Центральной галерее. Один за другим. Ничего иного от них не понадобится».
Призрак старого пекаря вновь приблизился к ячейке с телом мужчины. Его фигура перестала мерцать. Призрак склонился над мертвецом — гладко выбритым, остриженным наголо, похожим на служителя Чистой силы. Что-то высматривал на нём, будто прикидывал ту пользу, что может принести покойный мужчина моему предприятию.
«Ну… если токмо таскать мешки», — сказал он.
Старый пекарь сбавил тон. Уже не кричал в моей голове — вновь стал привычным занудным ворчуном. Продолжал нависать над мертвецом. Заявил мне, что «морда у мужика кривая», «руки тонковаты», а «кожа шибко бледная — небось, болел чем-то». Я отметил, что теперь мастер Потус разглядывал покойника уже под иным углом. Не как жуткого монстра, грозившего осквернить святая святых, а в свете моих слов о переноске грузов.
«Хилый он какой-то, етить его, — вынес вердикт призрак. — Неужто никого поздоровее тут не найдётся? Вона их сколько тут спрятано».
Мне почудилось, что привидение указало на запертые ячейки, в которые уже успело заглянуть. Понял, что привидение вот-вот бросится исследовать их заново — уже с конкретной целью. И завалит меня подсказками и предложениями.
Я ухмыльнулся. Вообразил, как утираю с лица воображаемый пот. Разговор со старым пекарем вышел именно таким, каким я его представлял — напряжённым, но недолгим.
«Расслабься, старик. Сойдёт и такой».
Махнул рукой.
«Ему же не горы придётся передвигать, — сказал я. — Что такое для ходячего мертвеца пара мешков с мукой или поддон с хлебом? Я видел, как один такой лошадиную тушу тащил. Как поднимется — по-любому станет сильнее, чем был при жизни. Точно тебе говорю. Помню, как хрупкие на вид старушки носились в виде нежити по лесу. Голыми руками ломали стволы молодых берёзок! Вот это было зрелище — не для слабонервных. Так что со своей работой мертвяки справятся. Можешь не сомневаться. Ну а с пекарями я разберусь позже».
* * *
«Командуй, мэтр, — сказал я. — Ты у нас специалист по покойникам. Что дальше?»
«Вам нужно доставить рабочий материал в Девятую лабораторию», — сказал профессор Рогов.
Я снова взглянул на мертвеца. Тяжёлым тот не выглядел: впалый живот, тонкая кость, далеко не Геркулес. Да и я уже давно не чувствовал себя слабосильным юнцом. Но всё же продолжал в нерешительности топтаться на месте. Потому что… передо мной был голый мёртвый мужик. Именно это меня и смущало. И дело не в слове «мёртвый», хотя меня приводило в уныние и оно. Тащить на руках голого мужика — вот чего мне совсем не хотелось.
— Надо бы раздобыть транспорт, — пробормотал я.
Завертел головой, осматривая склад. Ничего похожего ни на медицинскую кровать с колёсами, ни на простую тележку, ни даже на узкую лавку я не увидел. Лишь дверки ячеек, да яркие лампы. Как в привокзальной комнате с автоматическими камерами хранения. Не обнаружил я даже носилок, хотя уже согласен был оттащить мужика на них в одиночку — волоком.
«Профессор, что-то я не догоняю, где тут какое оборудование спрятано. Ведь оно есть? Только не говори, что ты носил мертвецов на своём горбу».
«Выдвигайте полку, юноша, — сказал Мясник. — Полностью».
Я прислушался к его совету, хотя и остерегался, что в итоге покойник вместе со своим ложем грохнутся мне на ноги. Вот только опасался напрасно: полка оказалась с секретом. У неё вдруг распрямились ножки — ударились колёсами о пол. Полка превратилась в каталку. Я невольно покачал головой: подобные сложные технические конструкции в мире наверху мне встречать пока не приходилось.
— Прикольно, — признал я. — Куда его теперь?
«В Девятую лабораторию», — сказал профессор.
* * *
Девятая лаборатория раза в два уступала Седьмой по занимаемой площади. Но не казалась ни маленькой, ни тесной. Оборудование стояло в ней не так плотно. Однако и здесь я насчитал больше двух десятков громоздких конструкций непонятного назначения, большая часть которых напоминали разнообразные саркофаги. Я замер у входа — озирался по сторонам. Свет многочисленных ламп отражался от металлических и стеклянных поверхностей. Яркие блики слепили мне глаза, заставляли жмуриться.
«Как же много в твоём логове всевозможных стекляшек, мэтр, — сказал я. — Толстые и тонкие, прозрачные и мутные, ровные и изогнутые, большие и маленькие. А я не смог заказать для витрин приличное стекло. Буду собирать их из небольших кусочков — стрёмно. Да уж. Деградировала, мэтр, промышленность в этом мире за минувшую со дня твоей смерти тысячу лет. Причём, непонятно, почему так случилось. Неужто жрецы Чистой силы сожгли тогда на кострах не только магов, но и специалистов-ремесленников?»
«Вы забываете, юноша, — ответил Лотар Рогов, — что все технологии промышленных производств в моё время основывались на магии. Будь то выплавка металла или литьё стекла. И специалисты-ремесленники, как вы назвали мастеров моего времени, в большинстве своём были магами. Потому неудивительно, что после их гибели от рук религиозных фанатиков мир откатился далеко назад в своём техническом развитии».
«А как же Семеро? Ты говорил, что среди них был и алхимик, и артефактор. Почему они не восстановили производства?»
«Что-то наверняка восстановили. Но сомневаюсь, что многое. Вы не учли, юноша, что ни один учёный не обладает всеми знаниями — даже в определённой сфере».
«Но стекло-то нормальное они могли вновь изобрести, — сказал я. — Ведь учеными же были людьми — не магами-недоучками».
«Вы кое о чём забыли юноша, — сказал мэтр Рогов. — Взять к примеру северцевское стекло, из которого изготовлены духовые шкафы в алхимичке и большая часть того оборудования, что вы видели в лабораториях. Изобретением своего чудо-стекла профессор Северцев совершил едва ли не промышленную революцию. Созданная учёным рецептура позволяла не только добиться от материала широчайшего спектра физических параметров, из-за чего северцевское стекло зачастую могло заменять и дерево, и металлы. Главное: оно прекрасно удерживало в себе любые магические конструкции — намного лучше, чем любой другой материал. Потому и стоило оно недёшево — в руках простых обывателей вы не увидели бы его и тысячу лет назад».
«По этой лаборатории такого не скажешь».
«Маги и раньше не бедствовали. Потому Норвичская академия магии размещала на стекольных предприятиях Северцевых заказы на годы вперёд: при создании научного оборудования изделиям тех предприятий не было достойной альтернативы. Секрет производства северцевского стекла потомки изобретателя хранили в тайне ото всех. Уж очень хороший доход они получали от его производства. Не удивительно, что с магической конструкцией,
