я взгляну? — осторожно предложил я.
— Нет, — дед резко мотнул головой. — Отдохну и со свежей головой пересмотрю всю схему. Я должен сам разобраться, что с ней не так, Саша.
— Хорошо, — согласился я с сожалением.
Но так действительно бывало. Когда очень долго работаешь над созданием схемы, перестаёшь замечать очевидное упущение. Иногда стоит отвлечься, чтобы потом сразу найти ошибку.
Если у него снова не получится, то нарушу ещё одно правило — не лезть в чужую работу без спросу. Но здоровье патриарха мне было дороже.
Прибытие лекаря после обеда пришлось как нельзя кстати. Я попросил его немного подбодрить Луку Ивановича, влить побольше жизненной силы. Целитель лучше понимал в этом деле, так что я решил довериться мастеру.
После короткого скандала, Прохора всё же уговорили восстановить зрение. Я его не предупреждал, знал, что наотрез откажется.
Процедура не заняла много времени, никаких болезней у боевого старика не было, так что всё решилось быстро. Слуга же, упорно не хотевший открывать глаза по окончании, когда всё же сделал это, то вдруг прослезился.
— Так бывает после излечения, — деликатно объяснил эскулап. — Эффект работы магии.
— Да-да, — старик утирал слёзы и часто моргал, оглядывая всё вокруг, как в первый раз. — Магическое это.
Я просто его крепко обнял. И поклялся себе мысленно, что никакая хворь старика не одолеет. Ни одного, ни другого.
Мастер-целитель отправился к патриарху. И пробыл у него не менее часа. К концу которого я уже извёлся, потому как обычное обследование у магов жизни занимало минут пять, ну десять.
В то, что они вдруг решили завести светскую беседу и за ней проводят время, я не верил. Чуть не попросил призрака пойти и посмотреть, что там происходит.
Лекарь вернулся и первым делом осушил графин с водой. Я присмотрелся: он был полностью измотан. Отдал всю силу, без остатка.
— Павел Фёдорович? — с тревогой спросил я.
— Извините, жажда одолела, — мужчина устало опустился на стул.
— Да чёрт с ней, с водой. Что происходит?
— Ваше сиятельство... — эскулап замялся, не решаясь принести дурные вести. — Боюсь, что дела плохи. У Луки Ивановича начался процесс угасания дара.
На меня словно ушат ледяной воды вылили. Самая страшная болезнь для мага — угасание дара. Вместе с магией уходила жизнь и разум, превращая могущественного человека в беспомощного и слабоумного.
— Стадия начальная, обратимая, — лекарь весь съёжился, до того ему было неприятно сообщать мне диагноз. — Хорошо, что его сиятельство занялся работой, иначе могли бы упустить, а потом уже было бы поздно... Я сделал что мог, но мне не под силу остановить угасание.
— Кому под силу? — я подобрался и выдохнул: нужно просто найти решение.
— Высокоранговому магу. Второй, а лучше первый ранг, Александр Лукич. И процедура... очень дорогая.
— Это неважно, — я отмахнулся. — Вы знаете, где такого найти?
— В императорской лечебнице разве что. Только туда так просто не попасть, разве что по рекомендации самого императора.
— Дайте адрес.
Нужно будет, получу бумагу от императора. Похищу этого целителя, в конце концов. Главное, что есть способ. Остальное — мелочи.
— Сколько у него времени? — я уже прикидывал в уме, что будет быстрее — проникнуть в императорский дворец или в лечебницу.
— Пока время есть, — эскулап, увидев мою решимость, даже слегка улыбнулся. — По самым неутешительным прогнозам полгода. В лучшем случае год.
У меня камень с души упал. Ну вот нельзя было с этого начать? Я же представил, что уже завтра дед с ума сойдёт. Лекари, конечно, совершенно не умели расставлять приоритеты в беседах о болезнях.
За полгода я горы сверну, не то что уговорю одного мага помочь. А на самом деле сверну гораздо раньше.
— Извините, мне надо отойти, — я резко поднялся и быстро вышел.
Торопился я в спальню к патриарху. Раз уж я себе накрутил, представляю, что у него в голове происходит.
Дед лежал в кровати и безучастно смотрел в окно. На звук открывающейся двери он даже не обернулся, просто равнодушно произнёс:
— Оставь меня.
— Вот уж нет! — я подошёл и сел на край кровати. — Мы это уже проходили, Лука Иванович.
— Вот именно, так что второй раз не сработает, Саша, — старик упорно изображал смиренного со своей участью.
— Я что-то не понял. По какой причине ты вдруг подумал, что я не справлюсь с такой ерундой? — возмутился я.
Патриарх медленно повернул голову и посмотрел мне в глаза.
— Ерундой? — он тоже завёлся.
А говорил, что не сработает. Я улыбнулся:
— Конечно ерундой. И я уже знаю, что делать. Так что если ты снова собрался умирать, то разочарую тебя — ничего не получится. Ты у меня ещё женишься.
— А это на кой? — дед окончательно пришёл в себя.
— А чтобы было кому за тобой приглядывать. А то на миг одного оставишь, сразу на тот свет собираешься. Не надоело ещё?
— Шутки у тебя дурацкие, Саша, — проворчал он и сел. — Ладно, рассказывай свой план.
План у меня был простой и крайне эффективный. Починить артефакт для ректора императорской академии и оплатить исцеление патриарха. Остальное уже детали, решаемые в процессе. Как проникнуть в императорскую лечебницу, как убедить лекаря взяться за лечение, как всё это провернуть, не привлекая внимания жандармов...
Но деду я сказал ещё проще:
— Я всё устрою, а ты отдыхай.
— Вот ещё! — Лука Иванович решительно поднялся. — Не буду я в постели валяться.
Напоминать ему, что буквально минуту назад он этим и собирался заниматься, я вежливо не стал.
— Чем помочь, Саша, говори.
— Свяжись с Христофором Георгиевичем, — немного подумав, ответил я. — Возможно у него есть связи, чтобы устроить визит в лечебницу.
Деду идея не очень понравилась, не любил он в слабостях признаваться. Но в итоге он согласно кивнул, тяжело вздохнув. Всё же Воронцов друг семьи, а не просто какой-то знакомый.
Стоило попробовать лёгкий путь, прежде чем переходить к сложным.
— Ты только Прохору не говори, хорошо? — попросил патриарх. — Не надо его волновать. Он же изведётся, опекать чрезмерно начнёт.
— Не скажу, — пообещал я. — И Павла Фёдоровича попрошу молчать.
— Спасибо, Саша, —
