Товарищ сначала злобно, а потом еще и растерянно посмотрел на меня.
— Да иди ты! — раздраженно огрызнулся Гриненко, — Вот, что вы за люди такие, следаки? Вечно любите поумничать! Сравнил тоже! Живая п#зда и вот это! — он пнул тяжелую сумку из кожзама, набитую несостоявшейся радостью привокзальных гурманов, — Пойду, лучше, Боре помогу!
Гусаров тем временем всё никак не мог одержать победу над вороватой Сульдиной. Не решаясь успокоить ее уместным в таких случаях ударом в ухо или по печени, он тщетно пытался скрутить визжащую и, как юла, вертящуюся на еще толком не оттаявшей земле, Таисью.
— Не поможешь ты ему, она вам обоим только рожи расцарапает. Жди здесь и трофей сторожи! — скомандовал я и пошел к непримиримому дуэту мента и криминальной санитарки.
— Сульдина! — подойдя, гаркнул я, а через секунду добавил уже тише, — Ты, падла, чего бузишь? Хочешь, чтобы все в округе прямо сейчас узнали, чем ты людей кормишь и что у тебя в сумке лежит?
Визг прервался моментально. Равно, как и прекратилось сопротивление работнику милиции. Торговка молча поднялась на ноги и безропотно позволила Борису произвести ей традиционный загиб руки за спину.
— Отпусти ты её, некуда ей бежать! — порекомендовал я оперу, — А ты, Сульдина, отряхнись как следует, иначе пешим порядком за машиной поскачешь!
Бойцы уголовного сыска зажали промеж собой на заднем сиденье Таисью. Свою воровскую сумку она всю дорогу продержала на коленях. Так мы и добрались до райотдела. Сульдина промеж оперов сидела смирно и безмолвно, как мышка под веником. В РОВД также вошла не дернувшись. И далее, по пути в крыло ОУР тоже вела себя очень прилично.
За нашей процессией увязался вышедший из приемной начальника РОВД его зам по опер капитан Захарченко. А увязался он, увидев меня. Намереваясь, очевидно, получить объяснения всех форс-мажорных обстоятельств, сложившихся вокруг меня и с моим участием за последнее время.
— Вы куда? — глядя на меня, спросил Захарченко у Стаса.— К нам в кабинет, товарищ капитан, — вежливо приостановился Гриненко, — Вон, с воровайкой работать будем! По нычкам Воронецкого. Вы же сами дали указание активизироваться по их общаку! — раньше времени сдал все наши благие намерения опер.
— А следователь здесь причем? — по-прежнему рассматривая меня, продолжил пытать Стаса Захарченко.
— Ну так это же он её задержал, — начал уже понимать свою промашку слишком откровенный с начальством опер, — И вообще, — он уже более уверенно и определенно добавил, — Мы с Борисом думаем, что пусть лучше Корнеев с бабой пообщается, он ее, точно, расколет! Это мы его уговорили помочь.
— Во времена пошли! Дожили! — хмыкнул зам по опер, — Сыскари следаков просят жулика поколоть! — он перевел насмешливый взгляд на своего подчиненного.
Гусаров, с отловленной нами Таисьей, шагах в двенадцати дальше по коридору топтались у двери в оперской кабинет. Дверь была заперта изнутри.
— Там Шпаков с крадуном работает, час назад задержали, — пояснил Захарченко, — Пошли ко мне, у меня с вашей злодейкой и поговорим! — вцепился, как клещ, в нашу делюгу капитан.
Мы с Гриненко переглянулись. Опер виновато пожал плечами.
— Виталий Николаевич, мне с ней надо с глазу на глаз поговорить! — уперся я, не желая устраивать из доверительного разговора с Сульдиной колхозное собрание.
Я и согласился-то участвовать в облаве на Таисью только потому, что сам был кровно заинтересован в официальном обнаружении хоть какой-то части награбленного бандой Воронецкого. Пока не получится бросить кость в зубы руководства, оно не перестанет тиранить оперов. И меня тоже в покое не оставят. А кроме этих руководящих, есть еще и московский дед, который, наверняка, что-то обо мне сейчас нехорошее думает. Короче, в моем разуме по-любому выходило, что надо что-то найти. Пусть немного, но найти. Чтобы замкнуть кольцо этой истории и всем продемонстрировать ее логическое завершение.
— Ну так и работай в свое удовольствие, Корнеев! — не стал со мной спорить умный Захарченко. Хорошо понимающий в интимном процессе вербовки и в доверительных беседах с источником, — Ты с ней в моем кабинете, как барин, поработаешь, а мы, уж так и быть, из приемной вас послушаем, — он по-свойски подмигнул Стасу. — Годится тебе такой вариант, Корнеев?
Деваться было некуда, да и незачем мне было куда-то деваться. Так даже лучше. Потом ни одна сволочь не обвинит меня в сепаратных договоренностях с держательницей бандитской кассы.
— Годится, Виталий Николаевич, — не стал я выеживаться.
— Ну и отлично! — удовлетворенно кивнул Захарченко, — Гусаров, давай, веди задержанную в мой кабинет, Сергей Егорыч там с ней работать будет! — теперь уже зам по опер подмигнул не Стасу, а мне.
В кабинет заместителя начальника РОВД мы зашли втроём, он я и Сульдина.
— Располагайся Сергей Егорыч! — капитан гостеприимно указал на свой стол, — Ты тут работай, а мы с товарищами в другом месте своими делами займемся! — он строго взглянул на оробевшую санитарку. — А эту, если слов твоих не поймет, ты в камеру спусти, до утра ее продержат, а утром я с прокурором договорюсь, он арест санкционирует! — Захарченко посчитал, что такая прелюдия к нашей беседе с Сульдиной делу не повредит.
Таисье указали стул, на котором сидеть ей пришлось спиной к двери. Которая осталась немного приоткрытой. Вместе со второй тамбурной. Ладно, пусть подслушивают. Лишь бы не подглядывали.
Пользуясь разрешением хозяина кабинета, я уселся на его место и взял из стопки листок бумаги. А из стакана карандаш.
— Ну что, Таисья, давай попробуем тебя спасти, может быть, оно и получится, — с сомнением на лице и в голосе, начал я.
Подлая баба в ответ промолчала. Разговаривать она со мной не хотела. Не воспринимала она меня, как достойного собеседника. Это я еще тогда, на обыске понял. Слишком уж молод я, да и чином не велик. А она, по имевшейся у меня в деле сто двадцать шестой форме, дважды побывала за колючкой. Причем, первая ее ходка, по молодым годам, была за соучастие в разбое. Серьезная тётенька.
— Ты чего молчишь? — я не стал повышать юношеского голоса, вопреки ее наивным ожиданиям, — Слышала, что начальник сказал? До утра в камеру пойдешь, а потом под арест до суда!
Сульдина подняла на меня глаза и оглядела не шибко боязливым взглядом.
— А ты скажи мне начальник, по какой статье ты меня арестовывать собрался? — она снисходительно ухмыльнулась, — Может, кто-то заявление на меня подал? Или у тебя справка есть о стоимости похищенного? — санитарка с кулинарными наклонностями уже почти издевалась надо мной. Первый испуг у нее прошел и теперь от нее веяло возрастающей уверенностью.
Привлечь ее к уголовной ответственности никакой возможности не было. А административной, за торговлю без патента, она, по ходу, не боялась. Штраф там, кажется, рублей пять. Такими деньгами Таисья, безусловно, располагала. По всему выходило, что к своему бизнесу эта баба подготовилась основательно. В том числе и подковалась юридически.
По-хорошему разговорить эту бизнес-леди у меня не получилось. Значит, придется добиваться от нее откровенности по-плохому.
— Грамотная? — заглянул я в ухмыляющееся лицо торговки, — Ну так это хорошо, что грамотная. Значит, слова мои до тебя обязательно дойдут. До самых твоих гнилых печенок дойдут! Засекай время, гражданка Сульдина, слово тебе даю! Офицерское! Что через трое суток ты сама в своем сарае вздёрнешься!
Я прошелся по кабинету и по-хозяйски уселся в кресло заместителя начальника РОВД. В кои-то веки еще удастся в нём посидеть. Кресло мне нравилось. И большой руководительский стол тоже. На воровку я даже не смотрел.
— Чего это я вздёрнусь? Ничего я не вздёрнусь! — нахально возразила мне жизнелюбивая санитарка, — Я, может, еще и вас переживу, гражданин начальник! — вконец обнаглевшая Таисья, по примеру Захарченко мне подмигнула.
Меня это как-то очень нехорошо развеселило и я отпустил тормоза. Ну, что ж, сама напросилась, мерзавка! Теперь пусть хлебает полным ситечком! Всё равно надо было ее выводить на конфликт. Но теперь я её уже буду ломать не только на информацию, но и на подписку о сотрудничестве. Пусть операм будет дополнительный бонус! Баба она в воровской среде далеко не чужая, а, значит, информированная.
