свечин со своими дебильными рассказами…»
Не обернулся: не посмотрел на Полковника — решительно постучал в дверь.
И тут же прокричал:
— Это Котёнок! Я вернулся! Я один! Стою с поднятыми руками! Откройте!
Глава 2
Я снова постучал. И всё же шагнул в сторону: под защиту стены — на случай, если ответом на мою просьбу открыть дверь кабинета литературы станет выстрел из автомата. Сразу не выстрелили. Я уловил тихие звуки голосов. Потом различил шарканье шагов. Услышал щелчки дверного замка. Увидел: дверь приоткрылась — совсем чуть-чуть. Почувствовал запах оружейной смазки. Разглядел через узкую щель широко открытые глаза Лёни Свечина (лицо одноклассника показалось мне бледным, будто обескровленным). Я показал Лёне ладони: медленно и плавно поднял их на уровень своей головы. Заметил дуло автомата, которое смотрело мне в лицо поверх плеча десятиклассника. Почувствовал, как мои ноги словно налились свинцом.
Повторил:
— Это Котёнок. Я вернулся. Я сделал всё, как вы сказали.
Свечин резко подался назад, будто его дёрнули за плечо.
Ствол автомата кивнул в сторону.
Я услышал:
— Входи!
Узнал хрипловатый голос темноволосого солдата. Не оглянулся на всё ещё смотревшего мне в спину Полковника. Переступил порог — увидел чёрный глаз автоматного дула в метре от своего носа.
— Закрой дверь! — скомандовал Чёрный.
Я выполнил его распоряжение: дважды щёлкнул замком. Демонстративно подёргал дверную ручку. И снова повернул голову. Обнаружил, что ствол автомата опустился: теперь он указывал точно на мой пупок. Черноволосый солдат осмотрел меня с ног до головы. Резко оттолкнул от меня Свечина, велел тому вернуться «на место». Взглянул на мои ладони — я прижал локти к рёбрам. Мне почудилось, что к аромату щелочного масла добавился спиртной запашок. Я посмотрел Чёрному в лицо, растянул губы в улыбке. Не шевелился. Потому что видел, как напрягся лежавший на спусковом крючке палец. Заметил, как от густой тёмной брови парня оторвалась капля влаги и полетела к полу — не проследил за её падением: смотрел солдату между глаз.
— Я сделал, как вы сказали. Всё передал.
— И что они ответили? — спросил Чёрный.
Он попятился, чиркнул подошвами по полу; убрал палец с курка, указал стволом автомата на мои колени. Я отвёл взгляд от его лица, взглянул на баррикаду из парт, которую в моё отсутствие выстроили у двери. Столы стояли один на другом (касались друг друга столешницами) — сплошным рядом: от стены до стены, параллельно окну. Я увидел, как Свечин прошёл вдоль этого ряда (по узкому коридору). Заметил, что Лёня свернул лишь в самом конце прохода: у самой стены. Наблюдал за тем, как черноволосый неуклюже, приставными шагами двинул по коридору между стеной и партами. Ствол автомата покачивался: смотрел то на одну мою ногу, то на другую. Я медленно брёл за Чёрным, не опускал руки — удерживал их на уровне лица.
Обнаружил, что проход между баррикадой из парт и дальней от входа в класс стеной узкий: меньше метра в ширину. Первым в него свернул Чёрный. Я двинулся следом за военнослужащим. Краем глаза увидел светловолосого солдата. Тот сидел за учительским столом, сменившим своё расположение. Белый был уже без верхней одежды (бушлат он повесил на спинку стула). Сжимал в руке корку хлеба, двигал челюстями (от чего шевелились и его оттопыренные уши). Я окинул взглядом столешницу учительского стола, где рассмотрел расставленные ровным рядком пять противопехотных гранат Ф-1 (с ввинченными запалами), шапку с кокардой, буханку хлеба, помятую старую флягу, початую пол-литровую бутылку водки («Русская», — прочёл на этикетке) и автомат Калашникова.
— Так что сказали-то? — повторил Чёрный.
Он махнул рукой и велел:
— Очнись, очкастый!
Я не без труда отвёл взгляд от гранат.
Просипел:
— Они…
Я кашлянул. Будто невзначай дёрнул головой — взглянул на своих одноклассников. Увидел учеников десятого «А» класса рядом со школьной доской. Десятиклассники сидели кто на портфелях или дипломатах, кто на полу. «Двадцать четыре человека…» — подумал я. Тут же мысленно поправил я сам себя: «Двадцать три. Сегодня на занятиях не было Волковой. Как и тогда: в прошлый раз». Мазнул взглядом по бледным лицам. Увидел на щеках девчонок блеск слёз. Заметил, что глаза некоторых парней яростно блестели. Школьники сидели плотной гурьбой, собравшись вокруг лидеров: Васи Громова и Наташи Кравцовой. Молчали. Следили за солдатами. Рассматривали они и меня — насторожено.
«Свечин говорил, что выживут пятеро, — вспомнил я. — Пятеро из двадцати четырёх человек…»
— Они спросили, почему вы выбрали Лондон, — сказал я. — Почему не Америку или не ФРГ?
Солдаты переглянулись.
— И это всё, что им интересно? — переспросил Белый.
Он перестал жевать.
Я сделал вид, что смутился.
Сказал:
— Про вас спрашивали, про оружие…
Кивнул на гранаты.
Пожал плечами, добавил:
— Ну… и про Лондон тоже.
Чёрный усмехнулся.
— А что тут странного? — сказал он. — Мы же не дураки! Понимаем, что из Финки самолёты в Америку нечасто летают.
Он поправил на плече лямку.
— Можно было бы и в ФРГ, — сказал Белый.
Он посмотрел на меня, будто на несмышлёныша.
— Но только могут ведь и обмануть, — заявил светловолосый солдат. — В аэропорту фиг отличишь ФРГ от ГДР: немцы и там, и там. А с англичанами проще. Ихний Биг-Бен ни с чем не спутаешь.
Черноволосый кивнул и сказал:
— Это точно! Мы его лет пять на уроках английского в учебниках разукрашивали!
Солдаты рассмеялись: громко, нервно.
— Когда будет автобус, не сказали? — спросил Чёрный.
Он подошёл к столу, но не выпустил рукоять смотревшего дулом на мои ноги автомата.
Я покачал головой.
— Рано ещё, — сказал Белый. — Сейчас приедут кгбэшники. И внесут ясность.
Черноволосый солдат указал стволом АКМ на мой живот.
— Ты им сказал, что мы вас всех тут положим, если они нам откажут? — спросил он.
Я заметил, как дернулось веко под его правым глазом.
— Сказал.
Солдаты обменялись взглядами. И снова посмотрели на меня.
Я поднял руки чуть выше.
— Ладно, — сказал Белый. — Топай к своим, очкастый. Или как там тебя? Котёнок?
— Сиди там и не рыпайся, Котёнок! — сказал Чёрный. — При любом резком движении я стреляю. Без предупреждения! Ты меня понял⁈
Он прикоснулся пальцем к спусковому крючку.
Я кивнул.
— Понятно.
Светловолосый солдат вытянул шею, сплюнул на пол.
Он ухмыльнулся и сказал своему напарнику:
— Подождём.
* * *
Обстановка в кабинете литературы сильно изменилась, пока я разговаривал с Полковником.
Я окинул класс взглядом, но не увидел свой дипломат.
