— Миша, вы таки совсем не понимаете, шо не нравитесь мене? У нас же с вами ничего обсчего! — Продавщица игриво стрельнула глазами, намекая, что ее фразу надо понимать совсем наоборот.
— Как нет обсчего⁈ А Родина⁈
— Миша, вы идиёт! — Юмора Гольдмана дамочка не оценила. — И прекратите мыть ваши руки в моей капусте. Это вам не обсчественная собственность, Миша. Шли бы ви уже по своим делам.
Я с очередной рыночной богиней, попавшейся на пути Гольдмана, был полностью согласен. Очень хотелось, чтоб этот гад, наконец, вспомнил обо мне. Я задолбался таскаться за ним по всем прилавкам.
Вполне понятно, Миша, чтоб ему пусто было, тупо развлекается. Не понятно только, где его чувство ответственности. Может, я хочу ему супер секретные сведения рассказать. Может, время идёт на минуты. Может, это вопрос жизни и смерти. А он всех местных баб на рынке по второму кругу обходит. Сволочь…
— Эх, Сима…Вы разбили мое нежное, трепетное сердце… — Гольдман демонстративно вздохнул, вытер руки о штаны и направился к выходу с рынка. Молча.
Молча — в смысле, опять не сказав мне ни слова. Я буквально на мгновение завис, уставившись ему в спину.
Это вот что такое? Приглашение следовать за ним или очередная грань мерзкого характера данного индивида? Даже интересно, за какие заслуги майор Сирота держит его рядом с собой? Уже ведь понятно, Гольдман далек от милиции, как я в своей прошлой жизни был далек от налоговой отчетности. То есть между Гольдманом и уголовным розыском такие же непреодолимые разногласия.
В итоге, решив, что первый вариант ближе к истине и своим уходом этот товарищ намекает на мой аналогичный уход, я не спеша двинулся за Гольдманом. В конце концов, не идиот же Миша. Или, может, конечно, идиот. Даже скорее всего идиот. Однако, дразнить меня — это одно. Забить на приказ Сироты — совсем другое. Думаю, он просто хочет уйти подальше от посторонних глаз, чтоб поговорить.
Правда, прежде, чем мы покинули рынок, Гольдман еще несколько раз останавливался, дабы перекинуться парой фраз с какими-то местными гражданами. Или наоборот. Его, например, окликнул мужик, активно перебирающий на прилавке свежую рыбу, которой, судя по всему, он торговал. Рыба выглядела печально. Не так печально, как курица, которую совсем недавно изучал Гольдман, но все же есть подозрение, ее поймали не сегодня утром.
— Миша! Я вчера проходил мимо твоего дома. Иде ты был? — Мужик прекратил перекладывать свой товар с места на место и радостно улыбнулся Гольдману.
Однако тут же нахмурился, наблюдая, как возле прилавка замерла приличных габаритов тетенька, которая с задумчивым видом уставилась на рыбу. Рыба тоже уставилась на тетеньку, но лишь по причине отсутствия у нее выбора. Просто женщина буквально нависла вороном над несчастной селёдкой, или над плотвой, или над ставридой… Я не особо силен в определении рыбьей семейной принадлежности по одному ее виду.
— Женщина, шо вы думаете? Берите! Таки живой карп! Еще пять минут назад только плавал.– Мужик переключился на покупательницу, но при этом ухитрялся одновременно смотреть на Гольдмана, который, как раз проходил мимо. Удивительная, однако, у местных способность двумя глазами сканировать весь периметр.
— А почему он не двигается, и жабры у него какие-то бледные? — Тетенька с сомнением приподняла одну рыбину за хвост.
— Мадам, он застыл и побледнел от волнения при виде вашей ослепительной красоты! Миша! — Мужик снова сосредоточился на Гольдмане. — Я имею серьёзный вопрос. Ты слышишь? Я сильно нуждался в разговоре. Проходил мимо, а тебя не было!
— Спасибо! — Кивнул Гольдман, но при этом он топал в сторону рыночного выхода, не останавливаясь.
— Шо спасибо? — Мужик даже как-то растерялся от неожиданности.
— Шо мимо! — Категорично ответил Гольдман и слегка ускорился.
Видимо, в отличие от мужика у Миши не было желания вести с ним разговоры. И слава Богу. Я реально начал опасаться, что мы будем бродить по этому рынку до скончания веков. Просто какой-то заколдованный лабиринт Минотавра, честное слово. У меня уже в глазах рябило, а в ушах гудело. Они же еще все разговаривают так, будто люди вокруг — глухие. Громко, с эмоциями. Каждая фраза у местных содержит целую историю.
В принципе, я бы про этого мужика с рыбой сразу забыл. Он далеко не единственный, с кем Гольдман успел пообщаться за время своего рыночного променада. Да и не в мужике было дело, как выяснилось буквально через минуту. Просто я вдруг спиной почувствовал чей-то взгляд. Хотя отошел уже на приличное расстояние. Впереди маячила фигура Миши и я опасался потерять его из вида.
Сначала даже не понял, что происходит. Между лопаток вдруг подозрительно засвербело, а внутри появилась непонятная тревога. Я обернулся. Посмотрел на торговца рыбой. И только тогда мой взгляд выхватил знакомую фигуру, застывшую рядом с прилавком. Штаны, рубаха, кепка.
Это была девчонка. Та самая, которую встретил в первый день своей новой жизни в образе капитана Волкова. Соня, кажется. Скрипачка. Она стояла чуть в стороне, дабы не мешать людям, снующим между торговых рядов. При этом смотрела четко на меня. Только на меня. И ее лицо выглядело несколько напряжённым. Не задумчивым, не сосредоточенным. Именно напряжённым. Она словно пыталась что-то понять для себя.
Неожиданно взгляд Сони переместился вперед. Я машинально посмотрел в ту же сторону. Мне пришлось для этого отвернуться от рыбного прилавка.
Гольдман. Девчонка с меня переключилась на Мишу. Причем переключилась сознательно. Она словно увидела, что мы с ним между собой связаны. Что не смотря на расстояние, которое нас разделяло, я точно иду следом за Гольдманом.
— Не понял… — Тихо прокомментировал я всю эту ситуацию, потому как реально не понял. Ни интереса скрипачки, ни её сообразительности. Вернее того, как она ухитрилась связать нас между собой. Тут народу просто до хрена. И на самом деле Миша столько производит шума, что все внимание привлекает к себе. Я вообще не светился. Какого же хрена?
Снова обернулся назад, чтоб оценить девчонку и ее интерес, но… Возле прилавка было пусто. Не в полном смысле этого слова, конечно. Народ так и суетился, активно торгуясь. Девчонка исчезла. Хотя прошла всего лишь секунда. Не более.
— Странно… — Я опять высказался вслух. Ну, потому что и правда странно. Однако, думать об этом было некогда. Миша утопал далеко вперед и мне пришлось торопиться, чтоб его догнать.
Едва мы оказались за пределами рынка, Гольдман сразу свернул в первый же двор, попавшийся на его пути. Я, соответственно, тоже свернул. Плелся за ним как привязанный. Уже, вроде, и посторонних рядом нет, а Миша один черт пёр вперед без остановки. Вообще ни разу не оглянулся назад. Либо он так уверен, что я иду следом, либо мое мнение о нем исключительно верное и Миша Гольдман — тот еще мудак, а майору надо хорошенько переоценить своих товарищей в борьбе с гидрой бандитизма.
После первого двора мы, не останавливаясь, дошли до следующего. Тем более, эти дворы, словно чертова бесконечность, перетекали друг в друга.
Наконец, в каком-то темном, пустынном закутке Гольдман остановился. Он развернулся, прислонился к стеночке плечом и замер, с усмешкой наблюдая, как я подхожу ближе. В его руке откуда-то появились папиросы. Просто долбаный фокусник, не меньше. Вот — только что ни черта не было, а вот — он уже мнет одну папироску пальцами и подкуривает от подожженной спички.
— Ну, шо, капитан? — Начал Миша, как только я оказался рядом. — Тебе, похоже, есть чем поделиться? По лицу вижу.
Я, конечно, хотел ему сказать много. Например, что почти час мы убили впустую. Еще, что он — редкостный мудак и придурок. Причем, не по идеологическим убеждениям, а по призванию души. Но не стал. Имелось огромное желание уже сообщить, наконец, Гольдману новости и свалить. Тем более, к обеду мне нужно явиться к какому-то старому дому на каком-то старом пустыре. А к вечеру я вообще стану частью бандитского ограбления.
Не могу сказать, будто данный факт терзает мою душу и моральные принципы, но вот разум — точно находится в волнении. Потому как в голове волей-неволей складывались различные варианты развития событий и все они не радовали.
