на душу брать я пока не готов.
Те двое с криками побежали за мной, но быстро отстали. Бежать с вилами или большой дубиной в руках по лесу неудобно, да и не выглядели те трое как атлеты. До меня доходили истории о том, что в года неурожая фермеры собирались в преступные банды. Может, и это такие же охотники за лёгкой наживой.
Стоп! Какие еще слухи о фермерах? Откуда я вообще знаю, что эти гады были похожи на местных фермеров? Я что, что-то знаю об этом мире? Очень интересный вопрос. Убегу подальше и подумаю об этом.
Когда окончательно убедился в том, что отстал от них, я перешёл на шаг и изменил направление движения. Оставаться на месте нельзя. Мало ли, может тут еще таких пачка бродит. А если наткнусь на реальных душегубов? Да те и спрашивать не станут!
Вскоре мне послышался стук копыт. Я, измазав грязью и травой доспех, стал на корточках пробираться к источнику шума.
Оказалось, это была дорога, а не тропа. Широкая такая дорога, по которой строем двигалась целая колонная вооружённых до зубов всадников. За ними тянулись телеги с бочками и коробами. Припасы… Голод начинал подступать, но обращаться к вооруженным людям с просьбой меня покормить мне в голову не пришло. Опыт последних суток не располагал к доверию. Потому я решил пойти в противоположном колонне направлении. Оно как раз совпадало с моим первоначальным, а значит, я не выйду к тому месту, где на меня набросился ошалелый самурай, или как их там. Уроки ориентирования на местности в старших классах научили меня всегда запоминать, в какую сторону двигаюсь… никогда не понимал, почему учитель был в этом так строг, но теперь понял. Спасибо вам, Степан Валерьевич… за ту двойку по ОБЖ, что я у вас с пятого раза только пересдал.
По дороге идти было легче. Пусть она и была таким же грунтом, но придавленный лошадьми и деревянными колесами слой лесной подстилки был куда приятнее, чем торчащие корни и бесконечные перепады рельефа. Да и кустарник уже не пытался выколоть мои глаза.
Часть проблем ушла, но возникли и новые. По уши в грязи, в плотной одежде и под палящим солнцем (кроны деревьев,растущих вдоль дороги, накрывали её лишь частично), я потел больше, чем на самых интенсивных тренировках. Это было сравнимо с баней.
Путь вывел меня к какому-то холму. Я свернул с дороги и поднялся на него, чтобы осмотреться. Благо, деревьев на нём было значительно меньше, а противоположный склон оказался куда более крутым. Это стечение обстоятельств позволило мне увидеть реку и небольшое поселение в паре километров.
Устроившись в тени дерева, я снова вернулся к анализу ситуации.
Теперь я точно уверен, что я не в своем привычном мире. Говорю я на другом языке. В месте куда я попал, в ходу холодное оружие. Я нахожусь в лесу, через который сейчас движется чье-то конное войско.
И да, меня пытались ограбить трое оборванцев, которых я принял за разоренных фермеров. Но почему я так решил? Не зная этого мира и включив логику, я мог подумать, что это, например, дезертиры.
Но точно уверен, это не дезертиры и не шурды, а именно фермеры? Блин, какие еще шурды? Похоже, что я получил вместе с телом не только новый язык, но еще и определённый набор понятий. Я понимаю что шурды не должны быть так одеты и, скорее всего, мне действительно встретились разоренные вольные фермеры.
Еще я понял, что не боялся их по-настоящему. Чувствовал, что моих навыков меча хватило бы чтобы расправиться с ними. Я чувствовал гнев на них, но не хотел доставать меч, потому, что они не достойны умереть от благородного оружия. Это честь, которую нужно заслужить. Для таких как они есть плеть. Но у меня как раз плети не было. Зато оказались кулаки КМС по боксу, который не брезгует ударить простолюдина по наглой роже.
В своей жизни я не раз учил зарвавшуюся шпану, переоценивающую свои силы. Но я знал, что на нож с кулаками лучше не идти. Я помню Пашку. Он нарвался на тройку подвыпивших придурков, решивших скосить в парке денег. Когда его тормознули и начали наезжать на тему: «подогрей братву на бабки или братва обидится», Паша с ходу начал раздавать свои любимые крюки. Через несколько секунд хулиганы лежали в отрубке, а Пашка сплюнул и пошел дальше, не заметив, что его уже убили. Пока он махал кулаками, один из выродков успел коротко ширнуть его снизу лезвием финки.
Порез был не глубокий, но, когда, идущий после легкой победы домой, Пашка заметил что истекает кровью, было уже поздно. Внутреннее кровотечение сгубило его за несколько минут.
Поэтому, когда я двинулся к здоровяку с топором, чтобы его вырубить, я был явно не в себе. Топор – серьезное холодное оружие. То что им дрова рубят, не значит, что к нему можно пренебрежительно относиться. Стрельцы Ивана Грозного были вооружены бердышами*. А бердыш – это тот же топор. А стрельцы – первый вид регулярных войск в России. И не надо думать, что они были грозной силой благодаря пищалям*. От бердышей в итоге погибло больше народу, чем от свинцовых пуль.
Подумав, я понял, что шел к фермеру, зная что он по сравнению со мной медленный и неуклюжий. Он не смог бы ударить меня, просто не успел бы. Я мог просто пнуть его ногой, как собаку, но земные привычки взяли свое и я провел апперкот в челюсть.
Получается, что я не совсем я. Это тело имело другого хозяина, чьи привычки сейчас влияют на мое поведение. Но что сейчас с ним? Он умер или уснул? Может в любую секунду в моей голове может очнуться альтернативное эго и начнет со мной разборки по поводу управления вновь приобретенным домом моей бессмертной души?
А может это какая-то симуляция? Я под наркозом подключен к виртуально реальности в ходе безумного эксперимента безумных ученых на службе у самого лучшего государства?
Нет, вряд ли. Против этой версии говорит все, что я знаю о человеке благодаря учебе в медицинском.
Также точно я знаю, что это не галлюцинации. Уже проверил на элементарном тесте с глазными яблоками. Нажал по очереди на правое и левое глазное яблоко. Изображение начало двоиться, потом восстановилось. Галюны бы не двоились. А жаль. Лучше пролечиться от галлюцинаций, чем попасть в мир средневековья, где два раза в сутки тебя пытаются убить.
