— Вы совсем с ума сошли? — Поинтересовался я у чекиста.
Просто другой версии происходящего у меня не имелось. А что? Тяжелая работа, плотный график, начальник-самодур. Вот и поехала крыша у Николая Николаевича. Исполняет какую-то херню.
— Видишь…не хочешь. А если я сейчас возьму палку…– Клячин покрутил башкой по сторонам. — Да хоть вон ту.
Он подскочил к солидному дубку, валяющемуся неподалеку, схватил его и уставился на меня бешеным взглядом.
— Если я тебя этой палкой сейчас да в темечко? И ты ведь будешь понимать, что не справишься со мной голыми руками. Что я тебе могу тут голову размозжить. В принципе, и без палки могу. Но с ней нагляднее получится.
— Николай Николаевич…– Я медленно сделал шаг назад. Такое чувство, будто у Клячина и правда кукуха слетела. — Зачем мне в Вас стрелять?
— Да я тебя потому что сейчас убить могу. Мог бы… Соображаешь? Враз мог бы. И тебе придётся выстрелить, чтоб свою шкуру спасти. Либо ты, либо тебя. Что лучше будет? А?
— Нет, ну, с этой точки зрения…– Я с опаской посмотрел на толстую палку в руках чекиста. — Лучше уж, простите, я Вас.
По большому счету, он прав. Не в таком странном поведении. С поведением у мужика явные проблемы. В самом факте. Если я буду безоружным, то Клячин очень даже легко меня угандошит в этом лесочке. Просто, что, блин, за психологическое моделирование ситуации? А главное, какой ситуации? Странная игра — убей чекиста или он убьет тебя.
— Вот так и выходит, Алексей. — Клячин раздраженно отшвырнул палку в сторону. — Либо ты, либо тебя. И прежде, чем задать свой глупый вопрос, ты должен был подумать. Убил ли я твоего Зайцева? Да. Убил. Да, я. Но это было единственное верное решение. Я получил приказ и выполнил его. Человек, отдавший мне этот приказ, как только увидит хоть малейшее сомнение с моей стороны, тот час отдаст такой же приказ кому-то другому. Вот только касаться он будет меня. Ясно?
Клячин в сердцах сплюнул на землю и пошел к дороге. Однако, не сделав и нескольких шагов, резко остановился. Развернулся. Быстро метнулся ко мне и забрал из моей руки пистолет.
— От греха подальше. — Сказал он вдруг. — А то, знаешь, видал я таких, как ты. Вроде — овца овцой. Тихий. Спокойный. Рассудительный. А в глаза глянешь, там — стужа. В самый неподходящий момент на волю вырваться может. Отвернешься и овечка в спину нож воткнет. Хотя…ты, наверное, не в спину. Ты прямо в сердце. Меня твоим показным спокойствием не обманешь, Алеша. Я всякого повидал.
Клячин сунул оружие в кобуру и снова двинулся к дороге, где оставил машину.
— Психи, млять, одни вокруг…Шутники херовы…– Буркнул я себе под нос и пошел следом за чекистом.
— Можно было бы словами сказать. — Заявил я Николаю Николаевичу, как только мы тронулись с места. — Зачем уж вот так.
— Словами ты бы не понял. — Отрезал категорически Клячин, а потом, засмеявшись, ткнул меня кулаком в бок. — Ну, что? Зассал? А? Зассал?
— Да Вы вообще… — Я отодвинулся в сторону. Точно умом тронулся. То оружие в руки мне сует, то ржёт сидит.
— Я ведь тебе не просто так говорю, Алексей. Не просто так. Важно, чтоб ты свое прошлое вспомнил. Иначе непонятно, на кой черт ты нужен товарищу Бекетову. А нужен до зубовного скрежета. Он почему с твоим Зайцевым так решил поступить? Понимаешь?
Я молча покачал головой из стороны в сторону. Хотя, ясен хрен понимаю. Если каким-то образом всплывет даже часть истории, связанной с семьей деда, с его детством, с тем, что произошло в Коммуне, боюсь у товарища Бекетова буду серьёзные проблемы. Он явно не на благо страны и отечества это делал. Игорь Иванович свои, личные интересы преследовал. Какие? Пока не понимаю. Но рано или поздно точно пойму.
Однако, в чем я уверен на сто процентов, свои действия Бекетов держит в тайне. От тех же товарищей, от НКВД вообще в принципе. Мне интересно, как он Шарзаманашвили объяснил проявленный интерес к судьбе непонятного детдомовца. Не сомневаюсь, Игорь Иванович точно придумал оправдание, с хрена ли ему так беспокоится обо мне и принимать в моей судьбе личное участие.
Естественно, Зайцев с его фанатичным желанием всем вокруг доказать, что Реутов — вовсе не Реутов, встал Бекетову поперек дороги. Оно, может, и ничего страшного не произошло бы. Однако, Клячин прав. На кону — что-то очень важное. Настолько важное, что товарищ старший майор государственной безопасности без малейших сомнений решил сразу исключить настырного Василия из возможной схемы с проблемами. А значит, и проблемы тоже исключил.
— Вы боитесь товарища Бекетова? — Спросил я Клячина в лоб.
Чекист повернулся ко мне лицом. Взгляд у него стал озадаченный. Мол, какой глупый вопрос! Конечно, боюсь!
Но не сразу. Ни черта не сразу. В первую секунду, ровно в тот момент, когда Николай Николаевич, оторвавшись от дороги, повел глазами в мою сторону, там мелькнула… Усмешка. Точно! Вот, что это было. А уже потом появилось выражение, подходящее ситуации. Имеется только один вопрос… Над кем насмехался Клячин? Надо мной или над Бекетовым?
— Алексей… Я Игоря Ивановича знаю давно. Очень давно. Я знаю, на что он способен. Многое прошли мы с ним. Вернее, знаешь, как? Я прошёл. А он в сторонке отстоялся. И сейчас, снова какая-то история затевается. Мне она сильно не по душе…
— Вы знаете что-то плохое о товарище старшем майоре? — Осторожно поинтересовался я.
— Плохое? — Клячин громко заржал. — У нас с тобой сегодня поход в кино намечается. Так велено. А потом… Потом поговорим, Алеша. Откровенно поговорим.
Глава 16
Я просвещаюсь культурно и не только
Ну, вот я узнал ещё одну истину…Советский кинематограф — это отдельный вид искусства. Не то, чтоб подобные фильмы мне раньше не встречались. Встречались, конечно. Однако, в большей мере это были картины, снятые позже, после Великой Отечественной войны. Кстати, достаточно хорошо снятые. Со смыслом, с поучительным моментом. Ну, или максимально известные. Типа «Волга, Волга» или тот же «Чапаев». А тут ситуация сложилась иная…
Фильма, который выбрал Клячин, я не только раньше не видел, но и слышать даже никогда не слышал. Честно говоря, исключительно по моему, конечно, мнению, не сильно много потерял.
В общем, решил, надо тонко намекнуть моим «опекунам», что походы в кино лучше исключить из расписания выходного дня. Репертуар несколько скучноватый. Ну, или у Клячина хреновый вкус. Тем более, этот выходной у меня единственный. Не хочется тратить его на всякую ерунду.
А пришел я к такому выводу после того, как мы с товарищем старшим лейтенантом госбезопасности посетили кинотеатр «Родина» и посмотрел «чудный» фильм «Человек с ружьем».
Название места — ожидаемо и не удивительно. Конечно же — Родина. Как еще иначе? Внешний вид — в принципе тоже вполне соответствующий времени. Не знаю, как называется данный стиль в архитектуре, но я обратил внимание, что большинство зданий довоенной Москвы выглядели именно так.
Это было большое квадратное здание грязно-желтого цвета, с деревянными тяжёлыми дверьми парадного входа. По верху шла колоннада, соединенная между собой парапетом. На кой черт она там нужна, представить не могу. Однако, благодаря этому, получалось, что на здании кинотеатра имеется открытая площадка. Может, они танцы мутить собираются, черт его разберет. Но смотрелась, конечно, подобная конструкция странновато.
Находился кинотеатр на Семеновской площади в Сталинском районе Москвы.
Название площади и района я, само собой, узнал от Николая Николаевича. Он, видимо, счел своим долгом просветить меня, провинциального лоха. Хотя, Семеновской эта площадь была и в будущем, о чем я знал без всяких стоумовых чекистов, изображающих из себя коренных москвичей.
Помимо нелепой колоннады, крышу кинотеатра украшала скульптура мужика с собакой. Пожалуй, нечто похожее я видел на какой-то станции метро… Хотя, не уверен. Мне не так часто приходилось пользоваться «подземкой».
— Защитник дальневосточных рубежей… — Сказал Клячин, рассматривая фасад здания, пожалуй, даже с гордостью.
