Соловьев помнил этого парня. Несмотря на молодость уже достойный охотник, к тому же, далеко не глупый. В свое время он не просто выменял вожделенное оружие, а умудрился задать множество вопросов, как по устройству, так и по обслуживанию арбалета. Трудился не щадя сил, чтобы получить всего по максимуму. На памяти Дмитрия это был единственный из всех охотников который умудрился выкупить не только арбалет, но и нож и топор и рогатину. Кстати, нож и рогатина до сих пор при нем. Выходит парень не только дрался умело, но и сохранил свое оружие.
Вместе с прибытием на полуостров лодок, пришла и весть о смерти Такунки. Не сказать, что известие расстроило Дмитрия, скорее наоборот. Хорошо все же, что чудеса вещь весьма редкая, а закон подлости не всегда срабатывает. Кто знает, вот выкарабкайся этот гад с того света и сколько бы он попил крови. Люди вообще не любят чувствовать себя проигравшими, а уж амбициозные, которые не дошли до желанной цели какого-то шага, и подавно. Так что ну его, как говорилось в одном бородатом анекдоте — умерла, так умерла.
Похороны шамана прошли как-то быстро и буднично. Поутру все мужчины направились в лес, где быстро соорудили костер, на который и возложили труп того, кто с уверенностью вел людей к счастливой доле, а привел к гибели. Дмитрий все время пока пылал костер, задумчиво смотрел на пламя и размышлял над тем, не повторяет ли он ошибку Такунки. Но в итоге тряхнул головой и решил жить дальше, следуя намеченным курсом.
В конце концов он ничего не придумывал, а шел по давно проторенной дорожке. Да, здесь разделение людей на классы, произойдет настолько быстро, что возможно деды еще будут помнить, о вольной и равноправной жизни, наблюдая за расслоением племени. Но что тут поделаешь. Такунка чувствовал себя правым и привел людей к гибели. Вейн и Дмитрий тоже чувствуют себя правыми, остается только надеяться, что они не добьют людей окончательно.
По возвращении в лагерь, Дмитрий внимательнее осмотрел людей, спасенных вчера. Ночь, проведенная в безопасности, не смогла помочь им восстановить свои силы. Ну, это-то понятно. Поди приди в себя после такого. Нападение врагов, смерть близких, бегство на пределе сил. Повторный бой, когда беглецы чувствовали себя практически в безопасности. Как тут оставаться спокойным.
Всего они спасли двадцать девять человек: один мужчина, десять женщин, восемнадцать детей, десять из которых были девочки. Разумеется ни Гунку ни Такунку, он не считал. Дети различного возраста, от шести до тринадцати лет. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы вносить свою лепту и быть помощниками, конечно в разной степени, но зато уже не требовали такой опеки, как та детвора, что была оставлена убывающими на большую охоту в Новом.
Глядя на этих детей, словно тени бродивших по лагерю или понуро сидящих, ковыряясь в земле, Дмитрий вдруг поймал себя на мысли о неправильности происходящего вокруг. Так не должно быть. И уж тем более не должно быть среди детворы. Эта братия всегда отличается непоседливостью и избытком энергии бьющей через край. Ну и где она? Забитые, затравленные. К ним бы сейчас психолога и реабилитацию. Ага, размечтался одноглазый. Остается только надеяться на матушку природу и то, что здесь в ходе естественного отбора выживают только сильнейшие. Вот только эта детвора все еще находится на стадии отбора.
И вдруг он понял, как можно поднять им настроение. Сейчас очень кстати пришлось бы что-то необычное. Что-то такое, что было большой и небывалой редкостью и вместе с тем, доставляющим радость. И это у него было. Немного. Всего лишь один горшочек объемом в пару литров, но этого должно было хватить если не за глаза, то вполне.
Вот уже два года он и Лариса живут в этом мире, но только недавно ему удалось раздобыть то, о чем она его просила все это время. Он наконец обнаружил местных медоносных пчел и сумел разжиться первым медом. Не сказать, что это обошлось дешево, его все же немного покусали, но результат просто ошеломил бойцов. Еще бы, если им и удавалось разжиться этим лакомством, то с небывалым риском для жизни. Вот только заслуги в обнаружении этих маленьких тружениц самого Дмитрия было мало.
Просто сидеть на заставе и ждать, Дмитрий считал неразумным. Кто знает когда случится все то, что он только предполагал, а ведь могло и не случиться. Так что проводить время в праздности и постоянных тренировках он считал как бы не совсем разумным. Помнится в первый год своего пребывания в этих местах, сравнительно неподалеку, он наблюдал табун лошадей. Местные утверждали, что те всегда придерживаются одной и той же территории, но это обстоятельство стоило проверить. Мало ли, что могло случиться и вдруг животные покинули привычные пастбища. А лошади им нужны.
Это сейчас, пока они обходятся небольшими огородами, можно управиться ручным трудом, при помощи лопат. Дальше все будет только труднее, даже если брать одни только огороды, а как быть когда дело дойдет до полей? А ведь это время не за горами. Уже на следующий год под зерновые придется выделять целую пашню. Конечно, пахоту лучше бы оставить на быков, в них силы немерено, но лошадь… Трудно переоценить значение этого животного, которое на протяжении тысячелетий было незаменимым помощником человека.
Разумеется зацикливаться на лошадях он не собирался, просто их табун был куда ближе, чем пастбища зобов. Сначала нужно уточнить по ним. За одно потренируются в плане перемещения по открытой местности, так сказать отработка взаимодействия отряда. Одним словом, все было за поход.
Не откладывая в долгий ящик, на рассвете они покинули заставу, прихватив с собой только самое необходимое. Два рула, четыре лодки и все припасы, спрятали в зарослях камыша, так что даже самому лучшему следопыту придется изрядно поморщить лоб, прежде чем удастся что-либо найти. Но и это маловероятно, лодки спрятали подальше от полуострова.
Люди двигались налегке, только один маленький заплечный мешок с минимумом необходимого. Все же места полны опасности, исходящей не только от четвероногих хищников, но и от двуногих, мало ли кого может занести сюда.
Труднее всех было собакам. Ребятишки зимой успели приучить кавказцев катать санки с верещащей от восторга детворой, поэтому тот факт, что их впрягли в легкие повозки, особого протеста не вызвало. Опять же, это периодически отрабатывалось, чтобы собачки не успели отвыкнуть. Дмитрию пришлось изрядно поморщить лоб, чтобы придумать упряжь, от которой можно было бы быстро избавить собак, ведь это не тягловое животное, а в первую очередь бойцы, но в результате получилось нормально.
Повозок свитых из ивовых прутьев, с двумя колесами, было две. Каждую из них тянула пара собак, на подъемах приходилось трудновато, но тогда им помогали. Спасибо детворе, которая набивалась в сани большой толпой, от чего в них впрягали собак попарно, так что те вполне адаптировались к такому обороту. Хотя кавказцы, это не лайки, но вполне справлялись, тем более в вопросе иерархии они уже давно разобрались, так что особых проблем не возникало. Да и груз не такой уж и тяжелый. Несколько мотков веревки, немного дополнительного провианта, топоры, лопаты (на манер саперных, собственного изготовления), ружья, патроны и болты. Это так, на всякий случай. Опять же, если отрабатывать боевой выход, то по полной.
— Ай!
— Что случилось? — Тут же отреагировал на вскрик Локта, Дмитрий.
Тот стоял зажимая правое ухо, и тихо ругался. Но как видно ничего смертельного не случилось, он больше выглядел сконфуженным и обозленным чем напуганным. Дмитрий даже было решил, что кто-то неудачно пошутил над товарищем.
— Вутка, за ухо укусила, — с явным неудовольствием ответил боец.
В ответ на это все семеро воинов грянули дружным хохотом. Ничего не скажешь, боевой выход. Сколько раз говорил, что на марше нужно соблюдать осторожность и быть готовыми к разным неожиданностям. Вроде и дозорных выслали, и все прониклись чувством ответственности, и до этого момента никто не расслаблялся, но стоило появиться какой-то вутке и никто не смог удержаться, все дружно нарушили приказ. И чего так ржут? Хоть бы объяснили, может и он посмеется.
— Харка, а что за смех?
— Так… Ха-ха… У него… Ик… Теперь ухо вот такое будет. Хи-хи.
Харка улыбаясь во все тридцать два зуба, показал руками какой лопух получится из уха товарища, на что тот скривил такую гримасу, что все опять залились смехом. Только сейчас Дмитрий сообразил, что так местные называли пчел. Вообще-то они не больно-то заморачивались с насекомыми, но эта труженица удостоилась отдельного имени из-за своей способности заготавливать сладкую и такую желанную добычу. Вот только лакомиться медом им приходилось очень редко.
Тут ведь мало найти дупло с пчелами, нужно еще подгадать момент когда за медом решит слазить медведь. Вот когда мохнатый ворюга растормошит рой, когда все набросятся на него и он убежит, увлекая за собой рассерженных хозяев дупла, у охотника есть вариант добраться до сладости. Как обращаться с пчелами они не знали, бывали случаи, что те убивали слишком самонадеянного смельчака, решившего полакомиться. Так что, если охотники и обнаруживали редкие пчелиные дупла, то обходили их стороной.
