— Нет, — покраснела она.
— А откуда ты тогда знаешь, что не справишься?
— Ну, английский я же не знаю, — захлопала глазами Ксюша.
— Но и русский ты знаешь не на уровне филолога. Во всяком случае грамматику и орфографию уж точно, — развела руками я, — но тем не менее тексты набираешь же.
— Так там они отпечатанный приносят, я просто копирую! — воскликнула Ксюша. — Бездумно!
— А что мешает тебе сделать также с английским текстом? — удивилась я, и добавила. Если затык только в этом, то можно же попросить Валентину Викторовну и она будет давать тебе английские тексты, а ты будешь их копировать. В смысле переписывать. А она проверять, не пропустила ли ты какую букву.
— А это идея! — одобрил Пивоваров и просиял.
Но Ксюша всё ещё мялась.
— Что еще? — нетерпеливо спросила я, — Может, дело в том, что ты просто сама не хочешь туда ехать?
— Нет! Хочу! Очень хочу! — вспыхнула Ксюша и потупила взгляд, — понимаете, есть ещё одна проблема…
— Ну так озвучь ее, — подбодрила девушку я.
— Понимаете, моя бабушка сильно болеет, а мама на работе и не успевает сама справляться. И я ей помогаю…
— Тоже не вижу такую прямо проблему, — вздохнула я, — можно попросить Всеволода Спиридоновича, он даст женщину, которая будет приходить и помогать твоей маме ухаживать за бабушкой. На то время, пока ты будешь в Америке. И вот сама подумай — у тебя сейчас такие перспективы, о которых остальным даже мечтать не приходится. Ты поедешь в развитую капиталистическую страну, где мало того, что платят зарплату, причем высокую зарплату, так ещё и в долларах. Ты сможешь копить деньги и помочь потом родителям и бабушке. А, если у тебя получится там задержаться подольше, то сможешь оплатить лечение родственникам. Да здесь вариантов много. Плюс — профессиональный рост. Даже если ты не захочешь там остаться, то, приехав сюда, с таким послужным списком тебя всегда возьмут на любую работу.
Глаза Ксюши мечтательно затуманились. Решимость её была поколеблена, но она всё ещё стояла на своём:
— Ну, я не знаю…
— Ксюша, — глядя ей в глаза сказала я, — я понимаю, что это тяжело. Это важный шаг, и ты боишься. Но давай будем честными друг с другом. Твоя помощь очень нужна.
Ксения опустила голову и нервно теребила край рукава.
— Любовь Васильевна, я просто… не уверена, что справлюсь. Это слишком большая ответственность. А вдруг я подведу всех? Зинаида Петровна сказала, что обязательно подведу…
Я взяла её за руку и мягко сказала:
— Все мы когда-то сомневались в себе, Ксюша. И я, и Пётр Кузьмич, и твоя мама. Все. Знаешь, что отличает успешных людей от неуспешных? От тех, кто остаётся на месте? Они идут вперёд, несмотря на свои страхи. Ты нужна нам, Ксюша, и я уверена, что ты справишься. А мы все будем рядом и всегда поддержим тебя. Поверь, я тоже очень переживаю. Но все вместе мы добьемся успеха.
Ксюша согласно кивнула. Пивоваров незаметно показал большой палец, мол, молодец, а я просто сказала:
— Идёмте на кухню есть оладьи.
На следующий день в обеденный перерыв я решила не идти домой на обед. Лучше зайду в магазин, возьму бутылку молока и булочку. И будет мне хорошо. А на обратном пути надо заскочить в соседний двор, там один дедок поставил будочку и ремонтирует гражданам обувь. Нужно Анжеликины туфли забрать, уже третий день никак не соберусь, набойки меняли.
Я торопливо шла через пустынный в это время двор. Шла и думала, можно ли простому человеку победить систему? Почему-то вспомнились сказки из детства, когда маленький богатырь выходил с мечом против гигантского дракона или демона.
Вот и у меня примерно такая же ситуация.
Но в этих сказках всегда всё хорошо заканчивалось. Богатырь обязательно побеждал, красавица, рыдая от счастья, падала ему на грудь, а враги помельче были посрамлены и уничтожены.
У меня так никогда не выйдет.
— Любка! — дорогу мне заступила какая-то тень и толкнула меня в грудь. Всё произошло так неожиданно, что авоська выпала из рук и бутылка молока разбилась.
Но даже не столько молоко было жалко (и булочку), ладно, что я осталась без обеда, больше всего было жалко Анжеликины туфли.
— Что? — я повернула голову, оторвав взгляд от испорченных туфель и обомлела — передо мной стояла и ухмылялась… Тамарка, сестра Любы.
Выглядела она получше, чем была до попадания в больницу. На казённых карчах Любашина непутёвая сестрица отъелась, раздобрела, круглое лицо её аж лоснилось. Одета она была в ярко-голубые лосины, длинный свитер с люрексом, который доходил ей почти до колен и джинсовую куртку, явно фирменную. Белоснежные кроссовки под «адидас» были украшены разноцветными шнурками, явно по нынешней мое — один малиновый, второй — салатовый.
— Любка! — опять толкнула она меня и хрипло захихикала, — ты чего, не узнала, что ли?
— Напугала! — пробормотала я, не зная, как реагировать.
— Ой, да ладно! — хохотнула она и, тревожно оглядываясь по сторонам, прошептала, — слушай, деньги у тебя же? Очень надо.
— Зачем? — машинально спросила я.
— Как это зачем⁈ — словно на дурочку посмотрела на меня Тамарка, — надо!
— Ты как и когда из больницы вышла? — спросила я, — почему не сообщила? Мы бы тебя встретили. Вещи бы тебе привезли.
— Ой, ладно! — беспечно отмахнулась Тамарка, густо подведённые лиловыми перламутровыми тенями глаза её при этом забегали, — так деньги у тебя?
— Погоди, Тамара, — окинула взглядом её прикид, — а где ты так оделась?
— Где надо, там и оделась, — опять хихикнула она, — ты на вопрос отвечай.
Я вздохнула и вытащила кошелёк:
— Четыреста рублей и мелочь, — показала содержимое я ей.
— Да зачем ты мне своё нищебродство тыкаешь? — фыркнула она, — я тебя про деньги от продажи дома отца спрашиваю!
— Так дом не продали, — развела руками я и спрятала кошелек обратно.
— Как не продали? При мне продавали!
— Так покупатель отменил сделку, — немного исказила правду я, — что-то там ему не понравилось. Пришлось вернуть деньги.
— В смысле вернуть? — Тамарка стояла и растерянно хлопала густо накрашенными ресницами, — деньги нужны.
— Тамара, а зачем тебе деньги? — осторожно спросила я и добавила. — Так когда ты из больницы вышла? И что там с расследованием? С тебя претензии сняли? Владимир же так и не пришел в себя.
Тамарка икнула.
— Я к нему дважды ходила — туда не пускают, — продолжила говорить я. — Врачи особо надежд не питают. Но от аппаратов его не отключили ещё. Так, что, может, конечно, всё ещё и образуется…
— Он что, живой ещё? — скривилась Тамарка.
— Ну… а разве это не хорошо? — нахмурилась я, — что там произошло между вами, Тамара? Это ты напала на него? Он тебя обидел? Или что?
— Погоди, Любка! — сказала Тамарка, — не тараторь. Давай по порядку. Где деньги за дом отца?
— Мы вернули за дом.
— Я это слышала, — кивнула Тамара, — а где ты взяла деньги? Ну… чтобы вернуть за дом? Володька тебе не мог отдать.
Я зависла. Ну не расскажешь же ей, что я влезла к ней в квартиру и вытащила все деньги из тумбочки.
Но решение пришло в голову сразу, она ведь не знает, как всё происходило здесь, пока она была в больнице. Значит, буду импровизировать.
— Мне позвонила старшая медсестра и попросила прийти. Владимир как раз пришел в себя. Я проведала его, он отдал мне ключ от квартиры и попросил взять и вернуть деньги, — сказала я, в душе надеясь, что мои слова никто опровергнуть не сможет. Хотя бы в ближайшее время.
— Во дибил! — сплюнула Тамарка. — Всегда таким был! Тварь!
— Погоди, Тамара, — эти деньги нужны были Владимиру для покупки акций предприятия, я правильно понимаю?
— Ну он хотел, конечно, — проворчала Тамарка, — но деньги нужны были на другое.
— Тамара, а что со следствием? С тебя обвинения сняли? — опять повторила я.
— Ну, как тебе сказать, — явно заюлила Тамарка.
— Только не говори мне, что ты сбежала из диспансера, — охнула я.
