меня в ГОВД к Кулебякину, когда я еще не знал, что он мой начальник, и хотел через ментовку с новой личностью своей определиться. Удивлению дружинников не было предела, когда они увидели, как я распоряжался участковым и рулил действом по водворению двух задержанных в КПЗ.
Вызванная мной из трезвяка фельдшер их перевязала, благо кости у жуликов оказались целыми, Мухтарка кусал со знанием дела, запросто мог травмы поболее оставить, но чуял, что не надо. Или, быть может, обучен так был — не знаю…
В общем, после всей этой административно-протокольной возни время уже стукнуло четыре утра. В общагу пришлось долбиться. Оно и понятно — избушка запиралась на клюшку в одиннадцать ночи. Разбудил я недовольную Василину Егоровну.
Та грозилась милицию вызвать спросонья, но, увидев меня, перепачканного кровью, заохала и схватилась за сердце.
— Морозов⁈ Кошки-матрёшки! Что с тобой?
— Ерунда, — улыбнулся я. — Бандитская пуля.
— Скорую вызвать?
— Не переживайте, это не моя кровь…
— Ну, Морозов!.. — выдохнула коменда. — Совсем мужиком стал…Ты ли это?
— Я, я, Василина Егоровна, а кто же еще? Не инопланетяне же!
— А вот не скажи! У меня подруга дочке книжку достала детскую. Так там про космических пиратов написано, — начала вещать коменда.
В СССР было принято пересказывать друг другу книжки, хороших изданий на всех их не хватало.
— Так вот, — продолжала Василина Егоровна. — Она рассказывала, что космические пираты могут принимать облик любого человека.
— Дайте угадаю… А зовут их Крыс и Весельчак У? — прищурился я.
— А ты откуда знаешь? Кошки-матрёшки! Книжка в тираж даже еще массовый не вышла, ей по блату прислали пробники.
— Я же и есть пират… — многозначительно кивнул я. — Космический.
— Ой! Да иди ты! — отмахнулась женщина. — Умойся хоть, а то страшный, как мой бывший с похмелья.
— Вы и замужем успели побывать?
— Скажешь тоже, замужем… одно название. Ни свадьбы, ни колец, ни жизни… Прям верно заметил — «побывать».
* * *
Будильник разбудил меня ближе к обеду. Я его завел на попозже. Дребезжал, как никогда громко. Видно, паразит, за утро сил набрался.
Несмотря на то, что продрых я долго, чувствовал себя немного разбитым. Рёбра ломило. Опять утреннюю тренировку пропущу. Да и не утро уже вовсе. Ничего, наверстаю позже. Вся жизнь впереди…
Вчерашняя ночь показала, что лейтенант Морозов в физическом плане — уже совсем далеко не рохля.
Снова я подумал, что надо гири прикупить, все некогда забежать в спорттовары. Или, может, вообще в секцию какую пойти? А что? Сейчас, кстати, всякие каратэ в почете. Их пока в СССР не запретили еще, все впереди, и секции цветут буйным цветом. Но этот вид единоборств меня не особо впечатляет. Стойка, будто на шпагат хочешь встать, и удары из-под ребер, а морда в это время, получается, открыта всегда. Ерунда какая-то. Уж лучше на бокс или на борьбу пойти.
Приняв контрастный душ, я словил желанный бодряк. Наспех позавтракал, а точнее, уже пообедал холодной жареной колбасой, которой заботливо оставил мне целых полсковороды Нурик. Запил все кефиром (чаёвничать некогда) и помчался в отдел.
Мухтар встретил меня с видом довольным, но совсем не голодным. Не прыгал на сетку и не подталкивал к калитке пустую миску.
Отлично! Кто-то его догадался-таки покормить. Я, конечно, сказал дежурному, чтобы он все организовал с утра по кормежке, но в этот раз был не Баночкин, и на него надежды не было. Еще сказал, чтобы тот передал Кулебякину, что меня с утра не будет по причине того, что ночью работал.
Но судя по тому, что начальник свесился из окошка, едва увидев меня возле вольера, и, главное, курит и пристально смотрит, то получается, что дежурный и про это забыл. Но Мухтара кто-то покормил. Рожа довольная и сытая. Или крови вчера напился? Вампир… Ха.
— Морозов! — наконец, окликнул меня из окна начальник. — Ты где ходишь? Это ты только сейчас на работу соизволил явиться?
— Работал ночью, Петр Петрович, зайду, доложу.
— Ладно, — отмахнулся тот. — Предупреждай в следующий раз.
И убрался из окошка, ловко пульнув окурок в бурьян у забора.
Я подошел к своему строению, увидел, что дверь не заперта. Рука почему-то сама нащупала то место на поясе, где должна была висеть кобура. Никогда не было такой привычки, а сейчас вот здрасьте.
Но пистолета, естественно, не было, я его сдал еще ночью. Он у меня был не на постоянном ношении, хотя в свете последних событий, думаю, надо бы разрешение выбить на постоянку. Но там тоже заморочек много, сейф нужен. А я в общаге живу. Да и на испытательном — нет, нет, не дадут.
Постоял, подумал, кто там ко мне вломился, потом понял, что, наверное, свои — среди бела дня враги в ментовку не придут.
Дернул дверь и вошел…
— Привет, Сан Саныч! — воскликнул Серый. — Долго спишь! А я Мухтара покормил, вольер почистил.
Я и забыл, что дал Серому ключ от кабинета, на тот случай, если вдруг я не приду вовремя (как сегодня) — чтобы он занимался собакой.
— Молодец! — похвалил я. — Как там сестра? Не спалила тебя, что поздно вечером отсутствовал?
— Э-э! Еще как спалила, — вздохнул паренек. — Понимаешь, какой закон подлости — как дома сижу, так в комнату ко мне в жизни не зайдет, как отлучился — ей понадобилось вдруг фломастеры взять на ночь глядя. Как чувствовала…
Он скорчил гримасу досады.
— Сильно ругалась? — уточнил я. — Ты нас не выдал?
— Не выдал, конечно, сказал, что с пацанами на стройку в войнушку играть бегал. Днем там рабочие — не сунешься. Разозлилась! Даже тапком меня хотела отходить по заднице, но я не дался, не маленький уже, тапок выхватил — и в форточку его.
Я присвистнул.
— Суровая у тебя сеструха, и тапок жалко.
— Да он дырявый был, второй целый дома лежит. В общем, сейчас мы с ней не разговариваем. То есть, взаимно.
Обиделся Андрей на заботу.
— Хреново, надо бы помириться.
— Да заколебала она.
— За тебя беспокоится…
— Ага, так беспокоится, что за тапок хватается. Думает, что я балбес и на все мне пофиг.
— А ты не балбес? — прищурился я.
— Балбес, конечно, — честно
