Глава 16. После бала
На следующий день я встала по привычке рано, когда все еще спали, но чувствовала себя достаточно бодрой и выспавшейся. Волнение мое улеглось, все на балу прошло даже лучше, чем я мечтала. Знакомство с графом, представление Елизавете Ивановне, интересные впечатления о танцах и вообще организации бала – все это вдохновляло меня, я даже присела в уголочке, чтобы записать свои впечатления – авось, где-нибудь размещу на Сайтах под названием: "Бал как он есть в воспоминаниях дворянки 19 века", где все и расскажу – думаю, это будет необычно. Не все идеи из будущего применять, песни перепевать, прошлое в живом рассказе также интересно для нас, людей будущего, тем более постараюсь сделать его точным, эмоциональным, отражающим мои непосредственные мысли, а не пересказом сухой монографии.
Вчера вечером мы договорились, что еще немного задержимся у наших гостеприимных знакомых, так как нужно было приехать с ответным визитом и благодарностью за вечер. Да и мне нужно было закрепить и расширить свои знакомства, впечатления о себе и Маше.
Пошла я проведать и своих людей и расспросить, как они провели время. Оказалось, что все нормально, Степана конюхи приняли в свою компанию, они даже умудрились немного выпить и посплетничать про своих хозяев. Надеюсь, что он меня не ругал, мы как-то после перенесенных в метели приключений немного не то чтобы сблизились, такого и быть не могло, но очень симпатизировали друг другу. Я оценила его основательность, надежность, спокойствие, переживание о других. Я видела, что и он заметил мою заботу о людях и желание помочь всем, кто от меня зависел. Девушки-горничные наши тоже были довольны, их накормили, они даже прикорнули немного на вещах, после того как всласть наболтались с другими о своей жизни.
Хозяев удивила такая моя забота о своих людях, она была несколько непривычна. Но я уже придумала "отмазку", так как не хотела, чтобы это обсуждалось и осуждалось в свете. Я сказала, что отношусь к людям, как к своему имуществу, а об имуществе принято заботиться. Это, конечно, не соответствовало моим настоящим мыслям, но, по крайней мере, было понятно и объяснимо для людей того времени.
Привлекать внимание своими истинными демократическими мыслями я не хотела, так как это было чревато. Я даже где-то читала в Интернете, что в одной губернии дворяне принесли жалобу губернатору на помещика, который, по их мнению, слишком хорошо относился к своим крестьянам и против которого возбудили целое расследование – не вольнодумец ли он и не стоит ли на всякий случай отправить его куда-нибудь подальше в Сибирь. Дело еле замяли, но нервов тому дворянину, я думаю, потрепали немало. Так что еще раз "конспирация, батенька, конспирация", как говорил товарищ Ленин.
После обеда мне принесли небольшую коробочку от графа, в которой лежал очень красивый резной веер тонкой работы. Он был очень изящный и, думаю, не дешевый. В коробочке лежала записочка: "Скромный дар прекрасной даме" – и с намеком, и не пОшло, и приятно. Я оценила, наши хозяева, а особенно – хозяйка, тоже. Пришлось писать ответную благодарственную записку и писать, что его рассказ о славном пути гусар полка заинтересовал меня и мне бы хотелось послушать его продолжение. Знакомые наши немного подшучивали надо мной, но чувствовалось, что и завидуют тому, что благосклонность такого кавалера досталась мне, скромной капитанше.
Чуть позже мы собрались в уже знакомый дом предводителя дворянства, но в более скромных, не бальных нарядах. Но на Маше осталось ее жемчужное ожерелье и сережки, она снимала их только на ночь, боясь повредить, порвать, и носила почти постоянно – я видела, что они ей нравятся, она частенько гладила их бусинки, когда думала, что ее никто не видит, видимо, они ей действительно напоминали о родителях. Я достала более скромное платье, сшитое уже нашей Полиной с помощью моих выкроек и очень выгодно подчеркивающее фигуру, на которое дамы посматривали с интересом. Я объяснила, что мне его сшила новая белошвейка Полетт, которая живет теперь в нашем доме и увидела, как скривилась одна из дам – оказалось, именно она и была бывшей хозяйкой девушки и которая, видимо, уже сожалела, что прогнала такую ценную работницу.
В доме у предводителя уже сидели дамы и мужчины в разных компаниях, обсуждавшие, видимо, как раз все перипетии бала. Чуть позже приехал и граф, привезший хозяйке шикарный букет из роз, которая явно была польщена таким знаком внимания – букет явно был дорогим и статусным. Я потом узнала, что он его выпросил-выкупил как раз у Ивана Ивановича Барышникова, у которого был в имении очень большой зимний сад с теплицей с разнообразными растениями, в том числе и очень редкими, за которыми ухаживал целый штат садовников. Екатерина Антоновна в этот раз чувствовала себя намного лучше и даже кокетничала с графом, явно меня провоцировала: "Как я себя поведу, что сделаю?", а остальные дамы поглядывали с улыбками. А мне было и смешно, и спокойно – и не так меня подначивали в свое время. Поэтому я продолжала общение с кем-то из дам, рассказывая о своих впечатлениях о посещении Болдинского монастыря и архиепископа Антония. Я еле успела на минутку подойти к графу, чтобы еще раз поблагодарить за подарок и сообщить, что сочту за огромную честь принять в своем скромном имении как его самого, так и сослуживцев, а также шефа полка – Алексея Петровича Мелиссимо, потому что много слышала про славный путь его гусар и восторгаюсь его героями и хочу, чтобы он продолжил рассказ о его славном героическом пути. Видно было, что граф это оценил и ответил, что как только Алексей Петрович вернется – а он был в отъезде по делам службы, он обязательно передаст мою просьбу и сообщит, когда они смогут посетить наше имение, чтобы я могла приготовится к приему. Тут как раз предводитель вошел в комнату, чтобы поприветствовать дам и забрать в свою компанию графа. Увидев букет, он только скривился, а Лизонька сразу сникла – держал он ее, видимо, в ежовых рукавицах.
Вообще такие садовые цветы еще были редкостью, за ними требовался особый уход, что не всем было по карману. Но цветы дарили, существовал целый язык букета – в моду вошла традиция девицам и дамам дарить изящные букеты цветов с "символическим содержанием", они были своего рода письмами-признаниями в чувствах, хоть и неявными, но легко читаемыми при наличии знаний. В то время язык цветов был общеизвестен: мирт означал твердость духа, гвоздика – "утешение в мысли о свидании", терн – "зачем презрение?", роза (в зависимости от цвета) – "полное признание", "обещание счастья", "приветливость" и т. д. Букеты душистых цветов считались "самым приятным подарком". Умение составлять букеты очень ценилось. И, конечно же, летом многие составляли гербарии, зарисовывали акварелью особенно понравившиеся растения, вкладывали цветок, подаренный милым другом в книгу, которую читали.
Надо подумать, может принести из будущего луковицы тюльпанов, гиацинтов, других ранних цветов – уход за ними не такой трудный, а растения они многолетние, только выкапывай осенью, а сажай ранней весной, а уж деток они дают много и растут быстро. Будут еще тут к 8 марта традиционные букеты тюльпанов!
Можно и корни роз кустовых взять, клубни пионов, георгинов, гладиолусов, они и многолетние, и быстро разрастаются, только сажай да ухаживай. А уж куст цветущих пионов или георгинов – это же такая красота, а запах, а букет какой! Даже простые сентябринки или ромашки многолетние – и то в дело пойдут! Только обработать их надо, чтобы заразу какую садовую в этот мир не перенести. Решено, еще одна идея в мою копилку. А уж найти их я легко найду – и коллеги многие дачи имеют, и бабульки-соседки помогут мне за денежку малую, да и в магазинах этого добра более чем полно. Кстати, надо семена еще посмотреть, только не селекционные, они на один раз, а обычные, но к нашим условиям привычные, у тех же бабушек можно много полезного поискать, они помогут.
