совместительству. Полный, некрасивый мужчина с почти квадратной головой, приплюснутым носом, оттопыренными ушами, залысинами, короткой светлой бородой, толстыми руками и раздувшимися пальцами, которые обжимали дорогие перстни с драгоценными камнями.
«Интересно, у него кровоток нормальный? Того и гляди, колечки-то передавят сосуды» — отстранённо подумал я, разглядывая «родственничка».
Одежда на нём была богатая — но очевидно, маловата по размеру… Лиловый камзол аж по швам трещал, когда дядя совершал даже малейшее движение.
— Что случилось? — спросил он неприятным, высоким голосом, совсем не подходящим его образу.
— Кайл напал на твоего сына! — выпалила тётя, подводя толстяка к отцу, — Посмотри! Попытался утопить! Избил, извалял в грязи!
Дальнейший рассказ моего кузена был образцом сценического искусства. Так всё переврать и украсить!.. Не уверен, что у меня получилось бы также!
— Я даже сказал, что помогу ему почистить стойла, хоть это и его обязанность! — закончил он, шмыгая носом и всхлипывая, — А он набросился на меня! Избивал ногами! Держал голову в воде, пока я не сблевал в ведро! А потом взял кнут, и если бы не мама…
— Ты хлестнул меня им по лицу, — спокойно заметил я, когда он замолчал, и указал на щеку.
— Заткнись! — взвизгнула тётя, — Тебе не давали слова, ублюдок! Гортрам, ты видишь, что происходит⁈ Он сошёл с ума! Напал на твоего сына! Совсем отбился от рук! Мы приютили его, кормили, одевали, растили, как собственного сына! А он так платит нам за доброту⁈
Дядя смерил меня взглядом своих заплывших глаз, и в них я увидел лишь ненависть…
— Когда твоя мать, моя сестра, умерла, как единственный родственник я взял тебя в свой дом, — протянул он, — Но за такое ты ответишь, тварь. Будь мы дворянами, Райнхард имел бы право убить тебя…
«А кишка у него не тонка?» — хотел было сказать я, но вовремя придержал язык. Незачем провоцировать конфликт и крики. Сначала надо хотя бы понять, какие у меня тут права и возможности. Не дворяне, значит? Хм… Это жаль, жаль… Было бы куда проще…
— Но мы — купцы. Я мог бы просто вышвырнуть тебя из дома, но ты ведь такой… Начнёшь болтать в городе, врать, красть… Сделаешь всё, чтобы запятнать нашу честь… Но ничего, ничего… Через две недели тебе исполнится восемнадцать — и по закону я буду не обязан тебя содержать. Ты вылетишь отсюда, — оскалившись злой улыбкой, произнёс он, — А пока… Советую подумать, как замолить такой проступок… Если Райнхард тебя простит, я подумаю над тем, чтобы оставить тебя в поместье… Конюшим, например. Но до того момента ты лишаешься всех привилегий моей семьи. Никаких карманных денег, никаких поездок на дракидах. Есть в доме тебе отныне запрещено — питайся со слугами.
Услышав это, мой кузен довольно оскалился — и я тут же понял, что его «прощения» мне не заслужить, как бы я не старался. Очень хорошо знаю такой тип людей — чистые крысы… Ну и ладно, не больно-то и хотелось извиняться! Поем со слугами, подумаешь, большое дело!
— Дальше — работа. Отныне будешь заниматься только дикими дракидами. Кормёжка, чистка стойл и всё остальное. И если ты хоть словом, хоть делом… Хоть чем-нибудь оплошаешь…
— Лучше бы тебе поумнеть! — прошипела тётя, положив руку на плечо мужа, — Иначе я лично позабочусь о том, чтобы после совершеннолетия тебе отправили на рудники!
У меня на языке так и вертелось с десяток колких ответов — но я понимал, что не стоит качать права. Не сейчас, по крайней мере…
— Ты всё понял⁈
— Да, — для пущей убедительности я опустил голову. Ну и для того, чтобы они не видели мою улыбку.
— И извинись перед Райнхардом! Немедленно.
Прикусив язык, я поиграл желваками.
— Был не прав, кузен. Не знаю, что на меня нашло… Наверное, солнце напекло голову.
Я смотрел ему прямо в глаза — и уж взглядом давал понять, что это всего лишь слова — ничего больше. И он прекрасно видел, что я ничуть не напуган. Не расстроен, не сожалею о случившемся, и не боюсь — ни дяди с тётей, ни уж тем более, его самого… И хоть на лице толстяка и застыла мерзкая улыбка, но во взгляде искрилось непонимание.
Он знал, чувствовал, что ему придётся ответить за случившееся… Ну и прекрасно! Разберусь с ним, когда мамочки не будет рядом… Что-что, а проглатывать такое поведение я не стану.
— Пока достаточно и этого… А теперь пошёл вон! — рявкнул удовлетворённый (и не заметивший моего взгляда дядя), — К завтрашнему утру стойла диких дракидов должны быть вычищены до блеска! Найду хоть каплю дерьма… Заставлю вылизывать языком…
Я ничего не ответил на эту мерзость, но зарубку в памяти поставил и на его счёт. Посчитав разбор полётов завершённым, развернулся на каблуках, и твёрдым шагом вышел из столовой.
На выходе едва не столкнулся со слугой, несущим огромное блюдо, заваленное едой. В нос ударил наивкуснейший запах, и я, поняв, насколько голоден, недолго думая, сцапал с блюда большой кусок горячего пирога.
— Вы… — начал было обалдевший слуга, но я только махнул ему рукой, мол «неси-неси».
Раз уж теперь я буду питаться со слугами, не грех воспользоваться шансом и попробовать, чего меня лишили с барского стола.
Пирог оказался нереально вкусным — сочным, с хрустящей верхней корочкой и невероятной мясной начинкой. Выйдя из дома, я направился в сад — следовало обдумать своё положение, и я не хотел, чтобы мне кто-то мешал. А то сейчас дяде или его истеричной жёнушке ещё взбредёт в голову отправить кого-нибудь следом и навесить на меня неприятных обязанностей.
И словно в подтверждение мыслей, меня тут же кто-то окликнул:
— Кайл! Кайл!
Я обернулся. Ко мне семенил рыжий, коренастый парень с тяжёлой челюстью, в кожаной куртке и таких же штанах. В руках у него был небольшой свёрток, а на боку болтались кинжал и дубинка. Охранник?
— Что? — остановился я, прикидывая, чего ждать.
— Ты чего натворил-то? — подойдя ближе, парень почесал шею, — Правду говорят? Нахлобучил… Этого?..
А слухи по усадьбе быстро разносятся… Но судя по гуляющей на губах охранника улыбке и открытому взгляду, он не особо переживал по поводу случившегося…
— Ну, по его словам, — неопределённо пожал я плечами, засовывая в рот последний кусок пирога.
Оглянувшись, парень хмыкнул:
— Как обычно…
