хорошо. Выдох пара. И, сделав первый шаг, ощутил дискомфорт в груди.
— Что за…
Зараза!
Я заметил рукоятку ножа, торчащую в области сердца. Че-ерт, и когда я пропустил эту маленькую деталь? Н-нужно дождаться скорую и… Детский смешок дальше в подворотне привлек мое внимание.
— А? — в глазах уже темнело.
Зеленый дождевик? Да, эта мелюзга играла около дороги. Выглядывала сейчас из-за угла.
— Сюда-сюда! — замахала она ручкой.
— Какого… — не знаю почему, но ноги сами понесли меня за ней.
А в голове вновь закрутились картинки прошлого. Странный вечер воспоминаний.
— Д-да чего ты… это просто кошка! — кашлял паренек, которого я окунал мордой в речку.
— Просто кошка? — смотрю на бездыханное тельце котенка. — А ты просто падаль! — вновь топлю живодера.
О, еще одно.
— П-почему ты помог мне? — смазливый парень в особо дикие времена заключения чуть не стал «красоткой».
— Помог? — почесал я щетину, отросшую после двухнедельного карцера. — На хрен иди со своей благодарностью… — Не моя вина, что его спасение совпало с моментом, когда эти упыри пытались пырнуть меня зубной щеткой.
Да уж… Хорошая у меня жизнь. Говорят, в последние моменты видишь что-то… Не знаю. Но явно не то, что вижу я. Мое лицо уже одной стороной на холодном снегу, упал. Лужа алого растекается, окрашивает снег.
«Бешеная собака».
Чертов предсказатель Женя.
— Хе, — выдавил я смешок. — Жил и помер.
Глупо и бесполезно. Страшно ли мне? Нет…
— Ты подходишь, — присела девочка на корточки. Гладила мои волосы. — Монстр снаружи и внутри. — Она хихикнула. — Но, будь рядом кто-то достойный, интересно, возможно ли преображение?
Последние слова утонули в темноте.
Может быть, это предсмертная агония… Или… Или я вправду вижу космос? Бесконечное число звезд кружится вокруг меня. Что-то тянет, тянет меня — и так же резко дергает в сторону. Вырывает, изменяет. Жуткая боль вдруг пронзает тело. Мои кости, кожа, мой рот. Все горит, смещается. И, когда я уже готов закричать…
…открываю глаза.
Тяжело дышать. Ведь я в воде. Нет, не вода. Тягучая жидкость блекло-желтого цвета заполняет легкие, ноздри. Моментально сориентировавшись, ощупываю подобие стекла, что держит меня взаперти. Но тут же нехватка воздуха отходит на второй план.
— Бл! — не вскрик, но бульканье.
Из-за стекла на меня смотрит… Твою мать, что это⁈ Подобие насекомого, тело многоножки до пояса, дальше человек. Бледная кожа, как панцирь, жвала на морде. Зеленые белки в глазах с черными точками вместо зрачков.
— Получилось! — радостно заголосил монстр. — Получилось! Ха-ха-ха!
Он говорил ломано, но я его понимал.
Какого⁈
Это ад? Самое логичное, что сейчас приходит в голову. Я сдох. Никогда раньше не умирал, но уверен, что сдох. И даже если меня откачали с ножом в грудине, передо мной явно не доктор или типа того. Черт… Надо было хотя бы разок почитать Библию, но с теми крохами знаний, что остались в памяти… кажется, вроде должны быть… ну, рога, крылья, котлы, адский огонь. А существо все же походило на насекомое.
— Бл!.. — вновь начал я задыхаться, пуская пузыри.
Надо выбираться!
Занес руку, сжал кулак. Тесно, но для удара места хватит. Костяшки врезались в стекло… никакой боли. На мгновение я задержал взгляд на собственной коже. Она была такого же цвета, как у моего заточителя. Бледная, от пальцев до локтя — хитин, словно вживленная в плоть броня.
Срань! Сейчас не до этого!
Еще удар! Пошла трещина.
— Нет-нет! — испугалась «многоножка». — Прошу, успокойся! — задергалось существо из стороны в сторону, не зная, что сделать в первую очередь.
Я продолжал наносить удары. И в этот момент парад уродцев пополнился. В помещение, забитое столами, колбами и перегонными аппаратами, влетел еще один гуманоид, уже более походящий на человека. Выглядел как дикарь. Набедренная повязка, те же вкрапления хитина, не волосы, но грубые жгуты, напоминающие дреды. Вновь черные белки, зеленые точки зрачков.
— Сун аткр атика! — взмах копьем. Когда он… или оно?.. говорило, вместе с губами дергались шрамы на щеках.
— Как они нашли нас? — отвечала многоножка, явно понимая говорящего. — Зеленая мать! Надо уходить!
«Мудила! Выпусти меня!» — хотелось бы мне сказать, но сквозь жижу прорывалось только мое бульканье.
— Син ао то ча… У тебя получилось, — опешил пришедший.
— Да-да, об этом потом! — сваливала многоножка инструменты в раскрытый мешок. — Сейчас я…
Я пробил стекло! Жижа разлилась по залу, раздался звон падающих осколков.
— Ха-а! — сделал я глубокий вдох, отхаркиваясь. Сразу поднял голову, попытался встать. Упал на колени. Ноги… Ноги не слушались.
— Сун ропиро! — указала многоножка пальцем на другой проход. Его товарищ стоял на месте. — Иди, говорю! Подготовь путь к отступлению!
— Так точно, настоятель! — за спиной гуманоида показались крылья: не то стрекоза, не то муха. И воин с копьем, пролетев через зал, скрылся в открытом проходе.
Все вокруг… было сделано не из камня или дерева, а из чего-то затвердевшего, будто некогда живого и превратившегося в подобие черной глины.
— Г-где я?..
Я охренел от собственного голоса. Он был не мой, это точно.
— Уро-Зот! — многоножка быстро подползла ко мне, хотела прикоснуться руками. Но кулак мне удалось поднять, тело получило импульс. С непомерным усилием я подавил удивление. Ведь… из моего локтя показалось лезвие!
Твоего отца! Самое настоящее лезвие!
Им можно было рубануть, сейчас это самое главное.
— Тише, спокойнее… — чуть отступило существо. — Я не враг тебе.
— Ч-то происходит? М-м-м… — мигрень насиловала виски.
— Я отвечу на твои вопросы, Уро-Зот, — вдалеке слышалась возня, крики, явно шел бой. — Но у нас нет времени.
— Что ты сделал со мной⁈
Новая попытка приподняться. От крика мой рот расширился… Непривычное чувство. У меня такие же шрамы на щеках, как у копьеносца, но… Это не просто шрамы, а продолжение рта!
Свободной ладонью я прикоснулся к челюсти, возвращая все в норму.
— Ты идеал. Столько лет! Первый Уро за столько лет! — пытался подавить радость многоножный. Покосился назад: звуки боя приближались. — Тр то кача. М-м-м… умоляю, прошу тебя. — На его лице действительно читалась печаль. — Сейчас мы оба в опасности, доверься мне, и потом будут ответы.
