Она отпустила одну мою ладонь, оставив себе лишь левую, закрыла глаза и замерла. Я тоже замер, как и весь мир вокруг. Казалось, даже время остановило свой бег.
Продолжалось это один миг или целую вечность. Кто знает точно? Кто скажет, чем одно отличается от другого? Никто. Лачи выпустила мою ладонь.
– Не вижу, – сказала она с сожалением, – эта страница жизни закрыта от меня. Знаю только, здесь ОНО не по твою душу.
Тоже мне откровение, это я и сам прекрасно знал. Следующий вопрос уже рвался у меня с губ:
– Я с ним справлюсь?
И снова в ответ совсем не то, что хотелось услышать.
– Ты можешь с ним справиться. Это тебе по силам. Остальное зависит только от тебя.
От меня. Я усмехнулся. Опять ничего нового. Я постукал себя ладонью по нагрудному карману и спросил:
– А с этим, что делать?
– Ждать. – Лачи накрыла мою ладонь своей. – Просто ждать.
Потом она развернулась и забралась в возок. Легко, проворно, словно только что и не хваталась за поясницу.
– Прощай, – кивнул мне цыган.
Он отвернулся и причмокнул губами. Лошадь тронулась. Скоро я увидел Лачи сидящую на краю возка.
– Чего ждать? – прокричал я.
– Когда придет время, ты все поймешь сам. Просто рассыпь соль.
– Зачем вы мне помогаете?
Я реально не мог этого понять.
Лачи сверкнула глазами, усмехнулась.
– Боженька велел делать добрые дела…
– А если бы я в тот раз отдал вам деньги, вы бы мне тоже помогли?
На этот раз она усмехнулась куда откровеннее.
– Не спрашивай о том, чего не случилось. Думай о том, что есть.
А после залезла в возок.
Прощаться она не стала. Я тоже больше не проронил не слова. Только думал: «Надо же, Боженька ей велел». Цыгане и добрые дела в моей голове слабо сочетались между собой. Но пусть так… Кто их разберет?
Возок удалялся, медленно, неспешно. А я стоял и смотрел ему в след. В какой-то момент мне показалось, что он просто исчез, растаял в вечности. Я убрал руку от рубашки. Под пальцами что-то зашуршало. На траву, мне под ноги упал рубль. Тот самый рубль, что я отдал цыганке.
Сегодня ей и правда не были нужны эти деньги. Мои губы прошептали:
– Чудны дела твои, Господи, чтобы цыганка и не взяла денег! Разве такое бывает?
Глаза меня убеждали, что бывает. Я поднял последний рубль, сунул ладонь в карман брюк – тряпица была на месте. И значит, мне ничего не причудилось, не приснилось. Нагрудный карман оттопыривал мешочек.
Я огляделся, чуть в стороне обгорелой кучкой лежал камышовый пух. Рядом валялся раздавленный коробок. По траве были рассыпаны спички.
* * *
Базар я прошел без остановок. Лишних денег не было, а соблазнов вокруг хоть отбавляй. На выходе опять сидели неизменные бабки с семечками. Только мне сегодня не были нужны ни они, ни их товар. Я перешел дорогу и остановился возле сельпо.
У крыльца без дела слонялась троица унылых субъектов в ожидании чуда под названием «Русская». Правда, объект мечтаний получить они не могли – на двери, с той стороны, за стеклом, висела самодельная табличка – кусок фанерки с приделанной сверху веревкой. На ней красным суриком было написано: «Закрыто на прием товара».
Я тысячу лет не видел таких табличек. Из чего их только не делали магазинные умельцы в советском союзе: из фанеры, картона и даже из оргстекла. Сейчас такое осталось лишь в глубинке, где сетевая торговля не успела убить маленькие магазинчики.
Следом за мной подтянулась молодая мамаша с коляской.
– Закрыли, – расстроилась она, – не знаете, надолго?
Я не знал.
– На двадцать минут, – ответил один из троицы и пожаловался: – только что закрыли, мы совсем чуть-чуть не успели.
Дамочка оглядела страдальцев неприязненным взглядом, фыркнула и заняла место прямо возле крыльца, отгородившись коляской, как щитом.
Я никуда же не спешил. Отошел в сторону и остановился возле тумбы с афишей. Выбор был невелик. «Женщина, которая поет» – фильм, который никогда не любил, вряд ли понравится сейчас. И индийский «Конец ночи». По воспоминаниям нечто неимоверно кровавое и жестокое. Все не для меня. Кошмара мне хватает и здесь, наяву.
Я обошел тумбу. На афише был изображен румяный богатырь верхом на мотоцикле. По бокам от него стояли две девушки в коротких цирковых платьях. Сверху было написано: «Впервые в городе! Гонки на мотоциклах в шаре!».
Сразу вспомнилось, в тот раз они тоже были здесь.
– Мальчик! – донеслось от магазина. – Мальчик!
Я обогнул тумбу и глянул на четвертую сторону. Пусто…
– Мальчик! – Меня дернули за рукав.
Я обернулся. Рядом стояла дамочка с коляской.
– Ну что же ты, – сказала она с укоризной, – я тебя зову-зову, а ты не отзываешься.
Я даже не успел спросить, что ей надо.
– Посмотри за Юрочкой, я быстро!
Она оставила коляску мне и бегом побежала к магазину.
Глава 16. Зеркало
Вернулась она действительно быстро. Я только и успел что довезти коляску до магазина и встать возле крыльца. В авоське у нее было два кирпичика хлеба и бутылка кефира. Сквозь сетку посверкивала знакомая зеленая крышечка.
Следом из дверей сельпо бочком-бочком выбралась страждущая троица, очень странно притихшая, обогнула молодую мамашу по дуге и поспешно скрылась в кустах за зданием. Это было похоже на бегство. Женщина проводила их неприязненным взглядом.
– Нужнее им… – пробурчала она себе под нос и добавила вслух: – Обнаглели совсем!
Стало ясно, что в магазине за место в очереди разгорелась война. Женщина засунула покупки в сетку под коляской и бросила напоследок:
– Спасибо, мальчик, ты меня очень выручил.
И уехала. Я усмехнулся и поднялся по ступенькам.
В магазине царило оживление. Две объемистые дамы сноровисто раскладывали продукты на прилавках. Помогал им плюгавенький мужичок в спецовке. В той части магазина мне ничего не было нужно, поэтому я сразу пошел на другую половину, где по-прежнему скучали валенки. Продавщица там тоже скучала, поэтому неожиданно обрадовалась мне и спросила:
– Что тебе?
Я выудил из кармана рубль, оставшуюся мелочь, высыпал на стекло витрины и сказал, не питая особой надежды:
– Фонарик. – А потом пояснил, непонятно зачем: – Я разбил сегодня один.
Она завздыхала, придвинула к себе деньги, пошевелила пальцем монетки – рубль семьдесят пять. Покачала головой. Я слегка напрягся – черт его знает, сколько должен стоить фонарик сейчас? В моей памяти таких воспоминаний не осталось. Вдруг не хватит?
Но нет, продавщица всего лишь спросила:
– Попадет?
Я на всякий случай кивнул. Она снова вздохнула, забрала рубль пятьдесят, пошла к кассе и положила на тарелочку. Остальное я сгреб в ладонь.
– Вот говорят же вам, не берите вещи без спроса. Мой тоже меня не слушается, – внезапно выдала она, – выпороть бы надо, да некому. Ладно, подожди.
Я остался ждать, а она скрылась в подсобке. Вернулась небыстро, в руке несла небольшую коробочку из темного картона. Положила ее возле кассы и произнесла с гордостью, словно сама только что создала сей дефицит:
– Китайский! – И тут же уточнила: – Пойдет?
Еще бы не пойдет! Когда-то такой фонарик был моей мечтой. Серебристый металлический корпус, удобная ручка, батарейки, кнопка для азбуки Морзе… Полный восторг! Как же я его тогда хотел. Жаль, что у нас он был жутким дефицитом. И купил я такой гораздо позже, сам.
От нахлынувших воспоминаний, от волнения у меня аж сел голос:
– Пойдет, – сказал я искренне, – спасибо.
Она заулыбалась:
– На здоровье, сынок, но вещи без спроса больше не бери.
Я кивнул и хотел уйти, но меня оставили:
– Погоди, возьми сдачу.
Женщина протянула десять копеек. Я снова стал богатым – тридцать пять копеек! По нынешним временам целое состояние для пацана. И я пошел на другую сторону с твердым намерением все это богатство истратить с максимальной пользой.
